Месть - текст

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 21:57

3 января 1982 года

Чичита, мать двоих детей и жена Людовико Агуеро дель Торо, поспешно складывала вещи в чемодан. Её старший сын Алирио с замиранием сердца следил за движениями матери, не в силах пошевелиться. Он не понимал, что происходит, и почему его горячо любимая мама в такой спешке пакует чемодан, даже не особо всматриваясь в те вещи, которые собирается взять с собой.
- Мама! – преодолев некоторое оцепенение, он бросился к Чичите и попытался помешать закрыть чемодан, – Что ты делаешь? Мама?
Чичита на секунду остановилась, сочувственно посмотрела на старшего сына, погладила его по голове, и, не говоря ни слова, с силой захлопнула крышку чемодана. Затем ловко подхватила его, и быстрым шагом направилась к выходу из комнаты. Алирио, помедлив, побежал следом за ней, и ловко обогнав, преградил путь.
- Не уходи! Не бросай меня!
- Я вынуждена уйти, сынок, - быстро проговорила Чичита. Как показалось Алирио, в её голосе не было и намека на грусть или сожаление, а было лишь опасение быть пойманной мужем при попытке к бегству, – Ты не останешься один. С тобой будет папа и брат.
- Я хочу, чтобы осталась ты! – мальчик даже не подумал двигаться с места. Он понимал, что стоит ему отступить, и мама уйдет навсегда. Уйдет и больше никогда не вернется к нему. Чичита нахмурилась, обняла сына за плечи, и, отведя в глубь комнаты, перекрестила, после чего, не говоря ни слова, взяла чемодан и покинула комнату. Вечернюю тишину рассек раскат грома. Алирио опасливо посмотрел на окно, поежился и опрометью бросился к дверям. Он был уверен, что сумеет вернуть маму. Она никуда не уйдет. Она ведь его любит, она его мама и не может так просто уйти, словно её и не было никогда. Подобно мальчишке-вору с привокзальной площади, Алирио крался к выходу из особняка, то и дело оглядывался по сторонам, боясь, что его поймает отец и придется что-то объяснять, выкручиваться. Для мальчика это не было в новинку, несмотря на юный возраст, он был искусным вруном, но на данный момент для него не было ничего важнее мамы. Но хоть Алирио и был образцом осторожности, в этот раз чутье его подвело. Стоило закрыться входной двери, как из-за колонны выглянул еще один мальчик, явно младше Алирио, но не меньше напуганный происходящим. Помедлив с несколько минут, он уверенным шагом двинулся к дверям.

- Хулиан, послушай меня, мы уедем и будем счастливы с тобой, - Алирио чувствовал, как где-то в глубине души зарождается новое и неизведанное доселе чувство отвращения. Совсем не то отвращение, которое он испытывал, когда видел пьяного рабочего винокурни или же, когда его заставляли есть ненавистную кашу. Здесь было что-то большее, и это чувство с каждой секундой только росло. Он не мог понять, зачем мама так унижается. И о чем она вообще говорит, если у неё есть дом, семья, любимые дети. Мальчику хотелось показаться им на глаза, напомнить о своем существовании, но он стоял между ящиками с только что поступившими в церковь иконами и не двигался, а впитывал каждое слово и каждый жест.
- Послушай, Чичита… Ты прекрасно знаешь, что между нами все кончено. Сегодня я женюсь на Альтаграсии.
- Она тебя не любит, а я тебя люблю! Ты не можешь променять меня на неё!
- Уже променял, - усмехнулся Хулиан и крепко сжал ладони Чичиты, когда та норовила повиснуть у него на шее, – Поэтому смирись.
- Хулиан, умоляю тебя, не бросай меня, - взмолилась женщина, упав на колени и обхватив руками ноги стоявшего перед ней мужчины, - Вспомни, как нам было хорошо вместе! Я знаю, ты любишь меня по-прежнему, а я всегда любила тебя. Всегда! Давай уедем…
- Я тебя никогда не любил, - холодно отрезал мужчина, демонстративно отталкивая женщину и делая шаг в сторону выхода из подсобки, где они находились.
- Если ты женишься на Альтаграсии, я все расскажу про нас Хуану Висенте, - вслед ему закричала Чичита.
- Ты не посмеешь, - Хулиан остановился и, обернувшись, насмешливо оглядел стоявшую перед ним на коленях женщину, - Ты – шлюха, но не дура, и прекрасно знаешь, что после этого ты уже не будешь сеньорой Агуеро. И никогда не увидишь своих сыновей.
- Мне все равно, - взвизгнула та, глядя прямо в лицо Хулиана, - Будь что будет, но ты никогда не станешь мужем Альтаграсии.
Хулиан несколько секунд молча разглядывал Чичиту, после чего грязно выругался и решительно направился к выходу, бормоча на ходу проклятия.
Алирио пришлось присесть на корточки, чтобы остаться незамеченным. Он не мог видеть мать, но слышал её сдавленные рыданья, однако не испытывал ни жалости, ни других чувств, кроме отвращения и огорчения. Если еще несколько часов назад он хотел, чтобы она осталась, то теперь был огорчен, что Хулиан её «отшил».
Алирио сел на пол и обнял колени руками. Спустя некоторое время раздался щелчок закрывающейся двери. Ушла Чичита, но он все равно не вставал, не было ни сил, ни желания. Мысли путались и не желали складываться в определенный рисунок. Он и не заметил, что по его щекам текут слезы, но не прошло и минуты, как Алирио вытер их кулаком и, всхлипнув, процедил сквозь зубы:
- Не прощу, никогда не прощу… Презираю, ненавижу, не прощу… - он повторял эти слова будто заклинание, и хотя в них не было никакой магической силы, а лишь горечь и разрушенный мир одного маленького мальчика, для Алирио они были самым сильным оружием. Он ничего не мог изменить, как бы сильно этого не желал. Но мальчик свято верил, что придет такой день, когда он сможет. И тогда Чичита Агуеро дель Торо пожалеет, что была готова променять его, своего родного сына, на этого ничего не стоящего человека.

3 января 1982 года. Раннее утро

Лаура осторожно прикрыла за собой дверь и, не слышно ступая по каменному полу, направилась в собственную комнату. Проходя мимо спальни отца, девушка на секунду задержалась и, затаив дыхание, прислушалась. Но из-за закрытой двери доносился лишь размеренный храп мужчины, который, судя по звукам, спал крепким сном.
- Вот так и проспишь все на свете, папочка! Впрочем, чему я удивляюсь. Все, как всегда, меня могли убить, а ты бы этого даже не заметил, – зло прошептала она себе под нос и скрылась за соседней дверью, ведущей к ней в комнату.
Только после того, как Лаура заперла дверь, она дала волю чувствам после пережитого ужаса и унижения. Рыдая, девушка сбросила с себя разорванную и испачканную в грязи и крови одежду, после чего запихала ее в корзину для мусора, а затем отправилась в душ. Подставив пылающее лицо под прохладные струи воды, Лаура надеялась, что сумеет смыть воспоминания об этой страшной ночи, но не тут то было. Стоило ей закрыть глаза, как она снова видела перед собой бледное лицо падре Себастьяна, лежавшего около исповедальни в луже крови. По сравнению с этим, все остальное, произошедшее ночью, больше не имело никакого значения для Лауры. Единственное, о чем она могла думать, это убийство не просто священника, а мужчины, которого она любила и боготворила, и который сегодня ночью покинул этот мир навсегда. Девушка в отчаянии заломила руки и присела, прислонившись спиной к стене душевой кабинки.
- Во всем виновата ты, Альтаграсия, - сквозь рыдания вырвалось у нее, - Только ты. Если бы не ты, то Себастьян был бы жив, а теперь.… Но ты заплатишь, заплатишь за все.

Пробуждение Алирио было болезненным. Ему снился кошмар, что Чичита все-таки ушла с Хулианом, что он бежит по длинному тоннелю, надеясь нагнать её и вернуть, но чем быстрее мальчик бежал, тем дальше отдалялась фигура матери. И когда её поглотил яркий свет, он проснулся. Оглядевшись по сторонам, Алирио понял, что находится в своей комнате, в своей кровати.
- Может быть, действительно сон? – пробубнил он, подымаясь, но взгляд заскользил по комнате и остановился на обуви. Когда-то светлые ботинки были заляпаны грязью, а ночью как раз шел сильный дождь и дороги были размыты. Все еще не разделяя сон и реальность, он оделся и вышел в коридор. Если он был в церкви, следил за матерью, а потом уснул среди коробок, то, как оказался в своей комнате?
Сделав круг по дому, Алирио заглянул в комнату к брату. Исмаэль сидел на полу и что-то рисовал в тетради.
- Дай посмотреть! – он выхватил у младшего брата тетрадь и внимательно посмотрел на рисунок. Но разобрать, что сотворил Исмаэль не смог, и недолго думая, разорвал тетрадь пополам. Исмаэль нахмурился, но ничего не ответил, а лишь отвел взгляд. Алирио удивленно смотрел на юного неудачника, как он сам окрестил брата. Он надеялся хоть на какую-то реакцию с его стороны, а здесь такое равнодушие. Вероятно, Алирио еще как-нибудь обидел бы братишку, но дверь приоткрылась и на пороге появилась служанка. Весело улыбаясь, она обратилась к мальчикам.
- Вот вы где, а я вас обыскалась. Ваша мама просила передать, что завтрак уже на столе.
На протяжении всей трапезы, Алирио наблюдал за Чичитой и отцом. Они вели себя естественно, словно ничего и не произошло, но мальчик чувствовал, что в воздухе витает нечто нехорошее. Неожиданно всегда осторожная Чичита уронила чашку с кофе на пол. Людовико осуждающе посмотрел на жену, но даже не сделал замечание. Алирио сжал кулаки и учащенно задышал. Судя по всему, его отец уже был в курсе вчерашней ночной прогулки, но они решили делать вид, словно ночи 3 января не было. Чичита избегала взглядов с сыном и даже не заговаривала с ним. Но Алирио это совершенно не трогало, ведь он точно знал, что было ночью, как было, и уже определился, что делать дальше.
«Рано или поздно придет час расплаты. Она недостойна, недостойна».

22 марта 2002 года

- Ну что? Они раскусили? – едва завидев Лилу, Ленс бросился к ней, и подобно верному псу, заглянул в глаза. Девушка недовольно посмотрела на него и, скрестив руки на груди, прошлась по коридору. Ленс молча следил за её передвижениями и терпеливо ждал ответа, но, понимая, что Лила ничего не скажет добровольно, решил проявить настойчивость, – Не томи! Я тут битый час нервничаю, представляя всякие жуткие картины. Тебя поймали, и ты выдала меня, да?
- Если бы меня поймали, то сейчас было бы целое сопровождение бывших коллег. Нет, не беспокойся. У них много подозрений и полное отсутствие доказательств. А уж тебя бы я точно не выдала, – Лила подмигнула приятелю. – По старой дружбе, сам понимаешь.
- Что тогда? – немного опешил молодой человек. – Ты не выглядишь особо счастливой. Лишили премии?
- Нет, опять не угадал. Меня порадовали переводом в Карору.
- Что это такое? – после минутной паузы поинтересовался Ленс. Он слышал про Карору, но лишь как центр виноделия, не больше. И понятия не имел, где находится это место.
- Это? Там вино производят, - задумчиво проговорила Лила. Она лукавила. О Кароре девушка знала чуть-чуть больше своего незадачливого друга, но зачем ему быть в курсе всех подробностей? И что изменится, если Ленс узнает, что в Кароре живет тот самый Алирио Агуеро, спасенный ими от тюремного срока. Совершенно не за чем, – Еще мне сказали, что там прекрасная природа, и не хватает таких блестящих специалистов, каковой являюсь я, твоя покорная слуга.
- Ссылка значит? А что же будет мне?
- Сходи, расскажи им всё и узнаешь. Они будут счастливы, – девушка невесело улыбнулась.
- Значит, ты уходишь из полиции? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Ленс. – Вернешься в Англию, к родителям, так?
- Нет, не вернусь. Не могу и не хочу возвращаться к ним. К тому же, я уже приняла это вежливое предложение Карденаса. Да они и не сомневались в том, что соглашусь, сюда уже едет мой новый напарник, чтобы отвезти в Карору.
- Боятся, что сбежишь?
- Боятся, что потеряюсь по дороге в эту глушь. Или меня заест мошкара, или…
Договорить она не успела, послышался звук бьющегося стекла. Одновременно посмотрев на источник шума, молодые люди увидели симпатичного парня, отчаянно пытавшегося помочь двум рабочим собрать осколки стекла.
- Это, как понимаю, было зеркалом, которое за каким-то чертом заказал наш начальник… - задумчиво протянула Лила.
- А это твой новый напарник, - послышался насмешливый голос.
Исподлобья посмотрев на Артура, своего знакомого по работе, Лила перевела взгляд на неловкого незнакомца.
- Разбить зеркало - семь лет не знать счастья, - Ленс пожал плечами, когда на него посмотрел Артур, и улыбнулся, - Привет. Вот пришел посмотреть, как все пройдет.
- Ну-ну, - недоверчиво протянул мужчина, и хотел, было, что-то спросить, но к ним подошел тот самый парень, которого Лила мысленно окрестила неудачником, – Каликсто! – Артур моментально забыл о присутствии Ленса, а тот, кивнув на прощание Лиле, поспешил уйти. Девушка проводила его задумчивым взглядом, после чего снова исподлобья посмотрела на Артура, но он будто бы и не замечал, что Ленс ушел, будучи поглощенным беседой с Каликсто, – И как дела в столице нашей родины наоборот?
- Сложно, преступность есть везде, - совершенно добродушно протянул Каликсто, не замечавший издевательского тона или прекрасно справляющийся с ролью дурачка. Лиле хотелось, чтобы он был хорошим актером, но на деле выигрывал первый вариант. Каликсто не притворялся, он был таким на самом деле, изо дня в день, – Если бы все было так просто, то начальник не стал бы присылать мне помощников. Кстати, где он?
- О, да! – Артур с трудом скрыл усмешку, – Этот бравый помощник перед тобой, – кивком головы указав на притихшую Лилу, он продолжил, – Лучшие наши силы отправляем в Карору, светила сыска.
- Тебе не надоело издеваться? Иди, тебя уже заждались великие дела, Артур. Свою миссию ты выполнил и нас познакомил. Можешь быть свободен.
- А все-таки жаль, что ты так и не стала моей начальницей, да? А ведь были предпосылки? – не дождавшись ответа Лилы, он подмигнул Каликсто и быстрым шагом направился в сторону кабинетов. Проводив его ненавистным взглядом, девушка мельком взглянула на Каликсто. Он стоял и глупо улыбался. Ответив ему рассеянной улыбкой, девушка резко отвернулась и пристально посмотрела на только что закрывшуюся дверь кабинета.
- Не место красит человека, а человек место. Добиться того, чего добилась я, тебе не по силам, - прошептала она.
- Ты что-то сказала? – оживился Каликсто, – Ничего, что я так быстро перешел на ты?
- Нет, конечно, - подняв взор к потолку и тяжело вздохнув, Лила обернулась к напарнику, - Нам ведь предстоит долгое и плодотворное сотрудничество. Не так ли?
Каликсто задумался на секунду и вновь растянулся в наивной улыбке. Девушка поежилась, хотя в помещении было достаточно тепло. Судя по всему, Каликсто еще и романтик. Неудивительно, если через пару-тройку дней начнется признаваться в любви. Впрочем, хоть какое-то развлечение в этой дыре, где кроме виноградников и нет больше ничего стоящего.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 21:57

25 марта 2002 года

Алирио вытащил из кармана носовой платок и провел им по лицу, затем посмотрел на часы и снова принялся мерить шагами одну из комнат в дальней части подвалов винодельни, где хранились пустые бочки.
- Ну где же ты, Лаурита, - вслух произнес он, - Неужели, ты испугалась и пошла на попятную?
- Нет, я не испугалась. И я здесь, - раздался за его спиной спокойный голос Лауры.
Алирио обернулся, даже не пытаясь скрыть удивления.
- Я не слышал, как ты появилась, - заметил он, убирая платок в карман и вглядываясь в лицо стоявшей перед ним женщины.
- Это не важно, главное, что я все-таки появилась, и твои страхи не оправдались, - спокойно ответила та, скрещивая руки на груди, - Итак, теперь, когда мы здесь одни, можешь, наконец, объяснить мне, что ты затеял?
- Из достоверных источников мне удалось узнать, что Альтаграсия дель Торо в самом скором времени будет освобождена, - после небольшой паузы произнес он, удостоверившись, что они одни.
- Как освобождена? – ахнула Лаура,- Этого не может быть. Она же убила священника, ее не могут выпустить, она должна сгнить в тюрьме!
- Вполне понимаю и разделяю твои чувства, но... – Алирио поднял вверх указательный палец, - Наше правосудие решило помиловать бедную Альтаграсию. Так как тело падре так и не обнаружили, и единственные доказательства – показания сумасшедшей Исабель, а также признание самой Альтаграсии, кто-то видимо счел, что 20 лет тюрьмы – это достаточное наказание за содеянное. Так или иначе, со дня на день должен быть подписан приказ об ее помиловании.
- Ты уверен, что это правда, а не глупые слухи? – перебила его Лаура.
- К сожалению, более чем уверен, можешь не сомневаться, - Алирио замолчал, окидывая побледневшую Лауру внимательным взглядом, а затем взял ее за руку и отвел в угол комнаты, - Поверь мне, я, так же как и ты, возмущен этим несправедливым решением до глубины души, и поэтому предлагаю тебе сотрудничество. Соломон не видит дальше своего носа, и я уверен, что стоит этой убийце переступить порог винодельни и заявить о своих правах на наследство, как он сразу же отдаст ей все. А это не в моих интересах, и насколько я знаю, не в твоих тоже.
- Может быть, - неуверенно протянула Лаура, пытаясь угадать, куда клонит Алирио, - Но о каком сотрудничестве ты говоришь? Разве мы можем что-то сделать, чтобы помешать Альтаграсии выйти из тюрьмы?
- Этого даже я сделать не в силах, - протянул Алирио, - Но мы можем сделать так, чтобы ее обвинили в новых убийствах и снова посадили за решетку.
- Кого ты собрался убить? – испуганно воскликнула Лаура, но Алирио тут же зашипел на нее:
- Я никого не собираюсь убивать. Пока, - многозначительно произнес он, слегка наклоняясь вперед, - Тебе известна легенда о Жене Иуды? Вот мы с тобой используем это, чтобы запугать всех. Если повезет, то Альтаграсия первой не выдержит и сбежит их Кароры, а если нет, то придется пойти на более решительные меры.
- Но я не убийца, - начала, было, Лаура, однако молодой человек не дал ей договорить.
- Я не заставляю тебя никого убивать. Если хочешь, можешь отказаться от всего, забыть про этот разговор и продолжить работать в лаборатории, надеясь, что вернувшаяся Альтаграсия не выставит тебя вон, - Алирио замолчал, любуясь произведенным впечатлением.
- Хорошо, я согласна, - нарушила молчание Лаура, прислоняясь к сырой стене подвала. Альтаграсия не может вернуться в Карору и жить, словно ничего не произошло, словно не было той ужасной ночи. Ну уж нет, она, Лаура Брисеньо, когда-то поклялась, что отомстит, а теперь настал момент действовать. А Алирио вовсе необязательно знать о настоящих причинах, побудивших ее согласиться.
- Вот и отлично, я знал, что могу тебе довериться, - Алирио радостно улыбнулся, - А чтобы ты не потеряла энтузиазма, я предлагаю заняться поисками денег, которые, судя по слухам, спрятал в подвалах сам старик Хуан Висенте. Говорят, там, около 50 миллионов долларов. Если нам удастся избавиться от Альтаграсии и найти спрятанные деньги, то винодельня станет моей, а ты сможешь не переживать за собственное будущее.
- Сколько? – равнодушно протянула Лаура, думая совсем о другом.
- 15 миллионов – это твоя доля, - не дожидаясь ее реакции, Алирио поспешно добавил, - Учитывая, что мне придется взять на себя все организационные моменты и придумать план действий, а ты всего лишь будешь выполнять мои приказы, то думаю, что 30 процентов более чем достаточно.

31 марта 2002 года

Лила закрыла глаза и тяжело вздохнула. Уже около часа она стояла в пробке, образованной местными жителями на дороге ведущей в Карору. Кто-то поскребся в окно и девушка, вздрогнув, открыла глаза.
- Что вам угодно? – довольно-таки холодно спросила девушка у мужчины, потревожившего её покой, и опустила на несколько сантиметров стекло.
- Я собираю подписи против амнистии Альтаграсии дель Торо. Подпишите, пожалуйста.
- Сегодня у меня законный выходной и автографы не даю, - усмехнулась Лила и поспешила закрыть окно. Сборщик подписей поспешно одернул руку и, бесшумно выругавшись, отправился пытать счастья у других скучающих в пробке. Лила проводила его насмешливым взглядом и, посмотрев на часы, захныкала. Она специально поехала в Каракас рано утром, надеясь вернуться в Карору пораньше, но, судя по всему, желания в очередной раз разошлись с возможностями.
Девушка равнодушно наблюдала за снующими туда-сюда людьми. Есть ли смысл в этой суете? Ведь исход будет один и тот же, Альтаграсию отпустят и никто ничего не сможет сделать, чтобы этого не произошло. Альтаграсия дель Торо уже понесла наказание, а, следовательно, вступает сегодня в ряды честных граждан, пусть и не с кристально чистой репутацией в прошлом. Сокрушенно покачав головой, Лила включила радио, но не очень приятный голос увлеченно вещал все про ту же амнистию Альтаграсии.
- Неужели вы допустите эту несправедливость? Она убила святого человека! Она убила ангела в плоти! Совсем скоро эта убийца выйдет из стен тюрьмы, чтобы творить свое зло по всей земле! С вами был Маркос Рохас…
Лила не дослушала. Похоже, сеньор Рохас Пауль умудрился влезть даже на радио. Как же сильна его ненависть к этой женщине. Неожиданно машины ожили, словно кто-то нажал кнопку «пуск». Облегченно вздохнув, Лила с надеждой посмотрела на дорогу. Может быть, ей все-таки повезет, и она сможет добраться в Карору до полуночи?

Глория Леаль печально посмотрела на небо, а затем перевела виноватый взгляд на свою маму. На душе становилось все гаже и гаже. Мама столько работает, так старается, а Глория не спасла свою дипломную работы от гнусного дяди, обвинившего её в воровстве и разбившего ноутбук с почти готовым дипломом. Хака, как казалось внешне, совершенно не расстроилась, она даже шутила по этому поводу, предложила поехать в какой-то поселок с таинственным названием Карора. Выполнив это задание, она получит гонорар, на который купит дочери новый компьютер, и Глория снова сможет начать работать над дипломной работой. Ведь и в первый раз она делала все самостоятельно, а значит, и восстановить утерянное не составит труда. Но Глория видела, что это всего лишь маска. Она была уверена, что мама переживает и мысленно корит нерадивую дочь.
- Ты очень устала? – поинтересовалась Хака, не отрываясь от работы. Они провели почти два часа в пробке, образовавшейся на подъезде к Кароре, и вот только выбрались из этой неприятности, как спустило колесо. Глория рассеянно посмотрела на маму и пожала плечами, а затем улыбнулась.
- Нет, не устала. Просто никак не могу успокоиться из-за потерянной работы. Ты, правда, не сердишься на меня?
- Глория, радость моя, - Хака выпрямилась и внимательно посмотрела на дочь, - Не говори глупостей, ты ни в чем не виновата. И, вообще, девиз семьи Леаль заключается в том, что надо идти только вперед, не оглядываясь назад. Ты хочешь нарушить многовековую традицию?
Девушка улыбнулась и покачала головой. Спорить не хотелось, но она все равно осталась при своем мнении. Чтобы не вызывать у мамы лишних вопросов и занять себя чем-нибудь, Глория вытащила из машины маленький, переносной телевизор и настроила на центральный канал. Увиденное заставило биться быстрее сердце в груди и очень её заинтересовало.
- С вами был Маркос Рохас Пауль. Обещаю держать вас в курсе сложившейся ситуации, и давайте не позволим этой убийце вернуться в наши края. Покажем ей, что не желаем её видеть на нашей земле!
- Мама! – позвала Глория, – А ты слышала что-нибудь про Альтаграсию дель Торо?
Хоакина на секунду остановилась, поправила кепку и, поднявшись, обернулась к дочери. Неожиданный интерес девушки заставил её растеряться. Говорить Глории про эту женщину не хотелось, но с другой стороны, они все равно едут в Карору, а там доброжелателей пруд пруди.
- Да, я знаю Альтаграсию, а ты откуда знаешь это имя? – настороженно спросила она.
- Я только что видела репортаж некоего Рохас Пауля… - задорно улыбнулась девушка, - И знаешь, мам… Кажется, я нашла новую тему для своей дипломной работы… - она задумалась, - В любом случае, она гораздо интереснее тех глупостей, о которых я писала раньше. О, опять показывают!
Хака тяжело вздохнула, вспомнив Маркоса и его одержимость, и подошла к Глории. На маленьком экране было отчетливо видно, что тюрьма окружена людьми. У некоторых в руках были плакаты с лозунгами против освобождения Альтаграсии.
«Боже! Она на свободе, значит, её помиловали. Кто бы знал, как я за неё рада и какое совпадение, что именно сегодня мы с Глорией едем в Карору. Это видимо провиденье».
- Эта работа станет лучшей на курсе! – восторженное лепетанье Глории отвлекло Хаку от размышлений.
- О чем ты говоришь?
- Только вначале надо позвонить Петунии и Микаэле. Хочу поговорить с ними и предложить работать вместе. Они как раз жаловались, что им темы не нравятся. Мы ведь их подождем здесь, мам?
Хака пыталась выловить из этого потока информации суть, а когда это удалось, она заворожено уставилась в одну точку. Глория затевает игру с огнем, но ведь она не может запретить интересоваться этим делом, это чревато нежелательными вопросами, на которые Хака не в состоянии ответить. За своими мыслями женщина не заметила, как непроизвольно стала теребить в руках медальон Святого Иуды, зато от внимательной Глории, которая уже успела пообщаться с Петунией, этот невинный жест не ускользнул.
- Мяу! – выкрикнула девушка и, заметив рассеянность на лице матери, звонко рассмеялась, – Я уже позвонила Петунии, и моя верная подруга едет сюда! А Микаэла приедет чуть позже, Пету с ней обо всем договорится. А что это за милая вещица? – спросила она, кивком головы указывая на образок.
Хака улыбнулась и поспешила плотнее закрыть куртку, чтобы медальона не было видно.
- Это? Ничего, дорогая. Это просто медальон, - отмахнулась она, возвращаясь к машине. Но Глория не унималась и побежала следом.
- А почему ты так побледнела, мам?
- Тебе кажется, просто я выбиваюсь из графика, Глория. А тут еще ты со своими подругами! – девушка могла поклясться, что её мать злится, только не видела причин для злобы, – Как понимаю, мы должны здесь ждать Петунию? Но вспомни пробки, образованные на выезде из Каракаса! Так и до вечера не доедем до пункта назначения!
- Мама… - вкрадчиво произнесла Глория, стараясь скрыть свое удивление. Она давно не видела Хаку такой встревоженной, – Ты можешь ехать, а я подожду Пету здесь, и все будут довольны.
- Ты ведь прекрасно знаешь, что я тебя не брошу одну, - усмехнулась Хака, – Ладно, подождем Петунию, но, если что-то случится с грузом, то за последствия будешь отвечать сама.
- Ты чудо! – Глория хотела, было, броситься матери на шею, но та предупреждающе подняла руки, и девушка замерла на месте, довольно улыбаясь.

Каликсто потер глаза, слипающиеся от усталости, помассировал шею и снова попытался вернуться к документам, но мысли отказывались сосредоточиваться на рабочих делах. В Кароре наступили жаркие деньки в прямом смысле этого слова, а он был обречен проводить все дни напролет в душном кабинете, в то время как хотелось оказаться где-нибудь на речке, с удочкой.… Но зачастую наши желания не совпадают с нашими возможностями.
- Всё! Я так больше не могу! - Каликсто вскочил и, бросив листы на стол, продолжил, - Сколько я сил вложил в эту работу, а никто даже спасибо не скажет! Больше так не могу! Мне надоело разбираться со всеми этими бумагами, расследовать преступления, во всём подчиняться высшему начальству! Нет, так больше продолжаться не может! - с этими словами, молодой человек надел пиджак, висящий всё это время на спинке кресла, выключил свет и открыл дверь, ведущую в коридор участка, но в тот же момент нос к носу столкнулся с Лилой.
- Это полный идиотизм! Альтаграсия дель Торо стала звездой этого года! – негодовала та, слегка кивнув головой, вместо приветствия.
Каликсто пропустил свою напарницу в кабинет и, смущенно отводя взгляд, вошел следом за ней. Ему давно нравилась девушка, но он никак не мог понять, чем можно привлечь внимание к своей скромной персоне. Наблюдая за стремительными передвижениями Лилы по кабинету, он радушно улыбнулся.
- Ты считаешь Альтаграсию виновной в смерти Себастьяна?
- Я? - воскликнула Лила, удивленная этим вопросом.
- Мне кажется, что её просто напросто подставили тогда, ведь ничего толком даже доказано не было, – не отвечая, затараторил Каликсто. Его не особо интересовала старая история, но хотелось как-то разговорить Лилу, и эта тема казалась ему наиболее подходящей, учитывая, что девушка, судя по всему, простояла в пробках довольно-таки долгое время, и была зла на Альтаграсию, пусть и не видела её никогда, - А что ты думаешь по этому поводу?
Лила раздраженно посмотрела на напарника и тоже поспешила отвести взгляд.
- Я думаю, что виновна, – громко ответила она, но особой уверенности в голосе не наблюдалось, – Как же иначе? Ведь за красивые глаза в тюрьму не отправляют. Тем более, не дают пожизненное заключение, – девушка перевела дыхание и уже тише добавила, - Если дело и шито белыми нитками, то есть признание этой женщины. Зачем признаваться в чем-то, если рыльце не в пушку? Но все равно, этот почет…
Она не успела договорить. Дверь распахнулась и в кабинете появилась незнакомая темноволосая женщина средних лет.

Лаура была вне себя от злости. Только что она узнала от отца, что решение об освобождении Альтаграсии принято, и уже сегодня та будет выпущена на свободу. Даже зная об этом помиловании от Алирио, Лаура тешила себя мыслью, что все обойдется, Альтаграсия останется за решеткой, однако сегодня все ее надежды рухнули. Ей ничего не оставалось, как, руководствуясь указаниями Алирио, наведаться в полицейский участок и предупредить местных служителей закона о «грядущей опасности». Едва завидев мило разговаривающих полицейских, она бросилась к ним.
- Как вы можете спокойно беседовать, как будто ничего не происходит? Вы разве не знаете, что эта убийца уже разгуливает на свободе? Я требую вызвать подкрепление и оцепить Карору! Или вы ждёте, когда Альтаграсия убьет свою следующую жертву?! – она уверенно кивнула головой и замолчала.
Лила внимательно осмотрела незнакомку с ног до головы и спокойно осведомилась:
- А вы собственно – кто? И почему думаете, что полиция побежит куда-то по вашему первому зову? - девушка исподлобья посмотрела на напарника, надеясь, что он поддержит её и остудит пыл данной особы, но тот мило улыбнулся той.
- Здравствуйте, сеньорита Лаура. Лила, познакомься, эта одна из сестер Альтаграсии дель Торо.
- Какая еще сестра, - возмущенно фыркнула Лаура, но полицейский не дал ей договорить.
- Сестра, подруга… Какая разница… Сеньорита Брисеньо, я вам советую набраться терпения и постараться держать себя в руках. Я, конечно, понимаю ваше беспокойство, но поверьте, что у нас нет никаких оснований для таких чрезвычайных мер, которые вы нам предлагаете.
Услышав вновь имя Альтаграсии, которое сопровождает Лилу с самого утра, она подняла взгляд к потолку и, обреченно вздохнув, протянула.
- О Боже! Куда не плюнь – везде Альтаграсия! – отметив про себя, что удивительно, как Альтаграсия до сих пор жива, когда вокруг столько «доброжелателей», девушка отошла к своему столу. «Старые друзья - худшие враги», - подумала она, делая вид, что её ничего не интересует, кроме разбросанных документов на письменном столе.
- Между прочим, мы с Альтаграсией не сёстры и тем более не подруги! Я не могу быть ее подругой после того, что она сделала…
- А вы уверены, что Альтаграсия убила Себастьяна? – грустно поинтересовался Каликсто, снова перебивая Лауру. Он, как и Лила, тоже не мог понять ажиотажа вокруг амнистии Альтаграсии. Вернее, до появления Лауры, он понимал, но теперь потерял нить событий. С чего это вдруг, спустя двадцать лет, приходить в участок со старой пластинкой. Он усмехнулся своим мыслям, и, не без ехидства, продолжил, – Может быть, вы просто хотите замести следы преступления двадцатилетней давности?
Лаура метнула в сторону полицейского презрительный взгляд и, проигнорировав его последнее высказывание, произнесла тоном, не терпящим возражений:
- Альтаграсию выпустили из тюрьмы. Она - убийца, и обязанность полиции защитить невинных граждан. Поэтому я требую, как минимум усилить полицейскую охрану.

Глория прогуливалась вдоль дороги и бесцельно пинала ногой мелкие камушки, когда на горизонте появилась машина подруги. Затормозив рядом с грузовиком Хаки, Петуния выбралась из своего желтого кабриолета и почти бегом бросилась к Глории.
- Привет, Глория! Я приехала, как только смогла. Что там за предложение насчет диплома?
Хака была рада появлению Петунии, возможно даже больше, чем всегда. Около пятнадцати минут она делала вид, что возится с колесом, хотя работа уже была проделана, но Хака была уверена, что дочь не станет докучать расспросами о медальоне, пока она занята машиной.
- Пету! – Глория обняла подругу и широко улыбнулась, – Привет, подружка! Не поверишь, что я нашла! Новую тему для дипломной работы, и я почти уверена, что, если вы с Микаэлой присоединитесь ко мне, то получите высшую оценку на защите.
- Оптимистично! – Петуния подмигнула Глории. Увлеченные своим разговором, они не замечали, с какой тревогой за ними наблюдает Хака, – И что за тема?
- Ты только представь, Пету! – Глория посмотрела куда-то сквозь подругу и нарочито пафосно произнесла, – Жена Иуды… Раскрытая тайна… - секунду спустя она хлопнула в ладоши и рассмеялась, – Звучит?
- Конечно, звучит, - согласилась девушка, уже наслышанная об освобождении Альтаграсии дель Торо и всей этой истории в целом, вот только оптимизма Глории не разделяла совершенно, – Но, Глория, ты понимаешь, что эта дипломная работа, вполне вероятно, нам будет многого стоить?
- В каком смысле? – опешила Глория. Она почему-то была уверена, что лучшая подруга с радостью примет это заманчивое предложение.
- В том смысле, что нам придется очень уж постараться. Заниматься расследованием, связываться с полицией, выяснять какие-то детали и разговаривать с Женой Иуды, а она ведь отсидела в тюрьме немного-немало, а целых двадцать лет, – Петуния старалась говорить размеренно, чтобы это отдавало здравым смыслом, а не элементарным испугом.
Глория нахмурилась и принялась играть с прядью волос, пытаясь придумать, как же ей убедить подругу в перспективности этой затеи. Если Петуния упрямится, то на Микаэлу и рассчитывать не стоит. Хака облегченно вздохнула, уловив в голосе Петунии нежелание возиться с этим делом, и решила ненавязчиво прийти к ней на помощь, чтобы отговорить Глорию от новой идеи.
- Здравствуй, Пету! Рада тебя видеть! – вежливо сказала Хака и исподлобья посмотрела на дочь, – Глория, дочка… Эта твоя затея насчет Жены Иуды и мне кажется не разумной. Ты даже не представляешь, во что ввязываешься, и чем это может тебе грозить, - тут она осеклась, осознав, что её тон звучит не предупреждающе, а скорее угрожающе.
- Мам, страх Петунии мне понятен, - она мельком посмотрела на подругу, - Хотя бояться тут совершенно нечего, тем более, что работа над дипломом обещает быть интересной. Это не просиживание целыми днями в библиотеке, это настоящее расследование и громкая история! – Глория перевела взгляд на Хаку, – Ты говорила мне, что знаешь Альтаграсию дель Торо… Может быть, ты что-то знаешь, но не говоришь нам?
- С чего ты взяла, дочка, что я что-то скрываю от тебя? – Хака строго посмотрела на девушку, – Я просто забочусь о тебе и твоих подругах. А эта история с Женой Иуды до добра не доведет. Если полиции не удалось ничего узнать, то куда уж вам…
- Мама, так в этом и заключается изюминка. Не понимаю, что может случиться спустя двадцать лет? Это же прошлое, дела минувших лет, зато для нас это шанс с отличием окончить университет. Ни у кого не будет такой сногсшибательной темы.
- Отчасти я согласна с твоей мамой, - робко заговорила Петуния, но, поймав на себе умоляющий взгляд подруги, осеклась и пожала плечами, - С другой стороны, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Это действительно хорошая тема. Может быть, у нас даже получится. К тому же никогда не поздно отказаться, если что-то пойдет не так...
Перспектива быть лучше других прельщала Петунию, и хоть она никогда не была охотницей до славы, но тайны манили её ничуть не меньше, чем Глорию. Любопытство соседствовало со страхом, и девушка никак не могла определиться, что для нее превыше всего, но пока решила поддержать Глорию.
- Молодец, Пету! – Глория подмигнула подруге, – Я знала, что ты меня не подведешь!
- Насколько я понимаю, мои уговоры на вас не подействуют, девочки. Что же… - Хака запнулась, ей не хотелось так просто отпускать девушек в Карору, но с другой стороны и рьяные возражения могут подогреть интерес Глории, поэтому она решила подыграть. А там глядишь, у Глории энтузиазм и перегорит в деле о Жене Иуды. Она тяжело вздохнула, – Езжайте, но будьте осмотрительны. Не запру же я вас под замок, чтобы вы там не появлялись во всей красе. Но повторю, потому что хочу, чтобы вы знали. Мне эта затея с расследованием совсем не по душе.
- Торжественно обещаю вести себя хорошо! – Глория отдала Хаке честь, и поспешила переключиться на подругу, – Ты взяла камеру? – девушка кивнула, и Глория продолжила рассуждать, – Тогда сейчас поедем в Карору на твоей машине, чтобы все узнать из первых уст. Потом встретимся в Кароре с мамой и решим, что делать дальше. Она как раз везет туда груз…
Хака наблюдала за тем, как желтый кабриолет Петунии скрывается из вида, и не могла отделаться от какого-то непонятного предчувствия. Тяжело вздохнув, она направилась к машине. Следовало отвезти груз, а затем она найдет Глорию и Петунию. Сегодня Праздник Урожая, и, скорее всего, девочки будут именно там. В глубине души, Хаке хотелось встретить и Альтаграсию, но она не слишком верила в такую возможность. Хотя…

- Не смешите меня, – Каликсто, как ни старался, но не смог удержаться и рассмеялся Лауре в лицо, - Альтаграсия отсидела своё. Справедливо, несправедливо, но отсидела, поэтому я не думаю, что она кому-то будет вредить, выйдя на свободу. Уж поверьте на слово.
- А что будет, если произойдет новое преступление? Не говорите потом, что вас не предупреждали, – после минутной паузы проговорила Лаура, решившая, что не стоит больше терять свое время в участке. Поручение Алирио было выполнено, полиция предупреждена, а на большее они пока и не рассчитывали. Женщина решительно направилась к выходу и только собралась взяться за ручку, как дверь распахнулась, и на пороге появилась немного смущенная Лила. Девушка была уверена, что странная посетительница уже ушла, а поэтому, выждав немного, со спокойной душой направилась обратно в кабинет, держа в руках два пластиковых стаканчика.
- Кофе? – Лила выдала одну из своих самых милых и в то же время идиотских улыбок.
Ничего, не ответив, Лаура вышла в коридор и через мгновение исчезла из поля зрения Лилы.
- Сумасшедшая дамочка! – устало протянул Каликсто, - Так и не понял, что ей было нужно
Девушка рассеянно оглядела напарника и, войдя в кабинет, протянула ему стаканчик с кофе.
- Мне кажется, что нам стоит все-таки проследить за появлением Альтаграсии тут, - задумчиво проговорила она, - Стоит перестраховаться, – девушка пожала плечами и заставила себя непринужденно улыбнуться, – Может, тебе стоит встретить сеньориту дель Торо и привезти сюда, а я наведаюсь на Праздник Урожая и прослежу, чтобы там все было в порядке? Мало ли… К тому же, я практически никого не знаю, а это прекрасный шанс познакомиться с обитателями этого милого городка, - она хотела, было продолжить, но позади ее послышался стук и следом за ним звук открывающейся двери. Резко обернувшись, Лила увидела Беренис дель Торо, с которой за этот короткий срок, что полицейская служит в Кароре, ей уже довелось познакомиться. В другой бы раз, она разозлилась, но сегодня Беренис пришла как раз кстати, избавив ее от каких-либо объяснений своему напарнику, который был явно не в восторге от предложенной ему поездки.
- Сеньора Беренис! Какой приятный сюрприз!
- Где вы держите мою дочь? Почему она до сих пор не вернулась домой? – холодно осведомилась Беренис, полностью игнорируя Каликсто и не сводя пристального взгляда с Лилы.
- Инспектор Ромеро как раз собирается в Каракас, чтобы привезти сеньориту дель Торо в Карору. И он, конечно же, не откажется взять вас с собой, правда, Каликсто?

Альтаграсия молча складывала свои вещи в сумку. Она была на удивление спокойна. Наверное, где-то в душе она всегда ждала, что рано или поздно ее помилуют. Верила из последних сил, и эта вера со временем переросла в убежденность. И теперь этот великий день, о котором она столько мечтала, настал. Альтаграсия старалась не обращать внимания на своих сокамерниц и остальных заключенных, пришедших поглазеть на Жену Иуды. Что они надеялись увидеть? Радость? Или, напротив, отчаяние? Ведь ни для кого не было секретом, что творилось за стенами тюрьмы. А, может быть, им хотелось увидеть улыбку на её устах? Наивные…. Альтаграсия дель Торо разучилась улыбаться за эти годы. Она научилась смеяться в душе, сохраняя при этом равнодушное выражение лица. Равнодушие, как правило, убивает, и возможно поэтому про неё стали говорить, что она способна одним взглядом отправить на тот свет. Женщина застегнула молнию на сумке и небрежно бросила ту к ногам своей подруги по несчастью.
- Это тебе. Подарок. Мне ничего не надо отсюда. Хочу забыть обо всем.
- И начать новую жизнь? Ну-ну… – не забыла съязвить местная знаменитость, тоже осужденная за убийство и невзлюбившая Альтаграсию с первого дня, потому что легенда о Жене Иуды затмевала историю жизни данной особы, – После убийства священника тебе только в Ад дорога, а преисподняя будет там, где будешь находиться.
Альтаграсия медленно обернулась к ней, но ничего не ответила, решив, что спорить с таким человеком слишком уж мелко для того имиджа, который был создан ею самой в этих стенах, чтобы выжить. Да, если бы она убила Себастьяна, то ей бы не было спокойной жизни на земле, но она его не убивала, а значит, имела шанс на покой. Порой Альтаграсия даже верила, что она может быть счастлива, но быстро отгоняла эту мысль, рассчитывая хотя бы на спокойствие.

В доме, принадлежавшем семье Агуеро дель Торо вовсю готовились к Празднику Урожая. Людовико как раз пытался выведать у Чичиты, куда подевался Алирио, с которым ему срочно надо было поговорить, когда в комнате возник Исмаэль. Людовико обрадовался появлению сына. Быстро подойдя к нему, он обнял парня за плечи.
- Как хорошо, что ты пришел. Присмотришь за матерью, сынок, а у меня дела, – он обернулся к Чичите, – Дорогая, ты это… – Людовико неопределенно махнул рукой в воздухе, – Не пей много, ладно? А еще лучше трижды подумай прежде, чем идти на Праздник Урожая, радость моя.
С этими словами он направился к выходу из особняка. Ему просто необходимо было переговорить со своим старшим сыном до начала основного торжества, а тот как назло куда-то исчез, и Людовико надеялся, что сможет найти Алирио на Празднике Урожая.
Исмаэль, проводив отца внимательным взглядом, но не лишенным презрения, подошел к Чичите и нежно обнял за плечи.
- Мама, с тобой всё в порядке? Ты выглядишь… какой-то подавленной. Это как-то связано c Альтаграсией?
Чичита мило улыбнулась сыну, но предпочла ничего не отвечать. Зачем её мальчику знать про её страхи и проблемы?

Соломон сидел в кабинете особняка и изучал документы. Но своими мыслями он был далек от работы, потому что сегодня был не просто очередной праздник урожая, который ежегодно устраивали в это время в Кароре. Сегодня был очень важный день для них всех, кто так или иначе имел отношение к винодельне.
«Срок договора, который покойный Хуан Висенте заключил с моим отцом, истекает через год, а сегодня в Карору возвращается Альтаграсия. Она, скорее всего, потребует то, что будет считать своим. И как мне поступить в этом случае? Завещание должно быть оглашено только через год, а пока полноправным хозяином всего этого являюсь я, но что делать, если Альтаграсия решит отобрать у меня винодельню?»
Молодой человек ничего не имел против дочери Хуана Висенте, но у него были большие сомнения, что она сможет управлять винодельней, а вот тот факт, что эта женщина могла разорить предприятие и угробить за короткий срок все его труды, Соломону казался вполне вероятным, поэтому, считая все виноградники собственными, он собирался бороться до последнего.

Лила вошла в приемную компании «дель Торо» и удивилась тишине, царящей на винодельне. Ей казалось, что в преддверии праздника, офис должен был быть похож на гудящий улей, а в действительности он больше напоминал кладбище. Оглядевшись по сторонам, она подошла к скромно одетой девушке, по-видимому, секретарше.
- Добрый день. Меня зовут Лила Альварес, я из полиции.
- Добрый день. Чем могу вам помочь?
Лила с нескрываемым интересом осмотрелась по сторонам.
- Сеньорита Брисеньо попросила меня проверить, все ли в порядке. Вы, должно быть, слышали, что сегодня выходит на свободу Альтаграсия дель Торо? Вот все и суетятся, и я в том числе. А где начальство? Небось, строят баррикады, чтобы обороняться от знаменитой Жены Иуды?
- Да, мы слышали, что Альтаграсия дель Торо выходит на свободу… В связи с праздником сегодня никого на винодельне нет, а президент Вайсман, наверное, в своем особняке.
- Как тебя зовут?
- Корделия Араухо…
- Очень приятно, Корделия. Какое красивое имя, – узнав, что секретарша одна, Лила решила воспользоваться ситуацией и заполнить свои пробелы в этой истории, - Что ты знаешь про Альтаграсию дель Торо? - заметив, как побледнела девушка, полицейская поспешно добавила, - Пойми меня правильно. Я недавно в Кароре и ничего толком не слышала об этой истории.
- Я знаю про Альтаграсию дель Торо только то, что известно всем, - тихо ответила Корделия, опуская глаза.
- А что известно всем? – вкрадчиво поинтересовалась Лила.
- Если честно, то мне даже страшно об этом говорить,- после небольших колебаний решилась ответить девушка. Судорожно вздохнув, она продолжила громким шепотом, - Я никогда не видела Альтаграсию, только на фотографиях. Знаю только, что она убила священника прямо в церкви, - девушка замолчала и, испуганно оглядевшись по сторонам, принялась торопливо креститься.
- Если не возражаешь, я тут прогуляюсь по офису, проверю, мало ли…- нашлась Лила, решив, что ничего вразумительного она не узнает от перепуганной секретарши. Не дожидаясь разрешения, полицейская направилась вглубь здания.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 21:58

Беренис медленно брела по саду, не соображая, где находится, и скользя рассеянным взглядом вокруг, полностью погруженная в события прошлого. Когда-то, много лет назад, будучи совсем молодой девушкой, родители представили ее Хуану Висенте дель Торо, молодому человеку из богатой и знатной в Вехер-де-ла-Фронтера семье, а уже через пару месяцев состоялась их официальная помолвка. После свадьбы вместе с мужем они уехали в Венесуэлу, где молодой Хуан Висенте собирался заняться виноделием, посадив собственные виноградники и построив винодельню. Тогда будущее казалось Беренис сказкой, в которой она будет находиться на правах прекрасной принцессы. Она и представить не могла, как на самом деле сложится её жизнь. То, что ее супруг неравнодушен к женскому полу, Беренис дель Торо стало известно через полгода после свадьбы, но в тот момент она носила под сердцем своего первенца и, хорошенько все взвесив, решила, что собственный брак и семья гораздо важнее каких-то романов мужа на стороне, а поэтому научилась просто не замечать многочисленных любовниц Хуана Висенте. Лишь одну из них она так и не смогла простить мужу - Сандру Батиста. «Измену можно «не заметить», но забыть о существовании внебрачного ребёнка невозможно!» - тяжело вздохнув, подумала Беренис, оглядываясь и понимая, что она находится рядом с особняком, в котором когда-то она была полновластной хозяйкой, - «Этот дом был полон жизни, но однажды все пошло не так, все изменилось. Сначала погиб Бартоломе с Ванессой, затем арестовали Альтаграсию, потом умер Хуан Висенте. И во всем виноват этот проклятый священник». Размышления женщины прервал шум машины, неожиданно въехавшей на территорию особняка и остановившейся на стоянке.
Прижавшись к дереву и не сводя внимательного взгляда с женщины, вылезшей из машины и разглядывающей здание, пока водитель вытаскивал из багажника ее чемодан, Беренис узнала в незнакомке дочь ненавистной Сандры Батисты, которую ненавидела не меньше, чем ее мать, и не задумываясь, задушила бы собственными руками, если бы ей представилась такая возможность.
- Как эта змея посмела приехать сюда, - возмущенно прошептала себе под нос Беренис, исчезая в зелени сада и направляясь обратно в шале, - Что ей понадобилось? Неужели, она приехала из-за Альтаграсии? Надо будет попросить у Ивон все разузнать.

Марина Батиста проводила долгим взглядом отъехавший автомобиль, а затем, когда машина скрылась за поворотом, обернулась к особняку «дель Торо». Поморщившись, она с трудом подняла огромный чемодан и не спеша направилась к дому, тихо ступая по вымощенной бетонными плитами дорожке, окруженной со всех сторон благоухающими цветами.
«Все это мое. Мое по праву», - подумала Марина, нажимая на звонок около входной двери и нетерпеливо оглядываясь по сторонам. Когда дверь, наконец-то, открылась, и на пороге появилась Дульсе, служанка, работавшая уже несколько лет в особняке, Марина смерила ее высокомерным взглядом и, не дожидаясь расспросов, грубо приказала, - Меня зовут Марина Батиста. Я буду здесь жить, поэтому ты, милочка, отнеси мой чемодан в одну из комнат! Живо!
Оторопев от такого обращения какой-то незнакомой, но хорошо одетой женщины, Дульсе решила подчиниться во избежание неприятностей, а потом связаться с Соломоном и сообщить о визите этой нахалки, которая вела себя так, словно этот дом и правда принадлежал ей. Она взяла чемодан и потащила его наверх в одну из комнат для гостей, то и дело бросая на гостью, не отстающую от нее ни на шаг, настороженные взгляды.

Альтаграсия вышла из здания тюрьмы и рассеянно посмотрела по сторонам, даже не пытаясь укрыться от многочисленных объективов камер. Окинув собравшуюся толпу журналистов презрительным взглядом, женщина твердым шагом направилась к дороге и замерла на полпути, увидев человека, которого не ожидала встретить тут.
- Альтаграсия! – Буэновентура Брисеньо почти бегом направился к ней, – Альтаграсия, ты не представляешь, как я рад тебя видеть!
- Я тоже рада тебя видеть, Буэновентура, - это было сказано искренне, и хоть она не ожидала такой встречи, но была польщена и растрогана, – Сколько лет прошло с тех пор, когда мы с тобой последний раз виделись. А где мама? Почему она не пришла?
- Беренис… - Буэновентура отвел взгляд. Мужчина не знал, стоит ли ему прямо сейчас рассказать о Монике, но он привык говорить прямо, поэтому, вздохнув, пояснил, – Твоя мать предпочла остаться дома… потому что она плохо себя чувствует. Бедная женщина, на нее столько всего навалилось, а тут еще появилась некая Моника, которая утверждает, что приходится тебе дочерью. Беренис ничего не осталось, как признать её своей внучкой.
- Какая еще Моника? У меня нет никакой дочери, - Альтаграсия побледнела и с ужасом посмотрела на Буэновентуру.
- Да, но девушка утверждает, что она – твоя дочь. Клянусь, что я не знаю подробностей. Беренис мне ничего не рассказывала. Ты же ее знаешь. Давай, я отвезу тебя в шале, где теперь живет Беренис, и она сама тебе все расскажет, дочка. Клянусь своей жизнью, что я сказал все, что знаю. Я даже понятия не имею, почему Беренис приняла эту крошку.
- Крошку? – женщина изумленно вскинула брови, - Сколько ей лет?
- Около двадцати, кажется. Точно не знаю, - пожал плечами Буэновентура и, опустив взгляд, направился к машине. Ему было искренне жаль Альтаграсию, но он понимал, что ничем не мог помочь ей.
Альтаграсия молча направилась следом за ним. «Неужели, моя дочь жива? Если да, то зачем мне сказали, что она умерла? Нет, этого просто не может быть. Эта девушка не может быть моей дочерью. Моя малышка умерла, и Глория – моя единственная дочь, но она никогда об этом не узнает».

Моника внимательно перебирала фотографии, которые нашла в одном из ящиков старинного комода, привезенного в шале из особняка вместе с остальными вещами Беренис. Услышав, как хлопнула входная дверь, девушка испуганно вздрогнула и оглянулась. Мгновенно страх на лице сменился лучезарной улыбкой:
- Бабушка! - Моника вскочила с дивана и направилась к Беренис, протянув ей руки для объятий, - Я как раз ждала тебя.
Лицо Беренис просияло от счастья. Она с улыбкой заключила девушку в объятия, нежно поглаживая по распущенным волосам и целуя в щеку.
- Что это ты там разглядываешь? – поинтересовалась пожилая женщина, заметив разложенные на столе старые, пожелтевшие от времени фотографии.
- Да просто так… - Моника смущенно улыбнулась, наклонив голову, - Наверстываю упущенное, - заметив, как Беренис помрачнела, девушка поспешила изменить тему разговора и, кивнув в сторону входной двери, поинтересовалась, стараясь скрыть легкое волнение, - А... как ты думаешь, что там сейчас на празднике?

Людовико появился на празднике и растерянно огляделся по сторонам. Алирио как назло нигде не было видно, зато он заметил подошедшую к нему Корделию.
- Вы случайно не видели мою маму?- поинтересовалась у него девушка.
- Нет, дорогуша! Я ищу своего сына Алирио, может, ты видела его на празднике? - ответил ей Людовико, стараясь казаться любезным. В конце концов, эта девчонка никто иная, как дочь Рикарды.
- Нет, сеньор, Алирио я не видела. Я только недавно сюда пришла - промямлила Корделия.
- Ну что ж, девочка, если увидишь, передай, что он мне срочно нужен. Хорошо, милочка? - с этими словами Людовико ловко подхватил бокал с вином с подноса проходившего мимо официанта.
- Обязательно передам, но вы тоже передайте моей маме, что я её искала, если увидите, - с этими словами Корделия решила отойти от Людовико, потому что поняла, что дальше им говорить будет просто не о чем.
Глядя вслед удаляющейся от него Корделии, Людовико пробубнил себе под нос:
- Как у Рикарды могла уродиться такая скромница? – но, заметив вдалеке Алирио, мило беседующего с Эммой, мгновенно забыл о девушке и направился к ним.

Каликсто, окончательно решив, что совет напарницы отправиться в Каракас за Альтаграсией, не самая подходящая идея в создавшейся ситуации, вернулся в Карору и, припарковав свой служебный автомобиль недалеко от винодельни, направился в ту сторону, где, судя по доносившейся музыке, Праздник Урожая был в самом разгаре. Добравшись до места, он начал медленно прогуливаться между гостями, изредка сдержанно кивая знакомым, как и подобало инспектору полиции в его преставлении. Через пару минут он увидел Лилу. Девушка стояла у одного из столиков с бокалом вина в руках и равнодушно оглядывалась по сторонам. Заметив Каликсто, направляющегося к ней, она насмешливо улыбнулась.
- Кто к нам пришел! Ты разве не отправился в Каракас? Только не говори, что кончился бензин…
- Не язви, - Каликсто не дал ей договорить и обиженно засопел, - Между прочим, приказы отдаю я. Поэтому если будешь по-прежнему настаивать, что нам нужно сопровождать Альтаграсию в Карору, сама поедешь в Каракас. А мое присутствие необходимо здесь, и это не обсуждается, - с этими словами инспектор Ромеро направился прочь и через мгновение скрылся в толпе собравшихся гостей.
Оставшись одна, Лила с нескрываемым отвращением огляделась по сторонам. «Сколько пафоса, дешевого и никому не нужного», - подумала девушка, разглядывая собравшихся на Празднике Урожая людей. Лила задумчиво подняла свой бокал и принялась разглядывать его на свет. Она никогда не любила вино, и хотя в Кароре его было больше, нежели грязи, старалась не злоупотреблять лишний раз. Заметив краем глаза некоего молодого человека, весьма солидно одетого, она почему-то решила, что именно он является Соломоном Вайсманом. В понимании Лилы именно так должен выглядеть идеальный президент винокурен «дель Торо». Судя по всему, его тоже заинтересовала незнакомка, и он направлялся к ней, но замер на полпути в нерешительности. Лила почувствовала чье-то присутствие за спиной и, резко обернувшись, нос к носу столкнулась с Маркосом.
- Вы меня напугали! – возмущенно воскликнула она, – Что вам угодно?

«Что тут делает Маркос?» - подумал тем временем Соломон, но, вспомнив про амнистию Альтаграсии, грустно усмехнулся и решил, что надо подойти к журналисту и попросить его не устраивать скандал на празднике, если произойдет что-то экстраординарное. Хотя, если Альтаграсия и появится тут, то маловероятно, что Маркос будет вести себя хорошо, учитывая его ненависть к данной женщине.

Неподалеку от Лилы и Маркоса, в тени деревьев, выбрав удобное для наблюдения место, расположилась Моника. Она стояла, прислонившись к дереву, и внимательно всматривалась из своего укрытия в лица участников торжества. Она видела, как Соломон подходил к незнакомой девушке и к Маркосу, но не смогла разглядеть, говорили ли они. Побоявшись, что Маркос может её заметить, девушка обошла вокруг дерева и пристроилась так, чтобы её не было видно.
«Потом надо будет узнать, о чем Маркос говорил с Соломоном».

Алирио пытался выведать у Эммы, что же задумал Соломон в связи с выходом из тюрьмы его двоюродной тетки. Но та лишь отшучивалась, притворяясь наивной дурочкой. Впрочем, Алирио не возражал, вставляя между своими вопросами витиеватые комплименты и без стеснения разглядывая доступное его взгляду тело.
«Да уж повезло Вайсману», - в очередной раз мелькнула в его голове мысль, - «Заполучил винодельню, в придачу к ней еще и богатую невесту, которая его содержит», - Алирио внимательно осмотрелся в поисках Соломона, но, не увидев того, почувствовал себя увереннее и начал говорить еще более смелые комплименты. Но мозг, между тем, был занят совершенно иным, - «Когда появится Альтаграсия? И как она преподнесет свое появление?»
В памяти Алирио она осталась довольно молчаливой, но проницательной девушкой, которая никогда не ошибалась с подарками и всегда с удовольствием дарила их племянникам. Она была первой, кто посадил Алирио на лошадь, была той, кто защитил его от причитаний Чичиты после первой драки. Меньше всего Алирио волновало, что на самом деле произошло 20 лет назад в церкви, но он никогда не верил в виновность кузины отца, но теперь надо быть более осмотрительным. Альтаграсия должна стать убийцей, даже если никогда не была ею на самом деле.
Заметив приближающегося отца, Алирио извинился перед Эммой и скользнул к высоким деревьям чуть поодаль. У него не было никакого желания слушать причитания папочки по поводу выхода Альтаграсии. Нет, сначала Алирио желал сам решить, как ему к этому относиться и как себя вести, поэтому весь день довольно успешно избегал отца. Сейчас же, притаившись за деревьями с бокалом вина в руке, он принялся изучать гостей, когда неожиданно заметил молоденькую девушку, занимающуюся тем же самым в нескольких метрах от него.

Пока Людовико пробирался через толпу к месту, где видел сына, Алирио снова куда-то исчез. Не придумав ничего лучше, мужчина обратился к Эмме, задумчиво разглядывающей гостей.
- Эмма, чудесный праздник, не так ли?
Девушка рассеянно кивнула головой и одарила Людовико глупой улыбкой, явно не испытывая никакого желания поддержать беседу. Затем, пробормотав извинение, растворилась в толпе людей, даже не дав возможности что-то узнать Людовико, не на шутку обеспокоенному исчезновением Алирио. Поговорить было не с кем, даже Чичита и Исмаэль не появлялись, и праздник медленно, но верно превращался для него в пытку. Он надеялся, что скоро увидит хотя бы Рикарду, ведь, если верить Корделии, то её мать была где-то на празднике.

Маркос окинул Лилу многозначительным взглядом, но ничего не сказал. Ему не нравилась новая полицейская. Куда проще было общаться с Каликсто, чем с этой столичной девицей, у которой на уме было многое, но явно не работа. Да и вообще Маркос никогда не считал, что место женщины в полиции, а Лила была лишь ярким подтверждением его теории. Он рассчитывал поговорить с Соломоном, но тот куда-то подевался, поэтому, пробубнив что-то невразумительное, Маркос удалился. Лила проводила его равнодушным взглядом и увидела, что к ней направляется тот самый элегантный молодой человек, которого она заметила в толпе несколько минут тому назад.
«Похоже, он хочет поговорить со мной и, видимо, ждал, когда Маркос уйдет», - подумала Лила.
- Сеньор Рохас Пауль явно не в духе, - девушка приветливо улыбнулась, - Я видела, как вы направлялись ко мне, но присутствие Маркоса вас поначалу остановило. Вы - Соломон Вайсман?
Мужчина кивнул головой и недоверчиво посмотрел на девушку, которая поспешила представиться.
- Простите, мы же незнакомы. Я - Лила Альварес, работаю в полиции Кароры.
- Добрый день, сеньорита Альварес, - Соломон нахмурился, – Значит, вы из полиции, но здесь ведь ничего криминального не происходит. Что вы здесь делаете? Неужели пришли на наш Праздник Урожая?
- Вообще-то, я здесь не собственной инициативе, - замялась Лила, но увидев неподалеку сеньориту Брисеньо, с доверительной улыбкой наклонилась к Соломону и тихо проговорила, кивая головой в сторону Лауры, - Эта сеньорита пришла сегодня в участок и потребовала у инспектора Ромеро присутствовать на Празднике Урожая, чтобы следить за порядком. Если не путаю, то она очень обеспокоена освобождением Альтаграсии дель Торо… Да и не только она, поэтому мы с инспектором сочли своим долгом появиться на вашем празднике. Надеюсь, вам это не помешает?

Алирио уже собрался, было, уходить из своего укрытия, но, бросив быстрый взгляд по сторонам, остолбенел. Он не думал, что когда-нибудь судьба вновь сведет его с Лилой Альварес, и полагал, что защищен от призраков прошлого, но один из таких призраков стоял в нескольких метрах от него, и в отличие от молодого человека, не выглядел очень уж удивленным.
Конечно, будь он в Каракасе, на каком-то приеме, он бы даже обрадовался, ведь их связывали не только деловые отношения, но появление Лилы в Кароре наводило на некоторые размышления. Уж слишком они были связаны, а Карора не столь велика, все друг друга знают. Жизнь семьи дель Торо всегда была на ладони. Справившись с волнением и взяв себя в руки, Алирио приветливо улыбнулся Лиле. «В конце концов, мы с ней находимся в одинаковом положении. Не знаю, что она тут делает, но думаю, что не в гости приехала. У каждой монеты есть две стороны, а учитывая мои планы, будет даже неплохо, если Лила находится поблизости. Мало ли что случится, а она все-таки имеет связи в полиции, даже если уже не работает там…»
Окинув девушку оценивающим взглядом, и отметив про себя, что она демонстративно отвернулась и переключилась на неудачника Соломона, Алирио усмехнулся.

Лила не была удивлена встрече с Алирио, хотя и не испытывала огромной радости. Тот страх, что промелькнул на лице молодого человека, когда он увидел ее, даже повеселил полицейскую. «Он испугался. Наверное, решил, что я прямо сейчас всё выложу все, что о нем знаю, Соломону»

Эрнесто тоже прибыл на Праздник Урожая. Не сказать, что он любил такого рода мероприятия, но был обязан присутствовать. Едва завидев Соломона, он хотел, было, пойти к другу, но внезапно у него зазвонил мобильный телефон. Служанка сообщила о приезде в особняк некой Марины Батисты. Эрнесто остановился и задумался. Дульсе объяснила, что не смогла дозвониться до Соломона и Эммы, поэтому решила позвонить Эрнесто, но что ему делать дальше, он не знал. Стоило подойти к Соломону, но тот стоял с какой-то девушкой и видимо был занят. Эммы нигде не было видно. Можно было и самому разобраться с гостьей, но он не является хозяином в доме, чтобы принимать какие-то решения. Так и не определившись с дальнейшими действиями, Эрнесто увидел Лауру, направляющуюся к нему. Поняв, что незамеченным ему уйти не удастся, он широко улыбнулся и шагнул ей навстречу.
- Эрнесто, где ты был? Как ты мог оставить меня одну в такой день?
- Прости, милая, я задержался.
Поцеловав жениха, Лаура обиженно протянула:
–Я уже не знала, что думать… Дорогой, не делай так больше, ты же знаешь, как я беспокоюсь, когда ты вот так вот исчезаешь непонятно куда.
- Несмотря на торжество, работа на виноградниках не останавливается, - ответил Эрнесто, придав своему лицу озабоченный вид, - Пришлось решить пару проблем, хотел поговорить с Соломоном, - он бросил беглый взгляд на друга, - А как тут дела? Все в порядке? Ничего не произошло?
- Если ты имеешь в виду проклятую Альтаграсию, то она еще не появилась. Пока все в порядке, но ты же знаешь, что как только сюда заявится эта убийца, праздник будет испорчен.
- Дорогая, не надо так говорить. Не подумай, конечно, что я ее защищаю, потому что она тетя Саграрио, но пойми, Альтаграсия уже заплатила за убийство. Лучше сохранять спокойствие и не провоцировать эту женщину. Посмотрим, во что выльется её визит.
- И не сомневайся. Обязательно выльется, – Лаура заметно нервничала, – Я, вообще, удивляюсь твоему спокойствию, Эрнесто. Нельзя просто ждать, когда она тут объявится. Надо что-то делать, чтобы помешать ее планам, ведь она обещала отомстить. Неужели, ты не понимаешь, что потом может быть поздно?

Моника, увидев, что Маркос затерялся в толпе, все еще не решалась выйти из своего укрытия. Она не хотела появляться перед отцом прямо на празднике, к тому же кто-то из присутствующих мог ее узнать, а девушке совсем не хотелось, чтобы потом об этом рассказали Беренис. Поэтому Моника продолжала стоять среди деревьев в нерешительности, раздумывая, как ей лучше всего поступить.
Тем временем Алирио не спеша направился к стоявшей неподалеку миловидной незнакомке. Заметив приближающегося молодого человека, Моника вся напряглась. Пуститься в открытое бегство она считала ниже своего достоинства, поэтому, оглядевшись по сторонам, смущенно улыбнулась и сделала шаг навстречу.

Лила дождалась, пока Соломон отойдет на порядочное расстояние, облегченно вздохнула и снова огляделась по сторонам. Праздник был в самом разгаре, играла музыка, вокруг было множество абсолютно незнакомых людей, между которыми ловко сновали официанты с подносами. Весь этот шум уже порядком надоел девушке, всерьез подумывавшей о том, чтобы отправиться домой. Но в этот момент она услышала, как кто-то окликнул ее. Обернувшись, Лила увидела Лауру с каким-то незнакомым мужчиной под руку.
- Надеюсь, присутствие полиции поможет предупредить неприятности на празднике, – продолжила сеньорита Брисеньо.
Лила внимательно оглядела парочку и поинтересовалась, не в силах скрыть иронию в своем голосе:
- А неприятности точно обещают быть? Почему вы так уверены? Вам что-то известно? Или у вас есть личные причина опасаться возвращения сеньориты дель Торо?
- Я знаю Альтаграсию. Надо быть законченным идиотом, чтобы не ожидать неприятностей от появления этой убийцы здесь! – парировала Лаура.
Лила нахмурилась.
- У вас есть веские причины так думать? Может, вы сделаете мне одолжение и поделитесь со мной своими предположениями? Потому что лично я не вижу никаких оснований для появления Альтаграсии дель Торо на этом празднике. Надо быть законченными идиотом, - в том Лауре продолжила Лила, - Чтобы после двадцати лет за решеткой сразу же отправиться сюда, чтобы устроить скандал.
Лила заметила, что молчавший до этого мужчина сделал шаг вперед, чтобы вмешаться.
- Лаура, я прошу тебя… - он умоляюще посмотрел на спутницу и сразу же перевел взгляд на Лилу, - Кажется, мы еще не знакомы. Меня зовут Эрнесто Синклер. Я – производственный директор винодельни дель Торо, а вы, насколько я понимаю, работаете в полиции. Позвольте спросить, вы пришли на праздник или вы здесь по долгу службы?
- Я здесь в добровольно-принудительном порядке, скажем так. Но не думаю, что для вас это что-то меняет, - Лила все-таки не смогла удержаться от едкого замечания.
- Принудительный порядок предполагает исполнение обязанностей, я полагаю, - Эрнесто сделав вид, что не заметил язвительного тона девушки, не смог скрыть своей неприязни, – Что же так заинтересовало полицию в нашем празднике?
- Нас заинтересовало то, что на данный момент интересует всю Карору – Жена Иуды. Её освобождение из мест не столь отдаленных, - она сделала акцент на последних словах и пристально посмотрела на Лауру, - Извините, но мне нужно работать. С вашего позволения.
- Какая занудная полицейская, – раздраженно проговорила Лаура, глядя вслед удаляющейся девушке, но, увидев Эмму, быстро сменила тему, - Эрнесто, мне надо поговорить с Эммой. Я оставлю тебя на минутку, только никуда не исчезай, любимый.
С этими словами Лаура пошла по направлению к Эмме, думая про себя: «У этой уверенной в себе полицейской поубавится наглости, когда снова прольется кровь. Посмотрим, как она будет бегать в поисках убийцы». А в том, что кровь прольется, она не сомневалась ни минуты.
Оставшись в одиночестве, Эрнесто вспомнил о том, что хотел поговорить с Соломоном, но, не увидев того среди гостей, сеньор Синклер счел нужным посмотреть, что же за гостья пожаловала к ним в Карору, и поспешил в особняк.

Чичита осторожно огляделась по сторонам и вытащила из сумочки фляжку с вином. Она сделала большой глоток и скорчила довольную гримасу. Но быстро пришла в себя и, воровато оглядевшись, спрятала фляжку в сумочку.
- Лишь бы сыновья и этот клоун Людовико не заметили, что я пью, – она посмотрела на небо и прошептала, – Еще и Альтаграсия выходит на свободу. Какой ужас…
Руки сами непроизвольно потянулись к сумочке, но откуда-то возник Людовико.
- Чичита, где тебя носит? – несмотря на меры предосторожности, он видел, как она спрятала фляжку, и это заставило его волноваться, но не за жену, а за собственный престиж. Когда она пьет, то перестает контролировать свои действия. «Только этого мне не хватало», - подумал он. Аккуратно взяв её под руку, Людовико спросил, - Дорогая, ты не видела наших сыновей?
- Сыновей? – она задумалась, - Не видела.… А ты уже готов вернуть Альтаграсии то, что украл у неё, дорогой?
- Чичита! Говори тише! – зашипел на неё Людовико и отвел в сторону, – Ты совсем с катушек съехала? Как ты можешь такое говорить? Я ничего не крал!

После разговора с Дульсе, Эрнесто поднялся в комнату, где, по словам служанки, поселилась Марина, но там никого не обнаружил, а поэтому решил вернуться на праздник, так ничего толком не узнав и надеясь, что Лаура не заметила его длительного отсутствия.
Добравшись до места проведения торжеств по случаю Праздника Урожая, Эрнесто сразу же увидел вдали свою невесту, которая стояла рядом с подругой и то и дело бросала быстрые взгляды по сторонам. Мужчина поискал глазами Соломона, решив сначала поговорить с другом и рассказать ему о таинственной гостье, обосновавшейся в особняке. Эрнесто резко повернулся, чтобы отправиться на поиски Вайсмана, и в этот момент чуть не сбил с ног проходившую мимо него незнакомку. Привлекательная женщина средних лет, одетая в облегающий брючный костюм, испуганно отскочила от него в сторону, уронив сумочку. Смущенный Эрнесто пробормотал извинения, мысленно коря себя за невнимательность, и бросился поднимать сумочку. Оправившись от неожиданности, женщина с интересом разглядывала Синклера.
- Еще раз тысячу извинений, - произнес Эрнесто, протягивая женщине ее сумочку.
- Ерунда, - обольстительно улыбнувшись, проговорила та, - Я сама виновата. Это место навеяло на меня столько воспоминаний, вот я и задумалась, - помолчав, она внезапно добавила, чем окончательно смутила Эрнесто, - Я тут совершенно одна, и ты, как мне показалась, тоже. Может быть, прогуляемся, а заодно познакомимся поближе, Великан?

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 21:58

Обернувшись, Лаура заметила, что к Эрнесто подошла Марина Батиста. Появление этой особы на празднике, да еще в такой день, её не на шутку испугало.
«Что она тут делает? Что ей понадобилось в Кароре?» - в ужасе подумала женщина. Поняв по лицу Эммы, что та заметила её реакцию, Лаура кивнула подруге в ту сторону, где Синклер беседовал с Мариной.
- Ты знаешь, кто беседует сейчас с Эрнесто? – спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила, - Это сводная сестра Альтаграсии. Внебрачная дочь покойного Хуана Висенте. Марина Батиста. Та ещё штучка. Видимо, тоже приехала делить наследство, - усмехнулась она, - Пойду, поздороваюсь.
Слова Лауры о том, что Марина может стать одной из охотниц до наследства семьи «дель Торо», а также претендовать на виноградники, которые Эмма уже давно считала своими, вызвали смятение в её душе, но она постаралась не выдать своих эмоций, продолжая любезно улыбаться гостям.
Тем временем Эрнесто с интересом посмотрел на незнакомку, предложившую ему прогуляться. Он растерялся, не зная, что ответить на ее смелое предложение, но в этот момент заметил приближающуюся Лауру.
- Марина? Сколько лет, сколько зим! Странно видеть тебя в Кароре. Что ты тут делаешь? – осведомилась сеньорита Брисеньо, как только поравнялась с ними. Взяв Синклера под руку, она с деланной улыбкой поинтересовалась, не сводя пристального взгляда с бывшей подруги юности, - Эрнесто, дорогой, ты уже знаком с Мариной?
- Н…не знаком, - Эрнесто переводил взгляд с одной женщины на другую, с трудом скрывая изумление.
- Да? А я думала, что вы уже познакомились… Тогда позволь мне представить Марину Батисту, сводную сестру Альтаграсии. Она дочь Хуана Висенте… Думаю, ты не раз слышал эту историю… - не дожидаясь ответа, Лаура обратилась к женщине, - Марина, а это мой жених - Эрнесто Синклер.

- Вот мы и приехали! - Буэновентура открыл дверцу автомобиля и предложил Альтаграсии выйти, - Ты можешь поговорить с Беренис… - он сочувственно посмотрел на Альтаграсию, - А я, с твоего позволения, поеду к главному дому. Сегодня Праздник Урожая, и мне нужно обязательно на нем присутствовать. Дочка, - Буэновентура ласково посмотрел на женщину, - Помни, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку, - с этими словами пожилой мужчина простился с Альтаграсией и сел в автомобиль.
Несколько секунд Альтаграсия стояла и не двигалась, глядя вслед удаляющей машине, а затем направилась к шале. Ей пришлось постучать в дверь, так как никто не вышел ее встретить. «Наверное, мама просто не слышала, как подъехал автомобиль», - мысленно успокоила себя Альтаграсия.
Через пару минут дверь распахнулась, и на пороге женщина увидела мать. Альтаграсии хотелось броситься к ней, обнять, засыпать вопросами обо всех этих годах, которые они были вынуждены провести в разлуке, но она не двигалась с места, словно ее ноги приросли к земле.
- Мама, - наконец тихо пробормотала Альтаграсия, разглядывая Беренис и отмечая, как сильно та постарела, - Я вернулась.
Беренис тоже от волнения и нахлынувших чувств не знала, что сказать, и не замечала, как из ее глаз текут слезы.
- Альтаграсия, доченька! Я знала, что тебя выпустят. Мне никто не верил, но я была уверена, что Бог сжалится, – наконец проговорила она, хватая дочь за руки и прижимая к себе, – Добро пожаловать домой! Проходи в дом, что же ты стоишь… - Беренис сделала шаг назад, пропуская дочь в шале, - Извини, но я не могла тебя встретить, доченька! Тут такое началось, когда сообщили о твоём освобождении! Я так ждала тебя... Мне столько пришлось пережить, пока тебя не было. А потом появилась Моника... твоя дочь… Представляешь, она жива!
От словосочетания «твоя дочь» Альтаграсия побледнела и, остановившись посреди комнаты, обернулась к матери:
- Мама, это, должно быть, ошибка. Неужели, вам не сообщили, что моя малышка умерла сразу после родов. Она была так слаба…

Декабрь, 1984 год

Выйдя в комнату для посещений, Альтаграсия резко остановилась и непроизвольно отступила назад, но наткнулась на охранника. Бросив на него затравленный взгляд, девушка судорожно вздохнула. Когда ей сказали, что пришел посетитель, Альтаграсия обрадовалась. С тех пор, как ей стало известно о смерти отца, она ждала, что Беренис придет навестить её. Девушка столько думала об этом, что просто не могла представить, что к ней может прийти кто-то другой, например, брат Себастьяна – Маркос Рохас Пауль. У Альтаграсии не было никакого желания говорить с журналистом, о чем она собралась, было, сказать охраннику, но тот весьма бесцеремонно подтолкнул её вперед. Маркос, заметив это, усмехнулся и кивнул в знак одобрения. Понимая, что ей никуда не деться, Альтаграсия опустила голову и медленно двинулась к столу.
- Спасибо тебе, - обратился Маркос к охраннику, когда Альтаграсия села в кресло, - Оставь нас наедине, - улыбнувшись, он добавил, - Всё будет в порядке, если что-нибудь случится, я позову тебя.
Дождавшись, пока за охранником закроется дверь, Маркос сел напротив Альтаграсии и задумчиво посмотрел той в глаза. Тягостная пауза затягивалась, Рохас Пауль явно не спешил начинать разговор, изучая сидевшую перед ним женщину взглядом, полным ненависти и отвращения.
- Зачем ты пришел? – тихо спросила Альтаграсия и, не дожидаясь ответа, продолжила, - Почему не оставишь меня в покое?
- В покое? – насмешливо переспросил Маркос, - Ты считаешь, что заслужила покой после того, что сделала?
Альтаграсия, зло сверкнув глазами, посмотрела на него и открыла, было, рот, чтобы ответить Маркосу очередной колкостью, как делала это при предыдущих встречах, но слов не было. Внезапно она почувствовала себя очень одинокой, никому не нужной и всеми забытой. Подруги, поклявшиеся ей когда-то в вечной преданности, не пришли на судебное заседание, чтобы поддержать её, родной отец навестил её всего лишь один раз, чтобы выказать свое презрение, а мать и вовсе никогда не появлялась. Только сейчас Альтаграсия осознала, что Беренис никогда не придет. Она хотела спасти отца, а тот слепо поверил в её признание и рассказы безумной Исабель, даже не усомнился в том, что его любимая дочка может быть невиновна.
- Тебе даже сказать нечего, - с отвращением процедил Маркос, откидываясь на спинку кресла, - Потому что ты убила его, жестоко и хладнокровно.
- Я его не убивала! Не убивала! Не убивала! – вскочив, закричала Альтаграсия и, без сил упав в кресло, зарыдала. Тут же распахнулась дверь, и в помещении возник охранник, но Маркос отрицательно покачал головой и указал рукой на выход, после чего перевел взгляд на Альтаграсию, совсем не походившую на ту девушку, повторившую свое признание в зале суда, - Я никого не убивала… я думала, что это папа… я хотела спасти, а не убить… но я виновата, виновата… и Бог уже наказал меня… наказал… - сбивчиво говорила та, не переставая рыдать.
Маркос, не ожидавший такой реакции со стороны Альтаграсии, поначалу растерялся, но быстро взял себя в руки, решив, что та собралась провести его, чтобы он навсегда оставил её в покое, а она могла жить в тюрьме на государственном обеспечении и не думать о завтрашнем дне:
- Ты его убила, в этом нет никаких сомнений, - отчеканил он по слогам, - Ты в этом призналась и ты это сделала. Ты была в церкви, на твоем платье была его кровь, - даже пропавшее тело брата не имело в данную минуту для Маркоса никакого значения, хотя порой он задумывался и об этом, даже хотел выбить из Альтаграсии правду, но стоило столкнуться ему с «убийцей» лицом к лицу, как он лишался способности соображать. Мог только сыпать обвинениями и проклятиями, наслаждаясь страданиями и беспомощностью девушки, - И никакое пожизненное заключение не сможет искупить тебе этот грех.
Казалось, что Альтаграсия просто не замечает его слов. Всхлипнув, она выпрямилась и вытерла слезы рукавом кофты, после чего медленно заговорила:
- Я никого не убивала, но на это всем было наплевать. Даже удивительно. Столько людей выказывали мне уважение и почет, клялись в чем-то, а теперь я оказалась никому не нужна кроме тебя и твоей ненависти. Даже моя родная дочь никогда меня не увидит… - Альтаграсия осеклась и замолчала, мысленно коря себя за болтливость, - «Да что же со мной такое. Маркос – псих. Он никогда не поверит моим откровениям, но может отомстить мне через Глорию, если поймет, что та для меня дороже всего, включая собственную жизнь и свободу».
- Дочь? – переспросил журналист, видя, что приступ откровенности у Альтаграсии прошел так же внезапно, как и начался, - Что еще за дочь?
- Она умерла, - быстро ответила Альтаграсия и вновь расплакалась. В какой-то степени это было правдой, Глория умерла для неё точно так же, как и тот ребенок, появившийся на свет уже в тюрьме. Альтаграсия даже для себя не могла решить, о ком горюет больше: о Глории или второй девочке, - Я поняла, что беременна от Хулиана, когда уже была здесь. Я жила этой девочкой, но она умерла. Понимаешь? Даже смерть твоего брата не может сравниться с этой потерей, - она замолчала, чувствуя, что опять сказала то, чего не следовало, но, посмотрев на Маркоса, облегченно вздохнула. Тот выглядел растерянным и, казалось, не обратил внимания на её последние слова, имеющие двойной смысл.
«Это что-то невероятное», - подумал Маркос, - «О каком ребенке идет речь? Я следил за жизнью дель Торо, не меньше чем за участью Альтаграсии, но никаких похорон не было. По крайней мере, я об этом не слышал, а если не слышал, то их просто не могло быть», - он задумчиво посмотрел на сидевшую перед ним девушку и, поднявшись, направился к выходу из помещения.

- Дочка, послушай, – встревоженный голос матери вывел Альтаграсию из плена воспоминаний, - Я тоже была уверена, что девочка умерла при родах, но оказалось, что это ошибка. Они что-то напутали. Твоя девочка выжила. Ее отдали в приют, а оттуда ее забрал Маркос. Её зовут Моника, она замечательная, умная, красивая девушка. И она здесь, в Кароре. Сейчас, наверное, пошла на праздник. Может, и тебе отправиться туда? Маркос тоже там. Так ты сможешь всё выяснить, доченька, - ответила Беренис, от переживаний не соображая, что говорит и советует дочери.
Альтаграсия исподлобья посмотрела на пожилую женщину и отрицательно покачала головой.
- Эта девушка не может быть моей дочерью, - мягко сказала она, - Моя дочь умерла.
- Но Моника жива, - возразила Беренис и затравленно огляделась по сторонам, - Она жива. Она сейчас на Празднике Урожая. Я её не выдумала, она правда существует.
- Я верю тебе, - быстро проговорила Альтаграсия, видя, что мать начинает нервничать. Обида, копившаяся годами к ней, куда-то испарилась, уступив место жалости. Теперь это была не та надменная и в чем-то властная Беренис дель Торо. Это была несчастная старая женщина, почти ребенок, которого может обмануть каждый. Альтаграсия боролась с собой и не могла решить, что ей делать дальше. Говорить ли Беренис о том, что, скорее всего, Моника – оружие в руках Маркоса Рохас Пауля, решившего воспользоваться той историей, чтобы добить её? Она тяжело вздохнула, - Когда ты говоришь, появилась Моника?
- После того, как нам стало известно о том, что тебя выпустят, - на лице Беренис засияла улыбка, - Она чудесная девушка, я уверена, что вы подружитесь. А еще она так похожа на тебя…
Альтаграсия поспешила прервать рассуждения матери, понимая, что та может перечислять достоинства девчонки до бесконечности:
- Это только подтверждает мою теорию. Я считаю, что Маркос специально удочерил какую-то девочку, чтобы выдать её за мою дочь.
- Специально? - искренне удивилась Беренис, - Нет-нет, этого не может быть. Моника на Празднике Урожая, Маркос тоже должен быть там…
Видя, что с матерью бесполезно разговаривать, Альтаграсия поднялась и невесело улыбнулась:
- Я сейчас же отправлюсь туда и все выясню, чтобы положить конец этому обману.

Еще немного погуляв среди гостей, Лила решила вернуться в участок. Несмотря на то, что внутренний голос убеждал полицейскую в том, что Альтаграсия дель Торо не появится на празднике, девушка продолжала сомневаться. Однако время шло, Альтаграсии не было, и пришлось признать, что вряд ли та почтит торжества по случаю Праздника Урожая своим присутствием.
Вернувшись в участок, Лила устроилась за своим письменным столом и включила компьютер. Каликсто, уже находившийся там, заполнял какие-то бланки и делал вид, что не замечает девушку. Но Лилу такое положение дел скорее обрадовало, чем огорчило.
- Почему ты ушла с праздника? – недовольно протянул инспектор Ромеро, убедившись, что Лила не спешит первой начинать разговор.
- Там скучно. Подумав, пришла к выводу, что ничего не случится, а, если и случится, то виновницей будет эта чокнутая Лаура.

Соломон взволнованно посмотрел на часы.
- Где же Буэновентура? Он уже давно должен был быть здесь, – прошептал молодой человек, не переставая оглядываться по сторонам в ожидании отца Лауры, чтобы узнать новости об освобождении Альтаграсии,- Надеюсь, что все в порядке, и Буэновентуре удалось узнать хоть что-то, - больше всего на данный момент Соломона интересовали намерения Альтаграсии дель Торо в отношении бывших владений ее отца и самой винодельни.
Как раз в этот момент Буэновентура, увидев Вайсмана, быстрым шагом направился к нему.
- Соломон! Как тут дела? Все в порядке?
- Да, все хорошо. Лучше расскажи, как прошла твоя встреча с Альтаграсией? Она собирается прийти на праздник? Какие у нее планы? Тебе что-то удалось узнать?
- К сожалению, я ничего не знаю, Соломон... Я оставил Альтаграсию в шале с Беренис, – пожилой мужчина виновато опустил взгляд, - Могу только сказать, что все очень сложно... Постарайся понять и набраться терпения. Альтаграсия только сегодня узнала, что ее дочь жива. Если, конечно, Моника на самом деле ее дочь. Им надо многое прояснить. Ведь прошло столько лет, с тех пор, как ее арестовали. А потом… Действия Альтаграсии просто невозможно предугадать... - он опасливо огляделся и спросил, - Кстати, ты не видел здесь Монику?
- Лично я не видел, но Маркос наверняка должен знать, так как он здесь.
- И Маркос тут... - с грустью заключил Буэновентура, - Только его Альтаграсии и не хватало... Он ведь ей жизнь исковеркал, а теперь еще эта история с Моникой... - Буэновентура осекся и побледнел. Ему показалось, что в толпе промелькнуло знакомое лицо... лицо Хулиана Мореры. Буэновентура пришел в себя и покосился в сторону Соломона. Не заметил ли он перемены в его поведении? Но удача явно не была на стороне Буэновентуры. Соломон смотрел на него с большой долей тревоги.
- Буэновентура, тебе плохо? - спросил молодой человек, - Ты побледнел…
- Да так, Соломон... - он вновь заметил среди гостей Хулиана Мореру и решил, что от Соломона это скрывать нельзя. Неизвестно, что можно ожидать от Мореры. - Здесь Хулиан Морера... Бывший жених Альтаграсии и предполагаемый отец Моники.
- Хулиан Морера, тот самый Хулиан Морера? - переспросил Вайсман, в глубине души которого еще теплилась надежда, что Буэновентура все-таки ошибся и принял за Мореру совершенно другого человека, - Может быть, тебе показалось?
- Я не мог ошибиться Соломон! Да вон же он! - Буэновентура указал на невысокого мужчину средних лет гулявшего среди гостей.
- Ты считаешь, что это может принести неприятности?
- А ты как думаешь? – горько усмехнулся пожилой мужчина, - Конечно, считаю, и думаю, что появление Мореры не к добру.

Эрнесто покорно шел за Лаурой. Он чувствовал себя неуютно, особенно после разговора с Мариной и не мог объяснить, что же его угнетает больше. Тот факт, что Марина и Лаура знакомы, и, судя по всему, никогда не были лучшими подругами, или же, что Марина ему понравилась, а он боится признаться в этом даже себе. Кроме того, Марина приходится сестрой Альтаграсии дель Торо, что тоже наводило на невеселые мысли. Эрнесто чувствовал на себе взгляд Марины, полный иронии, и мысленно убеждал себя, что так безвольно подчиняется Лауре лишь по той причине, что сам давно хотел пообщаться с Соломоном, но постоянно что-то мешало его планам.
- Тсс, Соломон... - заметив приближение Лауры и Эрнесто, взмолился Буэновентура, - Не говори никому, что здесь Хулиан, особенно Лауре.
Соломон еле заметно кивнул головой и широко улыбнулся приближающимся друзьям. Поравнявшись с Вайсманом, Эрнесто протянул руку для приветствия. Соломон ответил на рукопожатие.
- Привет, Эрнесто... – Буэновентура поздоровался с будущим зятем и улыбнулся дочери, - Лаура... Как ты, детка?
- Ты уже видел Альтаграсию? Она в Кароре? – быстро спросила Лаура, игнорируя вопрос отца. Пока Буэновентура думал, как бы помягче сообщить Лауре о том, что Альтаграсия уже не только в Кароре, но и у себя дома, откуда-то возникла Марина.
- Буэновентура, сколько лет, сколько зим. А ты совсем не изменился за эти годы. Такой же элегантный, красивый мужчина. Как я рада тебя видеть, - проворковала она, улыбаясь довольно мило, но в то же время не наблюдая за реакцией Лауры. Марина помнила, что её подруга всегда была очень ревнивой и достаточно вспыльчивой, ей не нравилось делить ни с кем своих мужчин, будь то жених или даже отец. Чувствуя, что сеньорита Брисеньо скоро окончательно потеряет терпение, она нежно обняла Буэновентуру в знак приветствия.
- А ты очень даже изменилась. К лучшему, конечно, - восхищенно протянул он, стараясь высвободиться из цепких объятий мулатки с зелеными глазами, - Что тебя привело в Карору? Я тебя здесь лет двадцать не видел.
Лауру распирало от злости. Она терпеть не могла эту внебрачную дочку старика дель Торо. Казалось, что всё распутство Хуана Висенте досталось ей по наследству. К тому же, она не могла не заметить, как Эрнесто то и дело бросает на мулатку заинтересованные взгляды. Даже Соломон, внезапно притихший, восторженно смотрел на Марину Батисту.
Саграрио, равнодушно оглядывалась по сторонам, не зная, чем себя занять на этом празднике жизни, который ей быстро наскучил, заметно оживилась, увидев Лауру и Эрнесто, и поспешила к ним. Какое-то время девушка молча наблюдала за происходящим со стороны, но вскоре почувствовала, что от мулатки прямо-таки веет пафосом, и сделала заключение, что та просто умело выводит Лауру из себя. Решив, что лучше всего вмешаться в эту трогательную беседу, девушка сделала шаг вперед и, кашлянув, поздоровалась.
- Добрый день. Лаура, мне нужно срочно с тобой поговорить. С вашего позволения, - Саграрио одарила любезной улыбкой незнакомку и, что-то шепнув Лауре, поспешила отвести женщину в сторону, чтобы хоть немного успокоить, - Разве ты не видишь, что эта особа делает это все нарочно, чтобы позлить тебя?! Неужели ты доставишь ей такое удовольствие? Делай вид, что тебе абсолютно безразличны ее колкие фразы и эта показуха.
Лаура не без иронии посмотрела на Саграрио, пытаясь скрыть свои мысли на её счет. «Что эта соплячка может понимать? У неё-то и жениха никогда не было! В её годы я уже старика дель Торо окрутила...» - думала Лаура, глядя на племянницу Эрнесто, но портить отношения с Саграрио не входило в её планы, поэтому она, взяв себя в руки, спокойно ответила:
- Конечно, дорогая, ты права, но ты же знаешь, как я люблю твоего дядю.

Эрнесто настолько привык попадать в женские перепалки благодаря бурному темпераменту своей подруги, что ему иногда казалось, что он получает от этого удовольствие, правда мужчина тут же одергивал себя за такие мысли. Не нравилось ему и то, что многие, кажется, используют вспыльчивость Лауры, чтобы спровоцировать очередную потасовку и выставить его невесту дурой в глазах окружающих. Не оценил он и подобный поступок Марины. Вначале он хотел сделать ей замечание, но, подумав, решил не вмешиваться. Еще чего доброго, Лаура увидит, что он говорит с Мариной, и все пойдет по второму кругу, поэтому Эрнесто обратился к Соломону.
- Все на празднике только и делают, что говорят о возвращении Альтаграсии. Тебе не кажется, что, нагнетая эти страсти, люди способствуют тому, что Альтаграсии даже пальцем шевелить не потребуется для того, чтобы произошло что-то ужасное?
- Я с тобой согласен, - ответил Соломон, - Но теперь я на все сто процентов уверен, что Альтаграсия появится сегодня, и ничто не заставит ее воздержаться от этого визита.
Буэновентура предпочел отойти в сторону и не участвовать в разговоре Соломона и Эрнесто, но Марина явно не спешила оставлять его в покое, даже теперь, когда Лаура разговаривала с Саграрио, она увивалась вокруг него, словно змея.
- Ах, дорогой мой Буэновентура... Меня так мотало по жизни, я повидала много мест, но почему-то в последнее время мне сильно захотелось вернуться сюда, в Карору. Ты ведь знаешь, что Хуан Висенте признал меня своей дочерью, а поэтому я могу рассчитывать на свою долю наследства.
- Да, конечно, - рассеянно кивнув головой, ответил Буэновентура, - Но срок оглашения завещания еще не наступил. Если не ошибаюсь, его должны огласить только через год.
- Да, но вряд ли моя сестра будет ждать целый год, чтобы прибрать к рукам винодельню, - Марина пожала плечами и продолжила, - Признаюсь тебе откровенно, я не собираюсь сидеть сложа руки и позволить отобрать у меня то, что принадлежит мне по праву. Поэтому я вернулась в Карору и останусь тут столько, сколько потребуется.
- Я ничего не имею против твоего желания вернуть себе свою часть состояния. В конце концов, наследства дель Торо хватит на всех, - пораженный признанием Марины, Буэновентура сокрушенно покачал головой.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 21:59

Хулиан остановился и огляделся, заметив в общей массе людей одну из подруг Альтаграсии в юности и какую-то молоденькую девушку.
- Что это за девчонка рядом с Лаурой? – прошептал он, с любопытством наблюдая за ними, но это занятие было прервано возникшей непонятно откуда Чичитой. Хулиан осмотрел её с ног до головы. «Да, годы пошли ей на пользу. Она прекрасно выглядит...» - Хулиан вздохнул, вспомнив о причине своего возвращения в Карору, - «Надо быть осторожней», - отметил он про себя и приветливо посмотрел Чичите в глаза, - Здравствуй. А ты всё хорошеешь!
Чичита была уже навеселе, и выпитое количество алкоголя порядком притупило чувство такта, поэтому она очень обрадовалась бывшему возлюбленному, из-за которого в молодости совершила ни одну глупость.
- Хулиан! Дорогой! - женщина повисла у него на шее, но, что-то вспомнив, отстранилась, - А... Что ты тут делаешь? Зачем приехал? – внезапно в ее сознании наступило просветление, - Ты приехал, чтобы попросить у меня прощения за то, что выбрал тогда Альтаграсию, а потом сбежал?
Хулиан в растерянности посмотрел на Чичиту. Он ожидал от неё любого приветствия, но не мог представить, что сеньора Агуеро дель Торо до сих пор помнит их общее прошлое, ведь столько лет прошло, и было бы логично, если бы она его ненавидела всей душой и проклинала, а она считает, что он приехал попросить прощения.
- Давай не будем ворошить старое, – он решил сменить тему разговора, чтобы разрядить обстановку, - Я приехал поговорить с Альтаграсией. Она уже здесь? Ты её видела?
Людовико стоял неподалеку вместе с Исмаэлем и наблюдал за действиями Чичиты. Он видел, как она висла на Хулиане и что-то воодушевленно рассказывала ему, но вмешиваться не спешил.
«Интересно, о чём они говорят?» - подумал он. В следующую минуту, Чичита взяла Хулиана под руку, и они куда-то пошли. Это заставило Людовико насторожиться еще больше, но, тем не менее, он не стал за ними следить, лишь покосился в сторону младшего сына, который был слишком занят разглядыванием гостей, и не заметил странного поведения матери, а также её внезапного ухода. Он снова посмотрел вслед жене, которая уводила Хулиана все дальше и дальше от людской суеты.

Лаура почти не слушала Саграрио, которая рассказывала что-то про одного из гостей, то и дело оглядываясь по сторонам. В какой-то момент, ей показалось, что она увидела Чичиту вместе с Хулианом, но уже в следующую секунду потеряла их из вида, но вскоре они возникли вновь. Сомнений не было. Лаура с тревогой посмотрела на резко замолчавшую Саграрио, и, отметив про себя, что племянница Эрнесто тоже заинтересовалась Чичитой и Хулианом, перевела взгляд на удаляющуюся в неизвестном направлении пару.
«Господи, а ему-то что здесь надо?» - промелькнуло у Лауры в голове.
Оглядевшись по сторонам, она увидела неподалеку Рикарду и, сказав Саграрио, что ей необходимо поговорить с подругой, отправилась в её направлении, но как только девушка перестала смотреть ей вслед и направилась к Буэновентуре, Лаура поспешила слиться с толпой. Она шла за Хулианом и Чичитой, стараясь сохранять дистанцию и оставаться незамеченной, впрочем, последнее не стоило ей никаких трудов. Все жители Кароры, а также гости, приглашенные по случаю праздника, находились непосредственно около здания винодельни. Чичита и Хулиан были настолько увлечены разговором, что не обращали на происходящее вокруг них никакого внимания, удаляясь все дальше и дальше от винодельни в сторону виноградников, начинавшихся сразу же за парком. Миновав здание винодельни, Хулиан внезапно остановился и начал что-то говорить Чичите, отчаянно жестикулируя. Лаура спряталась за деревом и замерла, стараясь уловить хоть что-то из их разговора. Она никак не могла взять в толк, зачем Хулиан появился на празднике, и, тем более, что могло понадобиться от него Чичите. «Надеюсь, что она не собирается убежать с Хулианом, как 20 лет назад. Это было бы верхом идиотизма», - усмехнулась Лаура, осторожно выглядывая из своего убежища, но к ее сожалению, она ничего не могла расслышать. Чичита о чем-то умоляла Хулиана, тот молча слушал, затем порылся в переднем кармане пиджака и извлек оттуда маленькую коробочку, в которую обычно упаковывают драгоценности в ювелирных магазинах, после чего отдал ее рыдающей Чичите. Та схватила подарок и засунула в сумочку, после чего ни слова не говоря, направилась обратно в сторону парка, где проходил праздник. Хулиан не двигался и печально смотрел вслед уходящей Чичите. Через пару секунд женщина прошла мимо дерева, за которым пряталась Лаура и исчезла вдали. Хулиан постоял еще немного и направился в ту же сторону, куда только что ушла Чичита. «Неужели, стоило так далеко идти, чтобы вручить какой-то подарок?» - задумалась Лаура, прислоняясь к стволу и пытаясь решить, как ей поступить.
- Хулиан, это ты? – женщина вышла из своего убежища и окликнула старого знакомого, - Глазам своим не верю. Сколько лет, сколько зим.
- Лаура, - Хулиан остановился и вежливо кивнул головой в знак приветствия, собираясь продолжить свой путь.
Заметив это, Лаура быстро поравнялась с ним и, взяв под руку, повела в противоположную сторону.
- Ты почти не изменился. Что тебя привело в Карору? Неужели, ты здесь из-за Альтаграсии, - начала говорить она, но Хулиан замедлил шаг и попытался высвободить руку.
- Лаура, я бы с удовольствием с тобой поболтал, но у меня назначена важная встреча. Мне бы не хотелось заставлять себя ждать.
- Важная встреча? – Лаура сделала вид, что не заметила его попытки вырваться, лишь еще крепче вцепилась в его руку, продолжая увлекать в сторону подсобных помещений, находившихся рядом с винодельней, за которыми начинались виноградники.
- Да, представь себе. Альтаграсия должна появиться с минуту на минуту. Уверен, что ее уже выпустили, - уклончиво ответил Хулиан, начинавший терять терпение, - Мне надо с ней поговорить о том, что случилось 20 лет назад.
- И что же случилось 20 лет назад? – Лаура притворно улыбнулась, стараясь скрыть тревогу за маской обыкновенного любопытства, - Тебе не кажется, что прошло слишком много времени, чтобы ворошить прошлое.
- Это не то, о чем ты могла подумать. Это касается только меня с Альтаграсией. Я очень перед ней виноват, - Хулиан замолчал. Судя по всему, Лаура не собиралась его отпускать, пока не узнает причину его приезда. Когда-то давно она была подругой Альтаграсии, но в отличии от Чичиты не была влюблена в него, поэтому, немного поразмыслив, Хулиан продолжил, - Тебе прекрасно известно, что мы с Альтаграсией были любовниками и собирались пожениться, - мужчина нахмурился, вспомнив угрозы Чичиты, но рассказывать Лауре всю правду о той ночи не входило в его планы, - В тот вечер, когда был убит священник, я просто струсил и не пришел в церковь. Несколько дней спустя, когда я вернулся в Карору, чтобы поговорить с Альтаграсией и все ей объяснить, узнал о гибели падре Себастьяна. Альтаграсию уже увезли в Каракас, а все вокруг говорили, что это она убила священника. Я не знал, что и думать. Потом ее посадили, и я решил, что должен забыть о ней. Больше я не появлялся в Кароре, уехал в другой конец страны, но совсем недавно до меня дошли слухи, что Альтаграсия родила в тюрьме ребенка. Дочь. И если это правда, то я хочу видеть своего ребенка. Я должен поговорить с Альтаграсией, вымолить у нее прощение. Может быть, еще не поздно что-то изменить…
«Моника», - подумала Лаура, вспомнив о том, что совсем недавно рассказал ей отец о якобы выжившей дочери Альтаграсии, которую та родила в тюрьме, и которую по случайному совпадению удочерил никто иной, как сам Маркос Рохас Пауль. Все это было настолько неправдоподобно, и Лаура ни секунды не сомневалась в том, что эта девчонка обычная самозванка, с помощью которой Маркос хотел прибрать к рукам наследство дель Торо. «Мало того, что Марина решила вернуться и на каждом углу кричит, что она дочь старика Хуана Висенте, теперь и Хулиан хочет нагреть руки на этой истории. Надо же, через двадцать лет в нем вдруг проснулись отцовские чувства. Сборище болванов! Стоило Альтаграсии выйти из тюрьмы, как все слетелись, словно саранча. Ну, уж нет, я не позволю Альтаграсии с ее семейкой снова обосноваться в Кароре и все прибрать к своим рукам», - Лаура огляделась по сторонам и заметила лопату, брошенную неподалеку от того места, где они находились, - Хулиан, ты не представляешь, как мне жаль, что все так получилось. Вы были с Альтаграсией такой красивой парой, - печально проговорила она, делая несколько шагов в сторону и увлекая за собой мужчину, - Хорошо, что ты мне все рассказал. У Альтаграсии действительно родился ребенок. У вас есть дочь, и она здесь в Кароре. Пойдем, я тебя к ней отведу, а потом, когда ты познакомишься с Моникой, сможешь найти и Альтаграсию, чтобы поговорить.

Алирио усмехнулся. Речь девушки не сбила его с толку, во-первых, он слишком давно за ней наблюдал, чтобы поверить выражению «пай-девочки» на её лице, а во-вторых, слишком уж сверкали её глаза блеском азарта.
- Что же, если ты не против, то я с удовольствием тебе все здесь покажу, - он смотрел на неё, ожидая реакцию на переход с «вы» на «ты», - Алирио Агуеро дель Торо, - после небольшой паузы добавил он.
Моника почувствовала себя неловко под его взглядами. «Почему он не стал расспрашивать? Понял, что я буду выкручиваться? А я все-таки попала в ловушку, и теперь придётся показаться не только Маркосу на глаза, но и всем присутствующим». Решив, что выбора у нее нет, девушка согласно кивнула головой:
- Я не против, - она снова улыбнулась и представилась, - Моника.
- Просто Моника? - Алирио любезно протянул ей руку.
«Ладно, была, не была» - подумала Моника, - «Всё равно сейчас на празднике всё выяснится», - Моника Рохас Пауль дель Торо.
Несмотря на всю свою выдержку, Алирио не сумел скрыть изумления.
- Прости, кажется, я ослышался… дель Торо? Это шутка?
- Нет, к сожалению, это правда. Я сама совсем недавно узнала о том, что моя настоящая мать… Альтаграсия.
- Что-то я не понимаю, - задумчиво пробормотал Алирио, пытаясь вернуть себе былую уверенность.
- Все просто. Я уверена, ты ещё не раз услышишь эту историю, хотя она не так уж интересна, но сам знаешь, люди любят судачить. В общем, Альтаграсия родила меня в тюрьме, а потом меня сразу отдали в приют. Бабушка говорит, что их обманули, сказав, что я умерла, как только родилась, но я думаю, что это неправда. Впрочем, это уже не имеет значения. Важно то, что теперь все выяснилось, - Моника наслаждалась произведенным впечатлением.
- Ну и дела… - протянул Алирио, - Никогда бы не поверил, что у Маркоса и Альтаграсии есть ребенок.
- Папа… то есть Маркос - мой приемный отец, - с улыбкой произнесла Моника и, предвидя, какая за этим последует реакция, пожала плечами, - Можешь не верить. Я знаю, это кажется невероятным, но именно Маркос забрал меня из приюта, куда я попала после рождения, и удочерил, - решив, что для первого разговора она и так сообщила слишком много о себе, девушка поспешила сменить тему, - А ты, наверное, сын сеньора Людовико?
- Ты хочешь сказать, что мы родственники? – все еще не до конца веря в то, что он услышал, переспросил Алирио.
- Получается, что так. Кажется, мы троюродные брат и сестра, - согласно кивнув, ответила девушка, отмечая про себя, что ее новый знакомый вовсе не рад этой новости, - Я много слышала о тебе.
Алирио фальшиво улыбнулся, пытаясь совладать с охватившим его волнением.
- Обо мне тоже любят посудачить, - мозг продолжал лихорадочно соображать, - «Дочь Альтаграсии и Хулиана? Того самого Хулиана Мореры… Да еще воспитанная Маркосом… Нет, это просто невозможно» - сначала ему показалось, что девушка все придумала, но потом он вспомнил какие-то слухи, которые слышал в детстве. Решив, что при первой возможности он постарается выяснить все детали, Алирио произнес, - Скажи, а Альтаграсия знает о твоем существовании? Вы уже виделись? - молодой человек остановил официанта и взял с подноса еще один бокал с вином для девушки.
Моника взяла предложенный бокал и, сделав небольшой глоток, ответила:
- Нет. Я сама недавно узнала обо всем, а Беренис просила ничего не сообщать… Альтаграсии, пока она не вернется в Карору. Кажется, Альтаграсия по-прежнему считает, что я умерла.
- Значит, ты знакома с сумасшедшей Беренис?
- Зря ты так думаешь о ней. Между прочим, Беренис очень мила, её ум гораздо более ясен, чем у многих из нас, - девушка выдержала паузу и продолжила, - Я совсем недавно переехала к ней в шале и ещё ни с кем толком не знакома. К тому же сейчас все заняты разговорами об освобождении Альтаграсии, и, похоже, новость о том, что у нее есть дочь, не слишком обрадует людей.

Когда Петуния остановила машину, Глория приподняла солнечные очки и посмотрела в сторону ворот, ведущих к винодельне «дель Торо». Подруга тем временем тяжело вздохнула.
- Приехать, мы приехали, а как бы пробраться на этот прием в честь праздника, - она покосилась в сторону Глории, - У тебя есть идеи?
- Давай оставим машину здесь, а сами пройдем внутрь. Ворота все равно открыты, на входе нет охранника. Сделаем вид, что мы уже давно на празднике, а если кто-нибудь что-то спросит, то придумаем на месте.
Подумав, Петуния согласилась, и уже через несколько минут девушки торопливо вошли на территорию винодельни, где проходил Праздник Урожая.
Соломон постоянно оглядывался по сторонам, с замиранием сердца ожидая появления Альтаграсии, но к счастью женщины не было, и это давало ему некоторую надежду на то, что его опасения не подтвердятся. Он посмотрел в сторону ворот и заметил двух незнакомых девушек, видимо только сейчас приехавших на торжество, судя по тому, как они беспомощно оглядывались по сторонам. Увидев в руках одной из них фотоаппарат, Вайсман решил, что незнакомки вполне могут оказаться журналистками, и решил подойти к ним, чтобы поприветствовать, как и подобает настоящему гостеприимному хозяину.
- Добро пожаловать в наш чудесный мир виноделия! – поравнявшись с ними, громко произнес мужчина и лучезарно улыбнулся девушкам, - Меня зовут – Соломон Вайсман. Я – президент винодельни «Баракас дель Торо». А вы из какого издательства?
- Издательства? – непонимающе переспросила Глория, занервничав и с надеждой посмотрев на свою подругу, но та разыгрывала полную занятость и рылась в сумочке, поэтому ей пришлось брать инициативу в свои руки.
- Простите, наверное, я ошибся.
Глория деланно рассмеялась.
- Да, то есть нет… Мы – журналистки, но приехали в Карору по собственной инициативе.
- Можно узнать, что привело вас в наши края? Как вы узнали о празднике? Только не говорите, что это связано с Альтаграсией дель Торо, - нахмурившись, спросил Соломон.
- Нет, то есть да… Мы приехали, чтобы... чтобы… Нас пригласила наша знакомая, - окончательно растерявшись и увидев вдалеке симпатичную темноволосую девушку, ляпнула Глория.
- Здравствуйте и добро пожаловать на виноградники «дель Торо», – Эмма, увидев Соломона в компании незнакомых девушек, торопливо приблизилась и, опустив руку на его плечо, фальшиво улыбнулась гостьям, - Милый, представь мне своих гостей.
- Меня зовут Глория, а это моя подруга Петуния, - она указала рукой в стороны все той же темноволосой незнакомки и смущенно добавила, - Нас пригласила вон та девушка.

Алирио не торопился, обдумывая свой ответ. Что-то в этой девушке его настораживало, и внутренний голос советовал быть очень аккуратным, если он не хотел проколоться.
- А ты, видимо, с нетерпением ждешь возвращения «мамы»?
- Нет. Я ее совсем не знаю. Для меня она совсем чужой человек, - Моника поморщилась. Как ни старалась она скрыть свою неприязнь к Альтаграсии, ей это удавалось с трудом.
- Родителей не выбирают,- с легкой иронией произнес Алирио.
- Знаешь, мне немного не по себе, - Моника решила «взять» подкупающей откровенностью, - Я боюсь, что Альтаграсия дель Торо не поверит мне. Я боюсь, что ей абсолютно наплевать на меня. К тому же, если она убила того священника, то…- девушка заметила приближающегося к ней Соломона и замолчала.
- Моника, - обратился к девушке Соломон, - Ты не могла бы пойти со мной? Хочу кое в чем разобраться, и мне необходима твоя помощь, - Вайсман приглашающим жестом попросил ее следовать за собой.
Девушке не оставалось ничего другого, как подчиниться Соломону. Кивнув на прощание Алирио, она поспешила следом за Вайсманом.

После отъезда дочери, Хака никак не могла отделаться от мысли, что может всплыть прошлое, и Глория узнает то, что столько лет тщательно скрывалось от девушки. Конечно, наиболее правильным решением было бы запретить дочери заниматься безумной идеей с дипломом, но Хака этого не сделала. Да и бесполезно в чем-то переубеждать Глорию. От этого она станет совершенно неуправляемой, и будет заниматься частными расследованиями уже из упрямства. Хака попыталась переключиться на другие темы, но все мысли так или иначе сводились к дочери и к предстоящей встрече с Альтаграсией. Она никак не могла решиться поехать на Праздник Урожая, хотя и считала это правильным решением.
«Как я объясню своей дочери знакомство с Альтаграсией?» - размышляла Хака, понимая, что на сей раз уклончивыми ответами будет не отделаться, - «А вдруг меня там кто-нибудь узнает, и это сможет навредить Глории, хотя с той поры прошло уже двадцать лет».
После недолгих колебаний боязнь за дочь и непонятное чувство тревоги, виновницей которого была она сама, отпустив Глорию в Карору, взяли вверх над страхом. Поправив кепку, женщина уверенно повернула ключ в зажигании и направила свой грузовик в сторону винодельни «дель Торо».

Оказавшись наедине с Мариной, Эрнесто смущенно улыбнулся и, кашлянув, решил нарушить неловкое молчание, слишком долгое в его представлении о приличиях.
- А что ты думаешь о возвращении Альтаграсии?
- Что я думаю о возвращении Альтаграсии? - удивленно переспросила Марина, - Собственно, я ничего об этом не думаю. Рано или поздно, этого и следовало ожидать. Лучше расскажи мне, что ты об этом думаешь.
- Похоже, что на наследство так много претендентов, а возвращение Альтаграсии только все усугубляет.
- Насколько я поняла, Эрнесто, ты - жених Лауры, - Марина прижалась к Эрнесто, и таинственно улыбнувшись, заглянула ему в глаза, - Наконец-то, сбудется ее мечта – выйти замуж, - женщина усмехнулась, - Иначе уже через несколько лет будет похожа на старуху Беренис. Но я, собственно не об этом. Я уверена, Лаура не в восторге от возвращения моей сестрёнки.
- У Лауры такой темперамент, ничего уж не поделаешь, - Эрнесто расплылся в глупой улыбке, почувствовав себя не в своей тарелке, обсуждая с незнакомкой собственную невесту, поэтому попытался перевести разговор в другое русло, чтобы разрядить обстановку, - А ты знаешь эти места? Я бы мог устроить небольшую экскурсию.
- С удовольствием, Эрнесто, я была бы польщена, если бы ты показал мне виноградники. Я не была здесь столько лет... Всё могло измениться. Ты знаешь, мне кажется, эти места обладают некой магической силой. Несмотря на то, что мне здесь никогда не нравилось в силу многих причин, когда я отсюда уехала, меня тянуло вернуться. Может быть, потому что здесь был ты? - она немного приблизилась к Эрнесто. Ей безумно нравилось флиртовать с этим мужчиной, который вел себя, словно неопытный юнец на первом свидании.
Эрнесто испугался и нервно огляделся по сторонам, надеясь, что Лаура не стала свидетельницей их разговора. Он понимал, что она должна быть рядом, а очередного скандала не хотелось.
- Я… - запнулся Эрнесто и на всякий случай сделал шаг назад, - Я с удовольствием покажу тебе виноградники. Выбери время, когда тебе будет удобно…
- А почему бы не прямо сейчас? Или ты хочешь остаться на празднике?
- Ты разве не ждёшь появления Альтаграсии? - улыбнулся Эрнесто, думая, как же ему поступить, но в итоге решил увести Марину, чтобы та снова не сцепилась с Лаурой, - Впрочем, я всё же надеюсь, она не появится тут.

- Насколько я понимаю, ты уже знаешь, что Моника – дочь Альтаграсии, и не теряешь времени даром? – усмехнулась Лаура, старательно пряча руки за спину. Она только сейчас заметила, что испачкала их, пока возилась с телом Хулиана.
- Ты что-то имеешь против? – недовольно хмыкнул Алирио, оглядываясь по сторонам. Ему не хотелось, чтобы их видели вместе, а тем более на празднике, где собралось столько зевак, - Что-то случилось? – он обернулся к Лауре, понимая, что та не стала бы начинать разговор, если бы на это не было веских причин.
- Случилось… - протянула Лаура, - Пойдем, я тебе должна кое-что показать. Это касается… твоей матери и твоей новой подружки, - после небольшой паузы добавила она и, не дожидаясь ответа, направилась в сторону винодельни.
- Что снова учудила эта сумасшедшая? – воскликнул Алирио, следуя за женщиной, - Только не говори, что она напилась и валяется где-нибудь… Лаура, я серьезно. Я не собираюсь заниматься проблемами Чичиты. Если с ней что-то случилось, то найди Исмаэля… Пусть он расхлебывает, что оставил ее без присмотра на празднике…
- Алирио, она все-таки твоя мать, несмотря ни на что, - резонно заметила Лаура.
- К черту Чичиту, - молодой человек остановился и упрямо произнес, - Ты прекрасно знаешь, что мне на нее наплевать. Я не сделаю и шага, пока ты не объяснишь, что тебе от меня понадобилось. Если это имеет отношение к Чичите, то…
- Это имеет косвенное отношение к твоей матери, - Лаура замолчала, обдумывая, стоит ли все рассказывать Алирио здесь или дождаться, когда они окажутся на месте. Решив, что не стоит терять время на объяснения, так как Хулиан может в любой момент прийти в себя, и тогда ей не поздоровится, - Пошли быстрее, ты сам все увидишь.
Алирио нахмурился, но послушно пошел следом за ней.
- Это здесь, - через несколько минут они уже оказались около подсобных помещений. Лаура торопливо откинула пустые коробки в сторону и, вытащив из кармана брюк связку ключей, открыла дверь.
- Ты заперла там Чичиту? – Алирио бросил на Лауру недоуменный взгляд и осторожно заглянул вовнутрь, - Кто это? – удивленно спросил он.
- Это Хулиан Морера, - ответила Лаура, оглядываясь по сторонам.
- Что ты с ним сделала? – Алирио дотронулся до лежащего перед ним мужчиной носком ботинка и брезгливо поморщился, - Он мертв?
- Когда я оставила его тут 10 минут назад, он все еще был жив. К сожалению, - произнесла Лаура, заходя внутрь и присаживаясь около тела, чтобы проверить пульс, - Без сознания. Пришлось ударить его по голове, - добавила она, поднимаясь и кивая на валявшуюся рядом лопату.
- Зачем? – вырвалось у Алирио.
- Затем! Этот болван приехал в Карору, чтобы познакомиться с дочерью. Как раз с той, с которой ты так мило беседовал…
- Мне пришлось огреть его лопатой по голове, чтобы ты не остался без наследства дель Торо, - язвительно ответила Лаура.
- А при чем тут наследство? – удивился молодой человек.
- Зачем, как ты думаешь, Хулиан решил приехать в Карору? У него было 20 лет, чтобы найти дочь, но ему не было до нее никакого дела. Зато теперь, когда Альтаграсию выпустили из тюрьмы, он примчался со всех ног. Даже, если ему не удастся вымолить у нее прощение, Хулиан найдет способ, как настроить свою дочь против Альтаграсии и добиться раздела имущества. Он умен и опасен, кроме того… - Лаура сделала паузу, - Я уверена, он собирается получить деньги и сбежать с… Чичитой.
Она заметила, как Алирио побледнел. В этот момент Хулиан пошевелился и застонал.
- Я заметила его на празднике и решила проследить. Он встретился здесь с твоей матерью… Я не смогла подслушать, о чем они говорили, но все и так было ясно… Потом Чичита ушла, а мне удалось разговорить Хулиана. Я уверена, что он все давно спланировал и ждал подходящего момента… Если ты хочешь заполучить деньги и состояние дель Торо, то нам надо действовать.
Алирио почти не слушал ее. Услышав, что Хулиан встретился с его матерью, он словно вернулся в прошлое, когда 20 лет назад цеплялся за ноги матери, пытаясь ее остановить и не дать уйти. Пять минут тому назад Алирио мог поклясться, что ему удалось забыть ту проклятую ночь 3 января, избавиться от стыда, обиды и разочарования, но теперь, глядя на распластанное по земле тело Хулиана, человека, который нанес ему неизлечимую душевную рану, он ощущал нарастающую ярость и гнев, застилавшие его сознание. Мысли путались, перед глазами всплывали и исчезали картины прошлого.
Лаура замолчала в ожидании ответа, но Алирио продолжал неподвижно стоять, глядя на Хулиана. Внезапно он издал какой-то нечленораздельный звук и набросился на начавшего приходить в себя мужчину. Сцепив пальцы на его шее, Алирио принялся душить, не обращая никакого внимания на слабые попытки Хулиана скинуть его с себя. Лаура в каком-то оцепенении наблюдала за происходящим. Когда через пару минут все было кончено, она осторожно дотронулась до плеча Алирио, продолжавшего трясти бездыханное тело Хулиана, повторяя:
- Ненавижу, ненавижу!
- Алирио, оставь его, он уже мертв, - Лаура почти силой оттащила его от трупа, только теперь осознав, что только что на ее глазах Алирио задушил Хулиана, который возможно приходился ему отцом, - Надо спрятать труп, - добавила она, отворачиваясь в сторону.
- Нет, - послышался хриплый голос Алирио, - Мы ничего не будем прятать. Наоборот, - его рот расплылся в довольной улыбке, - Мы всем покажем его. Сегодня выпустили Альтаграсию, Жена Иуды вернулась. Все решат, что это она его убила.
- Что ты собираешься с ним сделать? – Лаура испуганно взглянула на него.
Алирио осмотрелся и заметил в углу веревку, брошенную на землю.
- Мы повесим его, как собаку, на первом попавшемся дереве.
Лаура нахмурилась и отрицательно покачала головой.
- Ты повесишь, Алирио. С меня хватит. Не хватало, чтобы Эрнесто и мой отец заметили мое отсутствие…
Она подняла с пола упавший носовой платок и торопливо вытерла черенок лопаты, после чего, бросив хмурый взгляд на Алирио, направилась в сторону винодельни, оставив молодого человека рядом с трупом.
Алирио с усмешкой посмотрел вслед убегавшей Лауре и развернулся к лежавшему на земле телу Хулиана.
- Не надо было тебе сюда возвращаться, - презрительно проговорил он, хватая его за ноги и вытаскивая наружу. Безвольное тело убитого мужчины послушно тащилось по земле, оставляя позади себя кровавый след.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 21:59

Лила, с полнейшим равнодушием, наблюдала за тем, как злится Каликсто. Даже это у него получалось с трудом. Славный парень, но совершенно легкомысленный и чересчур самоуверенный, что, как известно, до добра не доводит. Она вспомнила, как тот вяло отбивался от просьбы Буэновентуры срочно приехать на праздник урожая, и в итоге чувство долга взяло верх над здравым смыслом.
- Не понимаю, почему так необходимо мое присутствие на этом празднике. Ведь кроме банальных опасений Буэновентуре даже нечего было предъявить.
- Почему же ты тогда согласился приехать? – насмешливо поинтересовалась Лила, останавливая автомобиль возле здания винодельни.
- Потому что… - начал Каликсто, но, осознав, что он сам не знает, почему поддался на уговоры, сердито пробурчал, - Потому что Буэновентура несколько раз повторил, что на празднике был замечен некий Хулиан Морера, и это может грозить серьезными неприятностями.
- Так это было предупреждением или угрозой? – не удержалась от едкого комментария Лила, вылезая из машины.
- Лила, я хорошо знаю сеньора Брисеньо, - серьезно ответил Каликсто, - Этот человек не стал бы напрасно паниковать, поэтому я и решил вернуться сюда, чтобы все проверить.
«Учитывая, что он отец Лауры, я бы не была так уверена на этот счет», - подумала про себя девушка, но вслух озвучила другое, - Давай разделимся. Не вижу смысла ходить друг за другом. Лучше будет, если ты проверишь все здесь, а я попробую найти Буэновентуру и поговорить с ним. Не думаю, что здесь что-то серьезное, Каликсто, но ты прав, лишний раз проверить и убедиться, что все в порядке, никогда не помешает.
- Отличная идея, так и поступим, - Каликсто согласно кивнул и расплылся в глупой улыбке.
Лила ответила ему оскалом, лишь отдаленно напоминающим улыбку и, подмигнув, направилась в противоположную сторону на поиски Буэновентуры.

Эмма молча наблюдала за беготней Соломона. Ей не нравилось, что он её всячески игнорирует и не отходит от девушек, появившихся на празднике так не кстати. Соломон в свою очередь желал лишь одного - убедиться, что те не лгут, а пока он был уверен в обратном, хотя сам не мог объяснить себе, почему две с виду совершенно безобидные девушки, привлекли его внимание.
Когда он вернулся, Глория бросилась к Монике и, заключив ее в объятия, воскликнула:
- Подружка! Привет! Как же давно мы не виделись. Но я обещала и вот она здесь! Теперь ты не можешь сказать, что Глория Леаль не держит своих обещаний, правда, Пету?
«Вот наглая девица, ну ничего, от меня-то ты просто так не избавишься, дорогой… надо быть поближе к Соломону», - отметила про себя Эмма и, смерив Глорию взглядом, повернулась и взяла жениха под руку, довольно улыбаясь.
Это не ускользнуло от внимания Глории. Девушка наигранно улыбнулась Эмме. Эта сеньорита начинала ее раздражать. Не сказать, что ей понравился этот мужчина с картинки с царским именем Соломон, но поведение его невесты так и подталкивало её подойти к ним и поцеловать молодого человека прямо у той на глазах, однако Глория совладала с собой.
«Интересно, кто эта шустрая девица? Судя по лицу Эммы, тут будут кипеть страсти! Если я скажу, что эта Глория - моя подруга, то мне будет сложно завоевать доверие Эммы, а если откажу...» - пронеслось в голове у Монике, в который раз пожалевшей, что не послушалась Беренис и пришла на праздник.
- Моника, эти девушки – твои подруги? – нарушила молчание Эмма, не сводя пристального взгляда с незнакомок, - Что же ты молчишь?
- Да она просто лишилась дара речи! - выпалила Глория, - Мы так давно не виделись, она даже и не подозревала, что мы встретимся здесь. Не будь суров к Монике, красавчик! – добавила она, удовлетворенно наблюдая за тем, как вытянулось лицо Эммы.
- Я… - начал, было, Соломон, но резко замолчал, увидев Альтаграсию, входившую в ворота винодельни.

Лила прогуливалась между виноградными кустами, изредка останавливаясь и прислушиваясь в надежде услышать голоса или приближающиеся шаги.
- Меня окружают идиоты и паникеры, паникеры и идиоты, - рассуждала она вслух, под обоими понятиями подразумевая Буэновентуру, наблюдательность которого и вынудила её прийти сюда в поисках этого самого Хулиана Мореры, – Любому нормальному человеку ясно, что тут никого быть не может. Все ведь на празд…
Она осеклась, услышав женский смех и монотонный мужской голос, словно записанный на пленку. Определив, с какой стороны доносятся голоса, она присела, чтобы остаться незамеченной. Спустя минуту, вздох разочарования вырвался из её груди. В нескольких метрах от неё появился Эрнесто Синклер, словно на трибуне что-то говоривший, а вокруг него увивалась, явно не зная как еще можно «выпендриться» и привлечь к себе внимание, какая-то мулатка. Лила, у которой не было ни настроения, ни желания ни с кем общаться, поспешила незаметно уйти, благо, занятая своими разговорами, парочка даже не заметила её появления.
«Чего только не увидишь, оказавшись на виноградниках «дель Торо», - отдалившись на несколько десятков метров от виноградников, Лила убавила шаг и медленно направилась в сторону особняка, стараясь мысленно хоть как-то скрасить свою прогулку. Сделав несколько шагов, девушка остановилась, услышав какой-то шум, но, решив, что ей показалось, собралась, было, продолжить свой путь, однако в этот момент послышался чей-то громкий вздох вперемешку с проклятием, и Лила замерла на месте.
- А это уже интересно… – прошептала полицейская, доставая пистолет и направляясь в ту сторону, откуда доносились звуки. Вскоре ее глазам предстала странная картина - Алирио Агуеро дель Торо волок по земле бездыханное тело какого-то мужчины. Лила хотела приблизиться бесшумно, но сделав шаг вперед, наступила на какую-то ветку. Этого было достаточно, чтобы Алирио насторожился и огляделся по сторонам. Понимая, что прятаться бессмысленно, девушка вышла вперед, направив пистолет на Алирио и бросив мимолетный взгляд на лежавшего и явно не нуждающегося в ее помощи мужчину.
- Отойди от него! – спокойно приказала Лила, пристально глядя на Алирио.
Молодой человек самоуверенно ухмыльнулся, но все-таки выпрямился и послушно отступил назад, всем своим видом показывая, что не собирается ничего предпринимать.
- Стой, где стоишь и никаких резких движений, если не хочешь лечь рядом с твоим другом! – выкрикнула девушка, приближаясь к лежавшему на земле телу.
- Никаких проблем. Я с удовольствием тут постою, только имей в виду, что в этом случае тебе придется одной помочь моему милому другу дойти до пункта назначения… - он кивком головы указал на лежащего на земле мужчину, - Не поверишь, но увидев тебя на празднике, я так и знал, что мы с тобой встретимся в подобной ситуации.
- Я тебя предупредила, Алирио! – громко повторила Лила, заметив, что молодой человек сделал шаг по направлению к ней.
- Так я и не двигаюсь вроде, - ухмыльнулся Алирио. Заметив, что Лила то и дело бросает косые взгляды на Хулиана, он тяжело вздохнул и опустил руки, но поймав на себе испепеляющий взгляд полицейской снова поднял их, – Мы так и будем тут стоять? Или есть какие-нибудь более интересные предложения?
- Что ты с ним сделал? – игнорируя реплики Алирио, спросила девушка.
- Всё-таки внешность бывает очень обманчивой. Всегда считал, что ты умнее других полицейских, но оказалось, что только предприимчивей.
- Ты много себе позволяешь, Алирио. Я бы на твоем месте оставила иронию и подошла к делу более серьезно. Думаю, что в этот раз твоим родителям не откупиться даже всеми богатствами этого мира.
- А ты и находишься на моем месте, - Лиле показалось, что её собеседник искренне удивлен её предыдущим заявлением. Она опешила от таких слов, чем и поспешил воспользоваться Алирио, – Или уже забыла о нашей трогательной дружбе? Вот уж не думал, что после того случая ты останешься работать в полиции, но как вижу, я ошибся.
- Не понимаю, о чем ты говоришь, - стараясь придать своему голосу безразличие, процедила Лила, оглядываясь по сторонам и надеясь, что где-то поблизости она снова увидит Эрнесто со своей спутницей, но как назло никого не было видно.
- А я не понимаю людей, которые постоянно тебе верят, ведь ты так фальшивишь! – продолжал тем временем говорить Алирио, недовольно морщась, – Если всё так просто, как ты думаешь, то почему бы тебе меня не арестовать? Но нет, ты продолжаешь тут стоять и рассуждать о кривде и правде.
Лила зло посмотрела на Алирио, но отрицать, что он прав, не решилась. Она нарочно тянула время, пытаясь придумать, как ей вести себя дальше. В том, что Алирио всё выложит про их общее прошлое, если она упрячет его за решетку, Лила не сомневалась. «Может, мне просто выстрелить в него и убить, а потом сказать, что это была самооборона?» - пока она лихорадочно пыталась сообразить, раздался какой-то шум, доносившийся сзади. Лила на секунду обернулась, но этого было достаточно, чтобы Алирио среагировал. В следующее мгновенье он оказался рядом с полицейской и, выхватив у неё пистолет, сокрушенно покачал головой.
- Какая непростительная глупость с твоей стороны, - он повертел пистолет в руках, отступая назад, и направил его на девушку.
Лила затравленно огляделась по сторонам, мысленно проклиная себя за невнимательность и легкомысленность, но, осознав, что деваться некуда, внимательно посмотрела на Алирио.
- Вот так уже лучше, - самодовольно заметил молодой человек и хмыкнул, - На чем мы с тобой остановились? На нашем общем прошлом? – не дожидаясь ответа девушки, он продолжил, – Теперь мы уже точно никуда не пойдем, и мне надо решить, что с тобой сделать. Какие будут предложения?
- Ты мне предоставляешь выбор? – поинтересовалась Лила, подстраиваясь под настроение Алирио и пытаясь скрыть свои истинные чувства, – Интересное предложение, заманчивое. Только сомневаюсь, что тебе понравится.
- Минуточку! – Алирио поднял руку, призывая Лилу замолчать, – На данный момент я не высказывал никаких предложений. Просто интересно твое мнение.
- Если ты меня убьешь, тебя поймают, и тогда мало тебе не покажется.
- Это не ответ на мой вопрос, - Алирио снова недовольно поморщился, - Но зато ты начала мыслить логически, что уже хорошо. Значит, если я тебя не убью… - молодой человек выдержал паузу, - То ты сделаешь всё возможное, чтобы меня не поймали. Я правильно понял?
- Я этого не говорила, Алирио… - начала, было, Лила, но молодой человек поспешил прервать её рассуждения.
- Ты об этом подумала, и этого достаточно. Дальнейшее развитие событий все равно зависит от меня. Кстати, я ведь могу стать героем. Как тебе такая история? Хулиан Морера прибыл на праздник с одной единственной целью - он решил убить Альтаграсию дель Торо, пришел сюда все подготовить, а тут появилась ты и всё испортила. Я гулял здесь, услышал голоса, но опоздал. Хулиан решил избавиться и от меня, но я оказался проворней и убил его. Самооборона, – Алирио мечтательно улыбнулся, – Звучит?
- Не звучит, - хмыкнула Лила, - Слишком глупо, и возникает много вопросов.
- Есть и другой вариант, который лично мне нравится гораздо больше. Поможешь мне с нашим другом?
- Не собираюсь этого делать. Если бы ты хотел меня убить, то давно бы убил, но тебе это невыгодно.
- Невыгодно, - согласился Алирио, - Но иногда не остается другого выхода, и приходится идти на незапланированные действия. Но я предпочитаю решать всё миром. В конце концов, мы ведь хорошие друзья, зачем нам доходить до таких безумств?
- Ты ненормальный, если думаешь, что это тебе сойдет с рук, - Лила покосилась в сторону виноградников. Ей снова захотелось, чтобы появились Эрнесто и его спутница. Это многое бы упростило, а Алирио было бы сложно доказать, что в прошлом именно Лила помогла ему избежать тюремного срока. Конечно, коллеги бы подняли старые дела, начали копать, но всегда есть маленький шанс, что все разрешится в её пользу.
Тем временем, Алирио продолжил рассуждать:
- Давай не будем играть в эту игру, а приступим к делу. Я предлагаю тебе сделку, которая заключается в том, что ты мне поможешь избавиться от тела Хулиана, а я обязуюсь хранить молчание о той старой истории. Думаю, понятно, что в таком случае я тебя убивать не стану?
- Ты действительно псих… - она сокрушенно покачала головой, - Прикрыть какую-то темную историю это одно дело, но участвовать во всем этом, это уже совершенно другое.
- Хочешь сказать, что никогда не была виновницей чьей-то смерти? Не верю, - парировал Алирио, насмешливо разглядывая Лилу, - Как и в то, что мой случай был единичным в твоей практике. Честно говоря, я удивлен, что у тебя еще возникают какие-то сомнения. Я бы на твоем месте согласился без раздумий.
- Не собираюсь в этом участвовать, - после секундной паузы ответила девушка, - Твои бредовые идеи обречены на провал, а тебе светит большой срок за убийство этого человека. Если есть желание стрелять, стреляй, а я ухожу.
Мысленно досчитав до десяти, Лила резко развернулась, чтобы уйти. Она даже приготовилась к тому, что Алирио нажмет таки на курок, но выстрела не последовало.
- Я могу тебя отпустить, а ты можешь идти и сдавать меня в полицию, но ты сделаешь огромную глупость. Хотя бы послушала об основной выгоде, которую может принести это дельце. Неужели, ты думаешь, что этот человек умер просто так? И что я действовал один, без помощников? – заметив, что девушка остановилась и обернулась, молодой человек продолжил, - Если ты выдашь меня, то твое слово будет против моего. У тебя нет никаких доказательств, что именно я убил его, - Алирио махнул пистолетом в сторону Хулиана, - Но даже если тебе поверят, то моя помощница, которая тоже замешана в этом деле, сделает так, что меня выпустят, а ты… отправишься туда, откуда уже никогда не возвращаются. С другой стороны, если ты согласишься мне помочь, то сможешь получить много денег. Очень много денег. Как тебе, например, сумма в 15 миллионов долларов?
Девушка неуверенно посмотрела на труп Мореры. Несмотря ни на что, её не прельщала мысль о сотрудничестве с Алирио. Да и сомневалась в том, что Алирио обладает такой суммой денег, чтобы выделить ей 15 миллионов. Впрочем, разбираться не особо хотелось. Было сложно понять, когда Алирио шутит, а когда говорит серьезно, но сейчас девушка не сомневалась, что он не шутил. Она могла строить из себя героиню, но умирать не хотелось, впрочем, прислуживать тоже. Решив разобраться с этим позже, а пока что попытаться обыграть Алирио, выиграв время, она окинула его внимательным взглядом.
- На виноградниках гуляет Эрнесто в компании какой-то женщины. Можно устроить так, что они найдут тело Мореры.
Алирио расплылся в широкой улыбке, но пистолет возвращать не собирался.
- Вот и замечательно, а игрушку отдам, когда всё закончится. Идет?

Альтаграсия дель Торо шла медленно, не торопясь. Её взгляд был холоден и не выражал никаких эмоций, но мысленно она ликовала, наслаждаясь реакцией присутствующих на празднике людей. Что-то подобное Альтаграсия представляла себе в тюрьме тысячи раз, и вот теперь наступил тот момент, которого она ждала двадцать лет. Все замерли на своих местах, словно восковые фигуры, а в их глазах без труда можно было прочитать страх, ужас, ненависть, злость… целую мистерию чувств…
Глория заворожено смотрела на приближающуюся женщину, ту, которую она видела по телевизору... Альтаграсия дель Торо... Глория судорожно вздохнула, и внезапно у неё все поплыло перед глазами. Она почти потеряла сознание, когда у неё в мозгу возникла картинка...

…Высокий мужчина средних лет снимает с дерева повешенного человека, но не удерживает, и покойник падает...

Это видение исчезло столь же внезапно, как и появилось, однако Глории казалось, что прошла целая вечность. Она медленно начала опускаться на землю, когда почувствовала, как её кто-то подхватил, и тихо запричитала.
- Он умер… Умер…
Соломон рассеянно смотрел на девушку, с завидным постоянством повторяющую одну и ту же фразу, и не знал, что делать дальше. С одной стороны, его долгом было успокоить народ, испугавшийся появления Альтаграсии, с другой стороны, Соломон не мог оставить гостью одну. Да и слова Глории пугали его не на шутку.
- Кто умер? - спросил Соломон у Глории, когда та немного успокоилась и посмотрела на него, но на поставленный вопрос ответить не смогла, зато появились новые подробности.
- Его повесили! Повесили!
Присутствующие, поглощенные разглядыванием данной картины и бросающие косые взгляды на Альтаграсию, не заметили появление нового действующего лица. Хака, стоявшая в нескольких шагах от молодых людей и со страхом наблюдавшая за Глорией, не знала, как подойти к дочери. Когда она, набравшись смелости, сделала шаг вперед, Глория сама её заметила, и, высвободившись из объятий Соломона, с рыданиями бросилась к матери.
- Мама! Как хорошо, что ты приехала!
- Дочка, что случилось? – взволнованно спросила Хака и с опаской посмотрела на окружающих людей, словно они представляли для них опасность. Увидела она и Альтаграсию, с беспокойством взирающую на происходящее, но пока решила не показывать вида, что они знакомы. Больше всего её волновала Глория. Поняв, что девушка не сможет ответить ей вразумительно, она обратилась к притихшей Петунии, – Да, в конце концов, кто-нибудь может мне объяснить, что здесь происходит, черт возьми?!
- Я не знаю, - запричитала девушка, - Глория ни с того ни с сего впала в какое-то странное состояние и начала говорить какие-то непонятные вещи… Что-то про покойника…
Хака терпеливо выслушала подругу дочери и, смерив ее недовольным взглядом, обратилась к Глории.
- Идем, моя девочка, идем скорее отсюда…
- Мне кажется, что ей следовало бы успокоиться, - робко заметил Соломон, видя, что Глория и шага сделать не может самостоятельно. Тяжело вздохнув, он обернулся к Эмме, явно растерявшей боевой дух после устроенного Глорией концерта, - Принеси ей, пожалуйста, воды, – он исподлобья посмотрел на невесту, сохранявшую гробовое молчание, хотя на ее лице с легкостью можно было прочитать все, что она думает о происходящем вообще и о просьбе Соломона в частности.
Эмма хотела возмутиться, но, подумав, решила, что устраивать публичный скандал было не в её интересах. Одно дело, пожурить Соломона в окружении несколько «родных лиц», и уж совсем другое, когда внимание большей части гостей приковано к ним. Еще не хватало, чтобы для полноты картины эта сумасшедшая девчонка кого-нибудь убила.
- Я – твоя невеста, а не официантка, - Эмма выразительно оглядела Соломона с головы до ног, после чего не спеша пошла по направлению к особняку.
- Я принесу воды, - чтобы как-то сгладить повисшее молчание, воскликнула Петуния и убежала.
Моника недоверчиво смотрела на Глорию.
«Похоже эта девица сумасшедшая. Не нравится мне всё это».

Пока они вешали тело Мореры на дерево, Лила трижды пожалела о том, что дала свое согласие, пусть и не совсем честное. По дороге Алирио принялся посвящать её в свои планы, старательно опуская всё связанное с таинственной помощницей. Если поначалу у Лилы и возникала мысль, что она может узнать имя помощницы еще во время разговора с Алирио, то вскоре окончательно потеряла всякую надежду на это.
- Все поверят, что убийца моя тетушка Альтаграсия, ну а мы, тем временем, получим то, что заслуживаем. Всегда заслуживали.
- Кто это «мы»? – с самым невинным видом поинтересовалась девушка.
- Мы, это ты и я, - после небольшой паузы ответил Алирио и, кивком головы указав в сторону подвешенного Хулиана, добавил, - Красиво висит, ты не находишь?
Лила огляделась по сторонам, но к собственному удивлению, была вынуждена признать, что поведение Алирио не пугало, а только раздражало ее до зубного скрежета. Больше всего она боялась, что кто-нибудь увидит, как она помогает ему, и тогда точно пиши пропало.
- Ему все равно, как висеть, ты не находишь? – язвительно ответила девушка.
- Всё должно быть красиво, потому что моя тетя всегда любила красивую жизнь, - возразил Алирио, – Кстати, ты знаешь, что мою тетку называют Женой Иуды?
- Я не вчера родилась, Алирио. Послушай, я все понимаю, но ты не мог бы поторопиться. Если бы я не согласилась тебе помогать, то мне было бы все равно, однако я согласилась.
- А ты знаешь, что символом предательства считаются тридцать серебряных монет. За такую сумму Иуда предал Христа, - не обращая никакого внимания на Лилу, продолжил рассуждать Алирио.
- Если ты решил таким образом подтолкнуть окружающих на мысль, что Альтаграсия убила Хулиана, что Жена Иуды вернулась, то вынуждена тебя разочаровать, потому что у меня нет серебряников. Ты совсем спятил? Это несерьезно!
- Это ты будешь рассказывать Каликсто. Я уверен, что он сам не догадается о том, что тридцать монет это вариант тридцати серебряников.
Лила предпочла не отвечать, спокойно наблюдая за тем, как Алирио запихивает монеты Хулиану в рот, а когда молодой человек закончил, вопросительно посмотрела на него.
- Что дальше?
Алирио улыбнулся:
- Можешь идти на поиски Эрнесто и его спутницы, или еще кого-нибудь, - разрядив пистолет, молодой человек вернул его полицейской, - Только без глупостей.
Лила не стала отвечать и поспешила подчиниться. Только сейчас она почувствовала, что её трясет. До этого девушка была слишком напряжена и пыталась сделать вид, что она совершенно спокойна, зато оставшись в одиночестве, все истинные чувства тут же полезли наружу, ведь играть уже не было необходимости.
«Но посмотрим, кто окажется хитрее», - подумала она.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 21:59

Лила нервно огляделась по сторонам и остановилась посреди рощи. Её все еще трясло, и девушка до сих пор не решила, как ей следует поступить дальше. Можно было, как и хотел Алирио, попытаться найти Эрнесто и его спутницу, чтобы привести к телу Хулиана, но Лила не была уверена, что они до сих пор где-то поблизости, а перспектива бродить по виноградникам в поисках этой парочки ее совершенно не прельщала. Кроме того, девушка совершенно не представляла себе, каким образом ей удастся уговорить их свернуть в сторону, чтобы полюбоваться на труп. Еще одним вариантом собственных действий было вернуться на праздник и там выложить Каликсто обо всем, что случилось. И тогда Алирио возможно попадет в тюрьму, а она… «Я пойду следом за ним, и еще неизвестно, кого осудят на более длительный срок. Алирио с его парой больших грехов, или меня с моими мелкими грешками, которые можно округлить до одного, но смертного. Кроме того, если и удастся избежать тюрьмы, еще не факт, что буду среди живых, учитывая, что у Алирио есть сообщница или сообщник. Неизвестно, кто еще мог быть замешан в это дело, но в одном я уверена – вряд ли Алирио убил этого Хулиана просто так, без какой-то выгоды для себя», - размышляла полицейская, отчаянно пытаясь найти лучший для себя выход из создавшегося положения. Покрутив в руках пистолет, она привычным жестом сняла с ремня запасную обойму и зарядила оружие.
- Все-таки, надо было пристрелить Алирио. Одной проблемой стало бы меньше, - бормотала девушка себе под нос, жалея, что, когда молодой человек вернул ей разряженный пистолет, не подозревая, что у нее есть запасная обойма, она позволила ему уйти.
Решив, что лучшим выходом в данный момент будет компромисс, когда, вернувшись на Праздник Урожая, она сообщит Каликсто, что Хулиана не встретила и ничего подозрительного не видела, Лила торопливо зашагала в сторону винодельни. Но пройдя несколько десятков метров, девушка снова была вынуждена остановиться, неожиданно для себя заметив среди деревьев Эрнесто и его спутницу, которые, судя по всему, как и она, возвращались на праздник. Парочка медленно брела в сторону винодельни и оживленно о чем-то разговаривала. «А ведь есть еще один выход из положения. Можно попытаться сделать то, о чем просил Алирио. Помочь ему выпутаться из этой истории, чтобы потом в лучшем случае получить обещанные деньги, если таковые существуют, а в худшем - уехать подальше и жить долго и счастливо», - девушка замерла, прислонившись к дереву и пытаясь решить, как ей лучше поступить.

- Ты очень много знаешь о виноделии, - Марина одарила своего спутника фальшивой улыбкой. Они бродили по виноградникам почти полчаса, и за это время мулатка поняла лишь одну вещь – винодельня «дель Торо» после длительного застоя сумела вновь занять лидирующие позиции и приносит нешуточный доход.
- Знаешь, а я ведь никогда не верил, что смогу полюбить эту землю. Не думал, что виноделие станет смыслом моей жизни, - мечтательно вздохнув, произнес Эрнесто, - Я ехал сюда, чтобы быть ближе к своей племяннице, а вот как оно всё обернулось.
Марина выдавила из себя нечто отдалено напоминающее улыбку. Эрнесто ей сразу понравился, но настоящий интерес возник, когда она узнала, что он жених Лауры и дядя Саграрио, единственной потенциальной наследницы Хуана Висенте дель Торо. Пока Синклер рассказывал ей о Кароре и виноделии, Марина внимательно изучала его, пытаясь понять, как подступиться к «великану».
- Я вижу, что ты очень любишь Карору, - улыбнулся Эрнесто, увидев, что Марина задумалась, - Почему ты уехала отсюда?
- Так получилось, - уклончиво ответила женщина и, тоже улыбнувшись, подошла к Синклеру, - Но теперь я понимаю, почему все эти годы я была спокойна за свои владения. Тут был ты, заботился и способствовал процветанию.
Эрнесто зарделся.
- Ты преувеличиваешь, - он поймал себя на мысли, что ему легко и уютно с Мариной. Она была внимательна, не перебивала его и действительно интересовалась виноградниками, а не только по долгу службы, как Лаура. Эрнесто всей душой полюбил виноделие, и для него оно стало самой вожделенной темой для разговоров. Вот только найти понимающего человека было крайне сложно. Лаура и Саграрио придерживались мнения, что о работе нужно говорить на работе, а, когда он поднимал тему виноделия за ужином, то начинала кривиться Эмма. Она не делала ему замечаний, но весь вид девушки говорил о том, что ей всё равно, что случилось на третьем или четвертом секторе, и Эрнесто замолкал. Но сейчас он был даже счастлив, что нашелся настоящий ценитель искусства виноделия, - Конечно же, здесь есть моя заслуга, но благодарить тебе надо Вайсманов.
- Какой ты скромный, - рассмеялась Марина, - Вайсманы сидят себе в уютных кабинетах и ничего не делают, только приказывают, а работают на виноградниках простые рабочие, сильные и бесстрашные мужчины… Такие как ты…
- Ты не права, - широко улыбнулся Эрнесто и терпеливо пояснил, - Я ведь тоже ни какой-нибудь работяга, а производственный директор. Просто у нас совершенно иной подход к труду, чем в других местах, - Марине показалось, что её собеседник стал еще на несколько сантиметров выше, сев на любимого конька, - Сеньор Карлос рано отошел от дел, а винодельней начал заниматься его сын Соломон. Он работал на виноградниках наравне с простыми рабочими. В общем, нет у нас больших начальников и маленьких людей, мы все один большой механизм, понимаешь?
- Потрясающе, - натянуто улыбнулась Марина, отметив про себя, что, если Соломон так трепетно относится к виноградникам, то возможно, давно считает их своей собственностью и может стать серьезной помехой для нее.
Эрнесто тем временем не сводил с Марины восхищенного взгляда. Он чувствовал себя так, словно встретил родственную душу, понимающую его с полуслова, и против своей воли начинал сравнивать мулатку с Лаурой, не без сожаления отмечая, что его невеста сильно проигрывает.
- Как я посмотрю, вы с Соломоном большие друзья, - вкрадчиво протянула Марина, вплотную приближаясь к Синклеру, - Как ты думаешь, он не будет возражать… - она запнулась, заметив, что Эрнесто нахмурился, но, тем не менее, продолжила, - Пойми меня правильно. Я – слабая женщина, которую каждый может обидеть.
- Соломон – честнейший человек. Он никогда не пойдет против закона, могу поручиться за него, как за себя. И если отец оставил наследство тебе, то ты получишь его.
- Ты на меня разозлился? – виновато улыбнулась Марина, чувствуя, что Синклер как-то охладел по отношению к ней после подозрений в адрес Соломона, - Меня столько обманывали в этой жизни, что я разучилась верить людям. Но тебе верю, - помолчав, она добавила, - Человек с такими добрыми глазами, как у тебя, просто не может лгать.
Внезапно возникшая настороженность тут же сменилась новой волной симпатии. Такое уже было с Эрнесто, когда они с Мариной пришли на виноградники. Он находился под впечатлением от разговора мулатки с Лаурой и не был настроен на дружеские беседы, но одна улыбка Марины, несколько добрых слов в его адрес, и Эрнесто, потеряв бдительность, делился с ней самым сокровенным.
- Ты остановилась в особняке «дель Торо»? – спросил он у Марины, борясь с желанием обнять её и сказать, что теперь все будет хорошо. Настолько несчастной в данную минуту в его глазах выглядела новая знакомая.
Марина согласно кивнула головой:
- Хотя меня и не жалует Беренис, но я решила рискнуть. В конце концов, Хуан Висенте признал меня своей дочерью, и я имею те же права, что и Альтаграсия.
Эрнесто, посмотрев на наручные часы, тяжело вздохнул. Он так увлекся, что потерял счет времени, а, тем не менее, прошло уже полчаса с того момента, как они ушли с праздника. «Лаура, наверное, уже хватилась меня», - пронеслось у Синклера в голове, - «Как же мне объяснить ей свое отсутствие? Можно было бы сказать, что на виноградниках произошло что-то такое, что требовало моего вмешательства, но ведь она может проверить. Или кто-то мог видеть, как мы уходим вместе с Мариной».
Реакции невесты Эрнесто боялся, словно огня. Он помнил выражение лица Лауры, когда та представляла ему Марину. Они явно не были подругами и маловероятно, что Лаура оценила бы эту экскурсию по достоинству, а Эрнесто больше всего на свете не любил ссориться и выяснять отношения. Во время разборок он всегда по возможности занимал позицию наблюдателя, вмешиваясь лишь тогда, когда обстановка накалялась настолько, что ссора рисковала перерасти в драку.
- Я думаю, что тебе надо будет поговорить с Соломоном, - вымучено улыбнулся он, - Беренис уже давно не живет в особняке.
- Она умерла?! – воскликнула Марина и тут же прикусила язык. Ей показалось, что в голосе было слишком много ликования, но Эрнесто, мыслями явно пребывающий где-то далеко, не заметил её тона.
- Нет, что ты! Она просто переехала в шале, когда в особняке поселился Соломон вместе со своей невестой Эммой.
- И ты считаешь, что они не позволят мне жить в моем доме? – стараясь придать своему голосу нотки отчаяния, спросила Марина, - Если уж бедную Беренис выселили в этот жалкий домик…
Эрнесто замялся. Желание утешить стоявшую перед ним женщину увеличилось, но он понимал, что не имеет права принимать решения за Соломона. Оглянувшись назад, он вновь посмотрел на Марину:
- Не думаю, но тебе нужно обсудить этот вопрос с Соломоном и Эммой. А сейчас нам стоит вернуться на праздник.
- Давай еще немного погуляем, - Марина медленно стала надвигаться на мужчину, - Зачем нам возвращаться на этот глупый праздник? Нам ведь так хорошо вместе, - она поправила Эрнесто воротник рубашки и пристально посмотрела тому в глаза, - Я всегда успею поговорить с Соломоном.
Уходить Марине не хотелось, тем более, что она чувствовала, что Эрнесто говорит меньше, чем знает. Если постараться, то из него можно вытянуть много интересной информации, кроме того, какая-то совершено детская непосредственность «добродушного великана», как окрестила его сама Марина, будоражила ей кровь. «Спешит к своей невесте», - не без ехидства подумала она, - «Однако поздно он о ней вспомнил».
- Нам надо вернуться, - судорожно выдохнул Эрнесто, отступая назад, но уперся спиной в дерево и понял, что пути для отступления больше нет. Мужчина старался не смотреть приближающейся Марине в глаза, поэтому немного ошалело оглядывался по сторонам, словно надеялся увидеть кого-то или что-то.
«Загнанный зверь», - несвоевременно подумала Марина. Поведение Эрнесто с каждой секундой забавляло её всё больше и больше, с таким она сталкивалась впервые. Прильнув к Синклеру, она страстно поцеловала его, поддавшись сиюминутному порыву. Женщина была готова к тому, что Эрнесто отпрянет от неё, словно от прокаженной, но вопреки ее опасениям, он ответил на поцелуй. В этот момент где-то недалеко раздался подозрительный хлопок. Синклер, не долго думая, оттолкнул Марину и испуганно огляделся по сторонам.
- Что это было?
- Ничего, - улыбнулась Марина и попыталась снова обнять Синклера, но тот, отстранив женщину, встревожено посмотрел куда-то вдаль.
- Как же ничего, - пробормотал он, стараясь не думать о поцелуе, о том, что таковой ему понравился, и своих чувствах в данную минуту, - Мне кажется, что это был выстрел.
- Выстрел? Вряд ли… - Марина, побледнев, испуганно посмотрела на мужчину и быстро проговорила, - Но ты прав, говоря, что мы задержались. Нам действительно давно пора возвращаться.
Эрнесто даже не посмотрел в сторону говорившей женщины, а продолжил вслушиваться в тишину. «Может быть, мне и правда показалось?» - промелькнуло у него в голове. Он исподлобья посмотрел на Марину и тут же отвел взгляд, чувствуя неловкость. К ужасу Синклера в этот самый момент ему было стыдно перед Мариной за то, что он дал слабину.
- Тебе показалось, я ничего не слышала, - добавила Марина, с тревогой глядя в ту сторону, откуда донесся странный хлопок, - Пойдем.
Эрнесто согласно кивнул головой и развернулся, чтобы последовать за ней, но в воцарившейся тишине отчетливо прозвучал еще один хлопок. Синклер, не говоря ни слова, развернулся и быстрым шагом направился в ту сторону, откуда раздался выстрел. Марина мысленно чертыхнулась и, постояв с несколько секунд в раздумье, поспешила за ним следом.
- Эрнесто… - начала, было, она, но тот лишь отмахнулся. Марине даже показалось, что мужчина доволен тем, что сейчас происходит, ведь появилась возможность не обсуждать то, что произошло между ними. Усмехнувшись своим мыслям, мулатка посмотрела вперед и остановилась, потому что к ним направлялась какая-то незнакомая ей девушка с пистолетом в руке.
- Вы в своем уме? – раздраженно крикнул Эрнесто.
Марина, отметив про себя, что эти двое, скорее всего, знакомы, держалась немного позади и то и дело бросала недоверчивые взгляды на оружие.
- Вы никого не видели? – спросила девушка, игнорируя вопрос Синклера. Эрнесто и Марина, переглянувшись, отрицательно покачали головой. Незнакомка, тяжело вздохнув, продолжила, - Я - лейтенант Альварес, работаю в полиции Кароры. Пойдемте скорее, мне нужна ваша помощь.
- Сначала объясните, почему вы стреляли, – не сдвинувшись с места, произнес Синклер.
- Сеньор Брисеньо сообщил, что на празднике присутствует некий Хулиан Морера, и сказал, что тот вместе с сеньорой Агуеро дель Торо ушел куда-то на виноградники, - девушка перевела дыхание, - Я отправилась на их поиски, но не нашла…
«Хулиан Морера здесь?» - изумилась Марина, - «Просто невероятно! Так не бывает! Хотя чему я удивляюсь? Он, наверное, узнал, что Альтаграсию выпускают из тюрьмы».
- А стрелять-то зачем? – Эрнесто походил на попугая, выучившего за свою жизнь всего лишь одну фразу.
- Идите за мной, вы все сами поймете, - коротко ответила Лила и, развернувшись, решительно направилась вглубь рощи.
Марина взволнованно посмотрела на Синклера, но тот, даже не удостоив её взглядом, бросился нагонять лейтенанта Альварес, поэтому ей ничего не оставалось, как тоже отправиться следом за ним. Оказавшись у дерева, на котором был повешен Хулиан Морера, Лила остановилась, давая возможность Эрнесто и его спутнице рассмотреть несчастного во всей красе. Она отступила в сторону и исподлобья посмотрела на своих спутников, которые походили в данную минуту на скульптуры из музея мадам Тюссо. Подобная реакция была далека от той, которую ожидала Лила, но это было не столь важно.
- Вы его знаете? – нарушила молчание полицейская.
- Нет, первый раз вижу, - Эрнесто с ужасом взирал на качавшееся в воздухе тело убитого, привязанного за ноги к огромному суку.
- Это и есть Хулиан Морера, - тихо произнесла Марина после секундного колебания.
- Сеньор Синклер, будьте так добры, помогите снять тело. Может, он еще жив,- громко проговорила полицейская, решив, что пора приступать к делу, и без особого энтузиазма направилась к висящему Хулиану.
Марина молча стояла в стороне, наблюдая, как Эрнесто пытался снять Хулиана с дерева, и гадая, кто мог убить несчастного Мореру. События двадцатилетней давности невольно всплыли в её памяти. Чичита? Рикарда? Лаура? А может быть, сама Альтаграсия?
«Она нервничает…» - отметила про себя Лила, разглядывая спутницу Эрнесто. У девушки промелькнула мысль, что незнакомка вполне может оказаться помощницей Алирио, - «Да и сам Эрнесто чем не кандидат? Возможно, они даже вместе помогают Алирио и ждали на виноградниках его сигнала. Но появилась я и стала еще одной скрипкой в этом оркестре, испортив им первоначальный план», - девушка перевела взгляд на Эрнесто и заметила на его лице гримасу отвращения, которую он неумело пытался скрыть, - «Нет, Эрнесто никак не вяжется с образом коварного злодея. Скорее, добродушный великан, а вот его спутница вполне подходит на роль сообщницы. У неё на лице написано – скользкая змейка», - перед глазами возник Алирио, его реакция на известие о том, что на виноградниках гуляют Эрнесто в сопровождении какой-то женщины, - «Нет, он слишком обрадовался, так даже первоклассный актер не сыграет», - Лила задумчиво посмотрела на Эрнесто, который с трудом удерживал труп. Внезапно он оступился, убитый мужчина рухнул на землю, а изо рта на землю высыпались монеты. Эрнесто испуганно отошел назад и бросил быстрый взгляд на Марину.
Лила же, прекрасно зная, что это за монеты, равнодушно оглядела труп, а потом снова перевела взгляд на Эрнесто и Марину.
- Когда я случайно забрела сюда и наткнулась на него, - девушка кивнула головой в сторону лежащего на земле Хулиана, - Мне показалось, что кто-то убегал как раз в ту сторону, откуда пришли вы. Поэтому я и стреляла, но раз вы никого не видели, то, наверное, либо убийца заметил вас и скрылся, либо… он один из вас…
- Вы хотите сказать, что это мы убили его? – возмущенно воскликнула Марина, - Сначала просите вам помочь, а потом обвиняете?
- Я никого не обвиняю. Пока не обвиняю, - ответила Лила, - Простите, не знаю вашего имени…
- Марина Батиста. Я – сестра Альтаграсии дель Торо.
- Не знала, что у Альтаграсии есть сестра, - искренне удивилась Лила.
- Я ее сводная сестра, - после небольшой паузы пояснила Марина, - Когда-то я здесь жила, но уже много лет не была в Кароре.
- И что же заставило вас приехать сюда сейчас? – не скрывая иронии, поинтересовалась полицейская, - Неужели, соскучились по своей сестре?
- Это мое личное дело, которое вас совершенно не касается, - огрызнулась женщина.
- Меня, может и не касается, но, - девушка кивнула в сторону тела Хулиана, лежавшего на земле в нескольких шагах от них, - Учитывая обстоятельства, вам придется поделиться своим секретом со мной.
- Постойте, неужели, вы подозреваете Марину? – вступил в разговор Эрнесто, - Она ведь не имеет к этому никакого отношения.
- Откуда вы знаете? Или вы давно знакомы, что можете за нее поручиться?
- Нет, мы только сегодня познакомились, но были вместе… в смысле, мы гуляли… - Эрнесто осекся, понимая, что проведенные на виноградниках полчаса в обществе Марины вряд ли могут служить гарантией чему либо.
- Тогда не вмешивайтесь, - грубо отрезала Лила и перевела взгляд на Марину, - Итак, сеньора…
- Сеньорита.
- Сеньорита Батиста, почему же вы решили приехать в Карору и что делали на виноградниках вдали от праздника?
- Я уже сказала, что мое личное дело. Если не ошибаюсь, мы не на допросе, а я не подозреваемая.
- Что ж, - спокойно ответила Лила, понимая, что в данный момент ей не удастся добиться признания, - Тогда подождем, когда окажемся на допросе, и тогда я с удовольствием задам вам все интересующие меня вопросы, договорились? А пока… - полицейская замолчала, увидев, как изменился в лице Эрнесто, глядя на кого-то позади нее. Девушка резко обернулась и увидела юношу, в котором без труда узнала Исмаэля, брата Алирио.
«Только его мне и не хватало», - недовольно подумала она.
- Можно узнать, кто вы и что тут делаете?
- Я? Я искал маму… - Исмаэль испуганно посмотрел на мужчину, лежавшего на земле, но Лила преградила ему путь, и он перевел взгляд на неё, – Меня зовут Исмаэль… Агуеро дель Торо. Я вас видел недавно, не могу вспомнить где… Если не ошибаюсь, вы работаете в полиции?
- Здравствуй, Исмаэль, - Лила растянулась, как ей казалось, в самой идиотской улыбке, имеющей место быть в её арсенале, и представилась, - Лейтенант Альварес, – она сделала шаг в сторону, чтобы Исмаэль снова смог видеть труп, – Твоей мамы тут нет, как видишь.
- Он мертв? – Исмаэль судорожно вздохнул и взволнованно посмотрел на Эрнесто, Марину, а затем перевел взгляд снова на Лилу, – Не может быть, ведь я недавно видел его на празднике. Он был жив, а сейчас…- он попытался собраться с мыслями, - Чичита Агуеро дель Торо, вы её знаете? Она немного нездорова и... выпила немного... Понимаете, я переживаю, вдруг она видела это, - Исмаэль бросил еще один растерянный взгляд на тело, - А ей нельзя волноваться. У неё временами проблемы, ей нельзя нервничать. О боже, как это ужасно… Его убили, да?
- Сеньорита Батиста, не могли бы вы проводить молодого человека обратно на праздник, пока мы с сеньором Синклером подождем полицию? Заодно предупредите, пожалуйста, сеньора Вайсмана о том, что здесь случилось, если это вас не затруднит.
Ничего не ответив, Марина подошла к молодому человеку и, обняв парня за плечи, проговорила:
- Пойдем, Исмаэль. Твоей мамы тут нет, она на празднике.
Несколько секунд Лила задумчиво смотрела им вслед, а потом обернулась к Эрнесто. Мужчина стоял с самым хмурым выражением лица и всем своим видом показывал, что любезничать с Лилой не намерен.
- Мне нужно сделать звонок. Покараульте, пожалуйста, убитого, чтобы он никуда не ушел, пока я разговариваю, - поймав на себе растерянный взгляд Эрнесто, Лила мягко улыбнулась, - Шутка.

Несколько часов спустя

- И та девица подтвердила твою ложь? – рассмеялась Микаэла, когда подруга рассказала ей, как они с Петунией проникали на торжество. Она была очень довольна тем обстоятельством, что будет работать над дипломным проектом вместе со своими подругами. Собственная тема девушке не нравилась только из-за того, что всё приходилось делать самой, а за годы учебы Микаэла привыкла, что они втроем постоянно были в одной команде. Глория обычно собирала информацию, Петуния все оформляла, а сама Микаэла поддерживала подруг морально и выполняла мелкие поручения, но оценку девушки получали одинаковую. Насмеявшись вдоволь, Микаэла посмотрела на Глорию, ожидая продолжения, но та неожиданно замолчала и почему-то виновато опустила взгляд, - Так что же было дальше?
- Ничего она не подтвердила, - вступила в разговор Петуния, бросив взволнованный взгляд на Глорию. Рассказывать о видении, посетившем Глорию, она не спешила, считая, что если девушка захочет, то сама поделится с Микой. Но это было маловероятно, так как та всегда относилась к этому «дару» с большой долей скептицизма и нередко подтрунивала над подобными признаниями их впечатлительной подруги. Когда Микаэла перевела взгляд на неё, Петуния продолжила, - Появилась Альтаграсия. Смотрела на всех так, словно она королева, а мы все – жалкие ничтожества. Но к счастью, какая-то крашеная блондинка поставила её на место.
- Поставила?! – придя в себя, воскликнула Глория и резко поднялась. Она была настолько возмущена словами Петунии, что даже не поблагодарила за то, что девушка не рассказала об её видении, - Да она просто затравила бедняжку!
- Бедняжку? – усмехнувшись, переспросила Петуния, - Может быть, она убила того человека.
- Ты же видела…
Петуния, отмахнувшись, схватила с журнального столика книгу и принялась листать, всем своим видом показывая, что Глория сама может рассказывать, как же все было на самом деле.
- Не понимаю, - Микаэла покачала головой, - Кого убили?
- Не знаю, - немного подумав, ответила Глория. После того, как стало известно о том, что произошло убийство, а также она узнала, где именно был найден труп, девушка могла думать только о своем недавнем видении, и не обращала внимания на то, что происходило вокруг.
- Та с крысиным хвостиком на макушке сказала, что его звали Хулиан, - буркнула Петуния, не поднимая глаз от книги, - Она еще так странно смотрела на Альтаграсию, я даже подумала, что в обморок грохнется.
- Давайте по порядку, а то вы меня совсем запутали, - призналась Микаэла.
- Девушка не успела нас выдать. Так совпало, что Соломон спросил у неё, и среди гостей появилась Альтаграсия. В начале все молча смотрели на Альтаграсию, а потом вперед выскочил какой-то мужчина и начал оскорблять бедняжку и обвинять в убийстве священника, - помолчав, Глория добавила, - По-моему, я видела его по телевизору, когда впервые увидела репортаж об Альтаграсии. Так вот, он сказал, что убийце не место в Кароре, что ей надо было сгнить в тюрьме, представляешь?
- Неужели его никто не остановил? – возмутилась Микаэла, - Это же дикость!
- Куда там! – усмехнулась Петуния. Раздражение прошло также внезапно, как и пришло, теперь девушка с нескрываемым интересом слушала беседу своих подруг, - Ему стали поддакивать. Тогда-то и взяла слово та блондинка. Но мне, - она внимательно посмотрела на Глорию, - Понравилось, что Альтаграсию поставили на место. Она и того мужчину слушала, а на лице было ехидство, но, когда то же самое сказала та девица, то сразу растерялась.
- А кем ей приходится та девушка? – полюбопытствовала Микаэла.
- Она не представлялась, - взяла слово Глория, - Но обвиняла Альтаграсию в том, что та запятнала честное имя семьи дель Торо, испоганила ей детство и совершила страшный грех, навлекла на весь род проклятье.
- Пафоса-то сколько… - поморщилась Мика.
- В оригинале это звучит ничуть не лучше, - заметила Петуния, - Но на Альтаграсию подействовало. Её высокомерие как ветром сдуло, поэтому думаю, что девушка её родственница.
- А что было дальше?
Петуния пожала плечами:
- Дальше эта девица выплеснула Альтаграсии в лицо бокал вина и все начали суетиться…
- И, конечно же, никто не помогал бедняжке, - горестно вздохнула Глория, - Все стали бегать вокруг той девушки. Один старик начал её уговаривать: «Успокойся, милая. Попроси у Альтаграсии прощения. Так нельзя», - она поежилась, - Вот просто противно. Эта нахалка прилюдно унизила человека, а с ней так носятся…
- А потом к ним подбежала какая-то очкастая, - вставила Петуния, - Нагрубила «сердобольному» старику и ушла вместе с блондинкой.
- И тот мужчина продолжил её унижать?
- Красавчик его вывел, - Глория мечтательно вздохнула и, поймав на себе удивленный взгляд подруги, пояснила, - Соломон Вайсман, президент винодельни.
- И при чем тут убийство? Или вы пошутили неудачно?
- Появился какой-то молодой человек, по-видимому, полицейский, и, сообщив, что на виноградниках найден труп, приказал всем оставаться на своих местах. Прямо как в кино. Он ушел куда-то, а потом появилась та самая мулатка с крысиным хвостиком, она-то и сказала сеньоре Хаке, что убили Хулиана. А потом осеклась, увидела Альтаграсию и всё… словно призрак перед ней. Я, правда, испугалась, что упадет в обморок, но она неожиданно начала улыбаться. Наверное, проблемы с головой.
- Мама нас увела оттуда, - добавила Глория, - Я отказывалась. Пыталась объяснить, что полицейские нас будут допрашивать, но она настояла на своем. Завтра поедем в участок давать показания.
- Прямо сдаваться с повинной… - после некоторой паузы произнесла Микаэла, - И как отреагировала Альтаграсия на известие об убийстве?
- Спокойно, - коротко ответила Петуния.
- Она была раздавлена! – возмущенно воскликнула Глория, - Естественно ей было не до каких-то там трупов после такого представления!
- То есть ты не веришь, что она убила этого человека, и именно это нам надо будет доказать в своем документальном фильме о Жене Иуды? – догадалась Микаэла.
- Вообще-то Глория хотела рассказать в нашей работе только о смерти священника, - робко возразила Петуния. Она испуганно взглянула на подругу, сосредоточено смотревшую куда-то вдаль. На какую-то секунду девушке показалось, что Глорию посетило очередное видение, но неожиданно та улыбнулась каким-то своим мыслям, и Петуния облегченно вздохнула, - Мы ведь будем опираться только на ту старую историю?
- Мы будем опираться на Жену Иуды, - в тон ей ответила Глория, - Наша тема ведь не убийство падре Себастьяна, а история женщины, которую обвинили в его убийстве.
Заметив, что Петуния собирается еще что-то сказать, Микаэла поднялась и подошла к ней:
- Глория совершенно права, наша цель – Альтаграсия дель Торо. Или наша Неженка испугалась легенды? А? – она замолчала, ожидая ответа, но Петуния лишь поджала губы и потянулась за книгой, которую тут же схватила Микаэла и бросила на кровать, - Пока что я не услышала ничего, что указывало бы на Альтаграсию, поэтому полностью поддерживаю нашу подругу. Глория выжидающе смотрела на Петунию, то девушка не спешила отвечать. Расценив молчание подруги, как знак согласия, она подвела итог:
- Отлично, тогда с завтрашнего дня займемся нашим частным расследованием. Думаю, что в начале нужно будет поговорить с Альтаграсией дель Торо, потом познакомиться со всеми и разобраться, почему та мулатка так странно реагировала на бывшую заключенную, что она не поделила с журналистом, и кто та девчонка, которая её ненавидит.
Петуния перестала вслушиваться в слова Глории. Ей не хотелось ввязываться в расследование, но она боялась, что её будут считать трусихой. Также она беспокоилась за них и не хотела потерять единственных подруг, поэтому предпочла пока промолчать, а, если почувствует опасность, то попытаться отговорить девушек от затеи с фильмом о Жене Иуды.
«Они меня не послушают», - печально подумала Петуния, наблюдая за подругами. Глория все-таки решилась рассказать Микаэле о своем видении и теперь сбивчиво описывала свои чувства в тот момент, - «Но я смогу хотя бы попытаться, и моя совесть будет спокойна».

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:00

- Инспектор Ромеро сказал, что он может уже сегодня арестовать маму… - грустно закончил свой рассказ Исмаэль и замолчал в ожидании ответа, - Папа, ты меня совсем не слушал! – воскликнул юноша, заметив, что его отец не спешит отвечать и витает в облаках.
- Что ты такое говоришь! Конечно, я тебя слушаю, - парировал мужчина, - Просто задумался.
- Маму в любую минуту могут арестовать, - повторил Исмаэль, выразительно глядя на отца, - Я это не придумал. Это мне сказал Каликсто.
- Неужели, так и сказал? – упавшим голосом переспросил Людовико, сжимая в кармане пиджака коробочку, подаренную Хулианом его жене на Празднике Урожая.
- Да, - кивнул головой Исмаэль и, печально оглядев гостиную, снова посмотрел на отца, - А где Алирио? Он разве не дома?
- Нет, и даже не знаю, где он может быть, - отмахнулся Людовико, опускаясь на диван и тяжело вздыхая, - Я сам его пытался найти, но телефон отключен, и домой он не возвращался.
- И что мы теперь будем делать? – растерянно глядя на Людовико, спросил Исмаэль, - Папа, мы обязаны что-то сделать. Как-то помочь маме, потому что я не верю, что она могла убить этого человека.
- А я как раз верю и не сомневаюсь, что именно Чичита убила этого… Хулиана, - Людовико встал и направился к бару.
- Что ты такое говоришь? – в ужасе воскликнул Исмаэль.
- Мужайся, сынок, - Людовико привычным жестом налил себе из графина бренди и, одним глотком опустошив содержимое стакана, посмотрел на Исмаэля, - Поверь, я бы дорого дал, чтобы это оказалось неправдой, но я сам видел, как она уводила Хулиана из парка, а потом вернулась, сама не своя, но уже без него. Мне даже пришлось увести её домой, чтобы она еще что-то не натворила…
- Но… зачем ей его убивать? Я не понимаю… - молодой человек был на грани отчаяния.
- Исмаэль, я сам не понимаю, зачем она это сделала, но ты ведь знаешь свою мать. В ее поступках никогда не было логики, - соврал Людовико, не решаясь посмотреть сыну в глаза и наливая себе еще стакан. Несмотря на ходившие слухи о романе Чичиты и Хулиана, Людовико сделал все возможное и невозможное, чтобы оградить своих сыновей от людских пересудов. Двадцать лет назад он решил просто игнорировать сплетни и очевидные факты, делая вид, что ничего не замечает. Так было проще всего, тем более, что его жена осталась с ним. Оглядываясь назад, сеньор Агуеро жалел, что не развелся тогда, но успокаивал себя тем, что поступил правильно ради сыновей и в первую очередь ради Алирио, души не чая в своем первенце с самого его рождения. Но теперь он больше не собирался покрывать Чичиту.
- Я все равно не верю. Мама не может и мухи обидеть, - чуть не плача, проговорил Исмаэль.
«Муху может и не может, а бывшего любовника – легко», - подумал Людовико, не отвечая сыну, а тот тем временем продолжал говорить:
- Мама выпила, вела себя странно, но это не значит, что она – убийца. Ты же не станешь утверждать, что мама могла убить просто так, безо всякой причины…
- Я ничего не утверждаю, - мягко произнес Людовико, - Но посуди сам. Никто не знал о приезде этого Хулиана, никто его сто лет в Кароре не видел. И вот он появляется на празднике, а твоя мать подходит к нему и куда-то уводит, после этого возвращается одна, а ее собеседника находят задушенным. Что я должен думать, если сам видел, как она с ним уходила?
- Но допустим… только предположим, что мама действительно задушила этого Хулиана, - после секундной паузы возразил Исмаэль, - Но она не могла после этого одна подвесить его за ноги к дереву, словно елочную игрушку на рождественскую елку.
Людовико поежился от такого сравнения и, понизив голос, парировал, то и дело косясь в сторону лестницы, ведущей на второй этаж:
- Могла, конечно. Сынок, никто не знает, но мы-то с тобой в курсе странных припадков твоей матери. В такие минуты она и грузовик перевернет одним мизинцем!
Юноша опешил и с ужасом смотрел на отца, не зная, что можно возразить на это заявление.
- Это не она, это кто-то другой, я уверен в этом, - наконец, проговорил он, - Маме не зачем было убивать этого человека. Тем более, она была пьяна и просто неспособна ясно мыслить. Но мы должны что-то сделать, чтобы оградить ее от полиции. Им проще всего обвинить маму в этом убийстве, но мы не можем позволить им это сделать.
- Не беспокойся, сынок, - Людовико с сомнением посмотрел на остатки бренди в хрустальном графине и, подумав, вылил их себе в стакан, - Если бы у полиции были доказательства, Чичита уже была бы за решеткой, но у них ничего нет. Поэтому они просто пытались тебя напугать, и им это удалось. Они надеются, что ты расскажешь Чичите, и она, испугавшись, придет с повинной. Поэтому-то этот болван Каликсто тебе так сказал. Знал, с кем имеет дело… - с тяжелым вздохом продолжил мужчина, - Алирио бы никогда не позволил им угрожать. Он бы быстро поставил его на место…
- Алирио шляется черт знает где, и мама его совершенно не волнует, - зло перебил Исмаэль, - Ему наплевать, что будет с мамой. И если ее арестуют, то он будет только рад. И ты тоже. Вы оба вздохнете с облегчением, потому что хотите избавиться от нее.
- Исмаэль, что ты такое говоришь, - зашептал Людовико, озираясь по сторонам, - Как ты можешь! Никто не хочет избавиться от твоей матери. Я даю тебе слово, что никто ее не арестует. А если полиция все-таки придет, то я сделаю все, чтобы отправить ее в лечебницу и доказать, что она не соображала, что делала. Что у нее случилось помутнение рассудка…
- Хочешь отправить маму в психушку? – насупившись, спросил юноша.
- Лучше в психушку, чем в тюрьму, - парировал Людовико, - А теперь иди к себе. Завтра рано утром тебе нужно будет пойти в участок и разузнать, что у них там происходит, и есть ли доказательства против твоей матери. Потом сообщишь мне, а я уже обо всем позабочусь.
Когда шаги сына затихли, мужчина опустился в кресло и задумался, вспоминая то, что случилось на празднике.

- Тебе хватит, - произнес Людовико, заметив, как вернувшаяся в одиночестве Чичита подхватила с подноса проходившего мимо официанта бокал с вином.
- Не указывай, - Чичита одарила мужа ироничной улыбкой, - И не мешай мне праздновать. Лучше иди к своей любовнице, а меня оставь в покое.
- Где ты была? – проигнорировав слова супруги, поинтересовался Людовико.
- Гуляла, - сделав глоток, ответила женщина, с блаженной улыбкой оглядываясь по сторонам, - Сегодня чудесный день.
- Естественно, - вырвалось у Людовико, - Ведь пожаловал твой любовник, ради которого ты была готова пожертвовать всем, даже своими сыновьями.
- Ну... Людо, Людо, - протянула Чичита, снова делая глоток вина, - Не будь таким злым. Тебе не идет. Лучше иди к Рикарде и там разыгрывай Отелло. Может, эта дуреха тебе поверит, а мне все равно, потому что я счастлива.
- Как мало тебе надо для счастья, - усмехнулся Людовико, задетый за живое, и желая отомстить, - Никогда бы не подумал, что ты будешь так радоваться тому, что твой любовник пришел, чтобы поприветствовать Альтаграсию, - с радостью заметив, как его жена помрачнела, он продолжил, разыгрывая удивление, - Только не говори, что ты надеялась, что он приехал к тебе. Неужели, ты забыла, что он собирался жениться на моей кузине, и если бы та не убила священника, то…
- Думай, что хочешь, - перебила Чичита и зло посмотрела на опустевший бокал, - Хулиан пришел, чтобы увидеть меня. Не веришь? – увидев усмешку на лице мужа, женщина открыла сумочку и, порывшись, вытащила оттуда бархатную коробочку, - Вот, он даже привез мне подарок.

- Наверное, Хулиан сказал ей, что приехал к Альтаграсии и даже показал этот подарок, - вытащив из кармана коробочку, Людовико открыл ее и принялся внимательно разглядывать неказистую брошку, продолжая бормотать себе под нос, - Чичита разозлилась и задушила его, а потом повесила на дерево, напихав в рот монет, чтобы все подумали на Альтаграсию. Конечно, в тюрьму я ее не отправлю, но навсегда запру в лечебнице, и тогда смогу с легкостью получить развод. В глазах общественности я буду благородным рыцарем, никто не посмеет меня осудить.

- Я зря вернулась сюда, - Альтаграсия без сил опустилась на стул и невидящим взглядом уставилась в пространство.
- Не говори так, доченька, - умоляюще проговорила Беренис, подходя к ней сзади и нежно проводя по волосам женщины, - Ты должна быть сильной. Вот увидишь, все образуется.
- Ты не понимаешь… Они все так на меня смотрели… так смотрели, словно я - чудовище! Хотя я и есть чудовище для них, - Альтаграсия тяжело вздохнула, - Наивная, и почему я решила, что смогу начать тут новую жизнь? Мне не позволят забыть. А тут еще это убийство… - женщина с досадой поморщилась, - Ты бы видела, как они все на меня смотрели. Я уверена, что завтра утром полиция меня арестует.
- Но ты никого не убивала, у них нет доказательств…
- Ну и что? Они все уверены, что это я убила Хулиана. Их не интересует правда, и никто не станет искать настоящего убийцу. Впрочем, может, это и к лучшему. Потому что в тюрьме я хотя бы знаю, как жить, а здесь… Здесь все чужое, я никому не нужна. Саграрио меня ненавидит, Глория боится…
- Зато у тебя есть Моника! – перебила Беренис, обходя стол и устраиваясь напротив дочери, - Ты не должна думать о плохом, а только о хорошем. Саграрио тебя совсем не знает, а живя с Лаурой, неудивительно, что она тебя ненавидит. Ты не должна обращать на ее слова внимания. Глория тебе чужая…
- Глория – моя дочь! – воскликнула Альтаграсия, - Она не может быть мне чужой.
- Глория – дочь Хаки, - возразила Беренис, - Так было и так должно быть, ты сама это знаешь. Но у тебя есть Моника. Она и есть твоя единственная дочь. Ради меня, ради нее и ради себя самой ты должна заботиться о ней, а не о какой-то Глории. Ведь это подарок судьбы, что Моника – жива. Благодаря ей, у тебя появятся силы и желание жить и бороться.
- Моника – самозванка. Та девочка умерла, но давай поговорим об этом потом, - устало проговорила Альтаграсия и поднялась из-за стола, - Завтра рано утром я сама приду в участок, а там будет видно. Может, мне не придется больше ничего решать, и вчерашняя заключенная снова вернется за решетку.
Беренис не стала возражать, понимая, что характер ее дочери за все эти годы не изменился, и она осталась такой же упрямой, как и была. Пытаясь ее убедить, она добьется только обратного результата. Пожилая женщина уверила себя, что в скором времени, когда Альтаграсия познакомится с Моникой поближе, все встанет на свои места, и теперь не позволяла самой себе сомневаться в этом.
- Знаешь, - услышав голос дочери, Беренис, погруженная в собственные мысли, вздрогнула от неожиданности и со страхом посмотрела на Альтаграсию, резко остановившуюся в дверном проеме и обернувшуюся к ней, - Я все эти годы пыталась понять, почему ни ты ни отец ни разу не навестили меня в тюрьме. И, кажется, теперь я начинаю понимать, через что вам пришлось пройти. Жаль только, что папа не дожил до этого дня… Мне бы хотелось посмотреть ему в лицо и спросить, зачем он убил Себастьяна, и почему обрек меня на такие мучения.

Погасив лампу, Соломон со вздохом облегчения опустил голову на подушку, надеясь забыться сном, но ураган мыслей не позволял уснуть. Снова и снова мужчина мысленно прокручивал в голове события минувшего дня, сам не зная, что беспокоило его больше всего. Ему до сих пор с трудом верилось, что за такое короткое время могло произойти столько событий, превративших все его усилия в напрасный труд. Праздник Урожая, обещавший быть прекрасной рекламой для винодельни, стал ее проклятием. Узнав от Каликсто о том, что тот подозревает Чичиту в убийстве, Вайсман не стал высказывать свою точку зрения, предоставив полиции расследовать это дело, а самому по возможности успокоить гостей праздника и попытаться спасти репутацию винодельни, стараясь не думать о том, кто мог хладнокровно задушить человека и после этого подвесить за ноги. Теперь, оказавшись в собственной спальне и вслушиваясь в мирное сопение спящей рядом Эммы, Соломон никак не мог заставить себя не думать о предполагаемом убийце, мысленно представляя на его месте всех, кто был на празднике. Он был уверен, что на такое зверство было способно только чудовище, а не человек, и уж тем более, не кто-то из тех, кого он знал. Вайсман не мог избавиться от мысли, что убийство совершил кто-то чужой. И таких чужих на празднике тоже хватало – Альтаграсия, ее сестра, странные девушки, особенно одна из них – Глория, так поразившая его своим видением.
- Нет, это все не спроста, - тихо пробормотал он, переворачиваясь на другой бок, - Она знала о том, что должно случиться. И появилась как раз перед приходом Альтаграсии, а потом еще и ее мать объявилась. Здесь что-то нечисто, надо будет к ним присмотреться. А еще к этой Марине, - Соломон вдруг отчетливо понял, какую глупость совершил, позволив ей остаться в особняке. Но в тот момент, пораженный убийством, он даже не подумал о том, что сестра Альтаграсии может быть в этом замешана, - Надо обязательно поговорить завтра с Каликсто и посоветоваться. Это нельзя так оставлять.

- Как там Альтаграсия? – заметив, как помрачнела Беренис, Буэновентура тяжело вздохнул, - Неужели, совсем никакой надежды? Прошло почти два года с тех пор, как ее арестовали. Неужели, не выяснилось никаких подробностей?
- А кто-то разве выяснял? Полиция довольна, что выбила признание из моей дочери. Этот проклятый Рохас Пауль почивает на лаврах, а моя дочь в тюрьме. Самое ужасное, что никому нет дела. Я не понимаю Хуана Висенте. Он ведет себя, как будто Альтаграсии не существует, - женщина, постаревшая за последние несколько месяцев на 10 лет, выпрямилась в кресле и отвела печальный взгляд в сторону, - Мне казалось, что известие о гибели малютки хоть как-то его растрогает, но ошиблась. Уже потеряла всякую надежду, поэтому боюсь показаться дочери на глаза. Она ждет, что мы ей поможем… Бедняжка, ей столько пришлось пережить… А Хуан Висенте вбил себе в голову, что наша дочь виновна, и никто его не разубедит. Вчера заявил мне, что Альтаграсия такая же порочная, как Висента…
- Висента? – дрожащим голосом пробормотал Буэновентура, - Но почему он вспомнил о ней? Ведь столько лет прошло с тех пор, как она умерла.
- Откуда я знаю, - безразлично пожала плечами Беренис, думая о своем и не замечая, как побледнел ее собеседник, - Наверное, в очередной раз поругался с Людовико, - женщина замолчала, обводя взглядом гостиную Буэновентуры, и неожиданно поинтересовалась, - Лаура так и не приезжала?
- Нет, - печально вздохнув, ответил мужчина, - Я надеялся, что приедет хотя бы на каникулы, но дочка говорит, что не сможет выбраться. Хотя, может, оно и к лучшему.
- Как же к лучшему, если ты себе места не находишь? Извелся весь… Ты прости, Буэновентура, но Лаура все-таки неблагодарная дочь. Ты столько для нее сделал, один растил, заботился о ней, а она…
- Она – молодая, ей здесь скучно, а после того, что случилось с Альтаграсией, Карора изменилась. Вот выучится и вернется. Выйдет замуж, родит мне внуков, - с мечтательной улыбкой проговорил мужчина, но заметив, как нахмурилась от его слов Беренис, замолчал, по-своему истолковав ее реакцию и решив, что после всех несчастий, свалившихся на семью дель Торо, ей неприятно выслушивать его радужные мечты о будущем.
«Наглая девица, окрутила Хуана Висенте, добилась себе учебы в университете за наш счет, а теперь и носа не показывает в Кароре. Впрочем, после всего случившегося, это и правда к лучшему», - размышляла тем временем Беренис, вспомнив, как случайно застала дочь Буэновентуры вместе со своим мужем незадолго до той страшной ночи, когда арестовали Альтаграсию. Сначала она хотела устроить скандал, но, хорошенько все взвесив, пожалела верного друга их семьи, тем более, что ни ее супруг, ни сама девушка, так и не заметили ее присутствия. Лаура, выросшая у нее практически на глазах, никогда не была невинной овечкой, но в том, что случилось, была немалая доля вины самого Хуана Висенте. Беренис ни секунды не сомневалась, что Буэновентура никогда не простит своего друга, а это могло пагубно сказаться в первую очередь на благополучии ее семьи. Поэтому женщина ограничилась лишь прозрачным намеком мужу, справедливо решив, что на месте Лауры могла оказаться любая другая, к тому же постоянные измены уже давно стали обычным делом в их браке, а она сама научилась не обращать на это внимания. Хуан Висенте намек понял, потому что с тех пор Лаура не появлялась в их доме, но Беренис не тешила себя напрасными иллюзиями о том, что их связь кончилась, догадываясь, что они просто хорошо скрывают свои встречи. Такое положение вещей вполне устраивало сеньору дель Торо, тем более, что совсем скоро у нее появились другие причины для беспокойства, связанные с собственной дочерью.
- Все-таки странно, что Хуан Висенте вспомнил о своей сестре, - голос Буэновентуры вернул Беренис из плена воспоминаний в реальность, - Ведь когда-то он даже запретил произносить ее имя в своем доме.
- Ничего странного, - улыбнулась женщина, - Как раз в духе моего мужа. Он почти не выходит из своей комнаты, на всех орет, все его раздражает. Видимо, совесть не дает ему покоя, вот он и ищет виноватых. По сравнению с ним, Висента была сущим ангелом. Неудивительно, что пожив здесь, она предпочла вернуться в Испанию. Иногда мне кажется, что все несчастия в нашей семье именно из-за того, как Хуан Висенте поступил со своей сестрой. Она не виновата, что ее муж оказался вором, тем более, что Висента и так с лихвой заплатила за свои ошибки, оставшись без средств к существованию с маленьким ребенком на руках. Впрочем, в одном я согласна с мужем – Людовико вырос копией своего отца. Такой же никчемный и амбициозный.
- Я могу доверить тебе тайну? - вдруг спросил Буэновентура, который, как показалось Беренис, совершенно не слушал ее, - В последнее время я чувствую, что должен с кем-то поделиться, рассказать правду, иначе сойду с ума.
- Конечно, - удивленно ответила женщина, - Мы же старые друзья.
- Поклянись, что никогда и ни при каких обстоятельствах не расскажешь об этом Хуану Висенте.
- Клянусь, - испуганно произнесла Беренис, не сводя озабоченного взгляда с лица Буэновентуры.
- Висента не уехала в Испанию, она осталась в Венесуэле, и умерла здесь.
- Нет, этого не может быть, - женщина отрицательно покачала головой. Ведь нам позвонили из Испании и сообщили, что она утонула.
- Звонили по моей просьбе. Ведь тело так и не нашли, и не могли найти, потому что Висента умерла и похоронена в Венесуэле.
- Но как… Откуда ты знаешь? – выдохнула пораженная женщина.
- Потому что… Лаура – ее дочь.

Беренис до сих пор помнила ужас, охвативший ее в тот момент. Она почти не слушала сбивчивый рассказ Буэновентуры об их тайном романе, о беременности Висенты, о том, как женщина, боясь гнева собственного брата, решила уехать из их дома, оставив сына в Кароре и выдумав внезапное желание вернуться в Испанию. Это известие было для нее, как гром среди ясного неба, и Беренис сама не знала, что больше ужасало ее тогда: любовная связь мужа со своей племянницей или то, что случилось потом в подвалах в ночь на третье января. Сидя в гостиной в полном одиночестве и погруженная в воспоминания, пожилая женщина не сомневалась, что возвращение дочери так или иначе всколыхнет прошлое, в котором было слишком много тайн, которые хранила она сама, и которые никогда не должны были получить огласку.

- Ты уверен в этом? – дрожащим голосом спросила Беренис, в душе которой еще теплилась надежда, что Буэновентура что-то перепутал.
- Конечно, я уверен. Ведь я хоронил ее, - печально вздохнув, произнес мужчина, - К сожалению, до рождения Лауриты я сам ничего не знал и думал, что Висента вернулась в Испанию. На самом деле она уехала в какую-то деревню недалеко от Пуэрто-Паэс и жила при монастыре. Роды были сложными, Висента потеряла много крови… Она попросила одну из монашек позвонить мне. Но когда я оказался там, то уже ни чем не мог помочь. Бедная Висента… Она была очень слаба и умоляла меня, чтобы я позаботился о нашей дочери. Слава Богу, Лаурита родилась здоровой. Я обещал Висенте, что ее брат никогда не узнает об этом, поэтому и попросил тебя поклясться.
- Кто бы мог подумать… Висента и ты… Лаура – ваша дочь… - сбивчиво пробормотала Беренис, до сих пор не пришедшая в себя от того, что ей рассказал Буэновентура.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:00

Моника поставила тяжелую сумку с продуктами на стол и, выпрямившись, исподлобья посмотрела на Деону, достававшую из пакета бутылки самого дешевого вина. Прежде чем поставить их в мини-бар, она придирчиво изучала этикетки и мечтательно улыбалась. Служанка никогда не нравилась Монике, в поместье женщина появилась после смерти Титы, заменившей девушке мать, и сразу же положила глаз на Маркоса. Вот только тот не обращал на молоденькую служанку никакого внимания, и лишь около двух недель назад, когда за один присест Рохас Пауль осушил все запасы алкоголя, находившегося в доме, он пустился с Деоной в задушевные разговоры. Маркос, не жалея эпитетов, оскорблял Альтаграсию дель Торо, лишившую жизни его брата Себастьяна.
Моника, которую с детства воспитывали в ненависти к Альтаграсии, говоря, что именно она является источником всех проблем семьи Рохас Пауль, в том числе очень плохого отношения Маркоса к дочери, ничуть не удивилась. Да и к рюмке когда-то известный журналист время от времени прикладывался. Но на следующий день служанка с самого утра куда-то уехала, а вернулась лишь к вечеру и принесла две бутылки виски, которые тут же отнесла к любимому хозяину. И опять Маркос, изрядно приняв на душу, делился с Деоной своими переживаниями, пока не вырубился.
Моника попыталась образумить отца, но тот лишь отмахнулся, проникаясь еще большей симпатией к служанке, понимающей, что горе способен вылечить только алкоголь. Видя, что отец с каждым днем опускается все ниже, девушка позвонила младшему брату Маркоса Симону. Молодой человек, окончив университет, жил и работал в Каракасе, но, услышав, что творится в родном имении, бросил все свои дела и приехал в Карору. Ему понадобилось полчаса, чтобы объяснить Деоне, как должна работать образцовая служанка. На глазах изумленной Моники и довольного Симона она вылила в раковину три бутылки пива. Спектакли прекратились, но отношения служанки и Моники еще больше испортились, а сегодня Деона опять потратила половину денег, предназначавшихся для покупки продуктов, на алкоголь. При этом заботилась она явно о количестве, а не о качестве.
- Не смей спаивать папу, - процедила Моника, когда Деона, словно волшебница, выудила из пакета пятую по счету бутылку.
- И что ты мне сделаешь? – усмехнулась та, - Пожалуешься папочке?
Моника судорожно вздохнула, понимая, что её слова вызовут лишь очередную волну гнева, отец никогда не послушает её. Она обожала Маркоса, но их отношения всегда были очень сложными. Девушка специально избегала словосочетания «плохие отношения», полагая, что то, как с ней обращается Рохас Пауль – норма. Сколько она себя помнила, не проходило и дня, чтобы Маркос её не наказывал или не ругал, а всё, что она ни делала, получало отрицательную оценку. Как-то, когда отец в очередной раз наказал её и закрыл в комнате, лишив ужина, к ней в окно влез Симон, принесший племяннице яблоки. Увидев дядю, который был немногим старше самой Моники, девочка расплакалась и, захлебываясь слезами, начала рассказывать, что именно разгневало Маркоса. В этот раз отцу не понравилось, что дочка угостила их пса кусочком колбасы. Симон, неумело пытаясь утешить, рассказал ей, почему Маркос стал таким жестоким. В очередной раз девочка услышала историю о проклятой женщине – Альтаграсии дель Торо, и хотя для Моники все рассказанное было не в новинку, эта интерпретация произвела на неё самое сильное впечатление. Возможно из-за того, что она была рассказана двенадцатилетним мальчиком, а возможно из-за того, что Симон всегда относился к ней хорошо, и малышка принимала все его слова за истину в последней инстанции. Как бы там ни было, но именно после этого дня она всей душой возненавидела Альтаграсию дель Торо, лишившую Маркоса любимого брата, а её - любящего отца. Моника стойко выносила все наказания и оскорбления, отправляя проклятия в адрес неизвестной ей Альтаграсии.
- Я расскажу Симону, - твердо сказала Моника, возвращаясь из мира воспоминаний к суровой реальности. Заметив, что Деона вздрогнула, девушка мысленно возликовала, - Он должен приехать сегодня.
Скривив губы в усмешке, Деона окинула дочь хозяина снисходительном взглядом. Прекрасно зная, что Маркос никогда не испытывал к Монике отеческих чувств, она не считала нужным уважать хозяйскую дочку. Не сказав ни слова на выпад девушки, она продолжила прерванное занятие.
Моника постояла еще пару минут, наблюдая за служанкой и ожидая, что та соизволит как-то отреагировать на её слова, но, увидев, что с ней не собираются вступать в дискуссии, развернулась и выбежала из кухни.
- Посмотрим, как ты запоешь, когда я всё расскажу Симону, - процедила она, оказавшись в холле. Улыбнувшись своим мыслям, Моника хотела отправиться к себе, когда услышала приглушенные голоса, доносившиеся из гостиной.
Симон обещал приехать поздно вечером, а сейчас еще не было и трех часов дня, поэтому Моника очень удивилась, когда, подойдя ближе, услышала спокойный голос своего дяди:
- Маркос, тебе надо успокоиться. Никто ничего не сможет сделать, освобождение Альтаграсии – дело времени. Я разговаривал со знающими людьми, президент собирается со дня на день подписать амнистию.
- Но как это возможно?! – бесновался Рохас Пауль, - Какого черта?! Ей же дали пожизненное заключение! Что это за дурацкие законы! Она должна сгнить в тюрьме! Альтаграсия – убийца!
Моника мысленно возликовала, что мужчины настолько поглощены разговором, что не замечают её присутствия. Входить в гостиную девушка не спешила, зная, что, когда отец в таком состоянии, лучше не попадаться ему на глаза. Моника собиралась незаметно уйти, побоявшись, что её все-таки могут заметить, но слова Симона заставили её забыть о страхах и приличиях. Дядя, обычно не выступавший против ненависти своего брата к дель Торо, пытался защитить «проклятую», как Моника когда-то окрестила убийцу Себастьяна.
- Альтаграсия дель Торо уже сполна заплатила за свои ошибки. Она имеет право на то, чтобы начать новую жизнь, а твоя больная ненависть погубит не её, а тебя. Я на днях был у Кармен Росауры, хотел повидаться с племянником. Хуан через каждые пять минут спрашивал о тебе. Он в том возрасте, когда ему необходим отец. Уезжай из Кароры, попытайся помириться с Кармен и начни жизнь с чистого листа.
Моника еле сдержалась, чтобы не выскочить из своего убежища и не наброситься на Симона с кулаками. Она не была бы против отъезда Маркоса в Каракас, в конце концов, сама Моника всегда мечтала жить в столице, вот только в той картине, которую рисовал Симон, для неё не было места.
Маркос, медленно опустившись в кресло, окинул младшего брата взглядом, полным ненависти и презрения.
- Уехать? – усмехнулся он и, делано рассмеявшись, повторил, - Уехать? И позволить этой убийце жить спокойно? Никогда в жизни! Она должна заплатить за то, что убила нашего брата! Или ты уже забыл, как страдала наша мать?! Альтаграсия дель Торо лишила жизни сразу двоих – брата и мать, так и не сумевшую справиться с потерей Себастьяна!
- Альтаграсия сама себя накажет, - раздражено бросил Симон, - Ты можешь считать меня предателем. Но я уже потерял двух дорогих мне людей и не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
- Не беспокойся, - неожиданно спокойно заговорил Маркос, однако Моника, пораженная поведением Симона, не замечала изменений в интонации отца, - Я выйду сухим из воды, Альтаграсию накажет Моника, её дочь...
Девушка, услышав последнюю фразу Маркоса и не отдавая себе отчета в поступках, ворвалась в гостиную. Мужчины одновременно посмотрели на неё. Маркос выглядел растерянным, а Симон как всегда поражал внешним спокойствием. Моника, тяжело дыша, переводила взгляд с человека, которого она считала своим отцом, на дядю и обратно. У неё в голове возникало множество вопросов, но девушка не могла произнести вслух даже самых простых. Так и не найдя нужных слов, Моника разрыдалась и опрометью бросилась прочь из гостиной.

Моника несколько часов бесцельно бродила по Кароре, вспоминая тот день, когда открылась страшная правда, в одночасье изменившая привычный для неё мир. Против собственной воли она вновь и вновь прокручивала в голове подслушанный разговор и то, что случилось после него, надеясь найти в прошлом силы для того, чтобы вернуться в шале и поговорить с матерью. Но всё сложилось не так, как представляла себе Моника, поэтому-то и не могла справиться с собой. Вместо сломленной и подавленной женщины перед ней предстала сильная личность, сумевшая стойко выдержать нападки Маркоса. Альтаграсия даже нашла в себе силы улыбаться журналисту в лицо, чем окончательно повергла Монику в шок и заставила позорно сбежать с праздника. Когда начало темнеть, и нужно было принимать решение, что делать дальше, Моника поняла, что пока еще не готова к встрече с Альтаграсией лицом к лицу. Поэтому, недолго думая, она отправилась в поместье, в котором не была несколько недель.
Маркос никак не отреагировал на появление девушки. Он жаловался Деоне на свою жалкую жизнь, а та, поддакивая, следила, чтобы стакан хозяина не оставался долго пустым, время от времени наливая в него виски. Моника, бросив беглый взгляд на парочку, отправилась к себе. У неё не было сил в очередной раз ссориться с Деоной и отнимать бутылку у Маркоса.
Войдя в комнату, девушка окинула помещение грустным взглядом и подошла к кровати.
Забравшись на ту с ногами, Моника обняла подушку и рассеяно посмотрела куда-то сквозь стену. Девушке хотелось, чтобы всё произошедшее в последний месяц оказалось затянувшимся ночным кошмаром, но пьяные крики Маркоса не позволяли ей мечтать. Тяжело вздохнув, Моника легла и закрыла глаза.

«Это неправда, неправда…» - мысленно твердила себе Моника, уткнувшись лицом в подушку и с трудом сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Девушка не могла поверить, что она – дочь Альтаграсии дель Торо, той самой убийцы, лишившей жизни брата Маркоса. Она помнила все рассказы Титы про свою маму, которая умерла, когда ей исполнился год. Как-то любопытная девочка спросила у Маркоса про маму, и тот поведал ей то же самое, что и Тита ранее. Сев на кровати, Моника с надеждой посмотрела на закрытую дверь, - «А может быть, я всё не так поняла? Что, если я сама ошиблась?» - перед глазами возникло растерянное и немного испуганное лицо Маркоса. Моника, понимая, что всё она правильно поняла и расслышала, расплакалась и упала на подушки. Разумом девушка осознавала, что произошло. Стало понятным и порой холодное, если не сказать жестокое отношение Маркоса, но сердце отказывалось принимать эту страшную правду. Всю жизнь Моника боялась Альтаграсии, о которой постоянно рассказывались жуткие истории, и вот теперь оказалось, что она – дочь убийцы, чудовища в человеческом обличье. Всё это производило на неё такое сильное впечатление, что девушка не могла понять, что причиняло ей боль на самом деле: то обстоятельство, что Маркос её обманывал все эти годы и собирался использовать в каких-то своих целях или родство с «Женой Иуды».
Услышав приближающиеся шаги, Моника приподнялась на локте и испуганно посмотрела на дверь. Девушка хотела, было, вскочить и повернуть в замке ключ, чтобы никто не мог к ней войти, но в следующее мгновенье дверь распахнулась, и на пороге появился взволнованный Маркос. При виде отца Моника почувствовала, что глаза вновь наполняются слезами, и отвернулась к окну. Ей казалось, что Маркос постоит немного, посмотрит и, не найдя нужных слов, как это обычно бывало, когда дочери было плохо, уйдет, но мужчина тяжело вздохнул и медленно обошел вокруг кровати. Придвинув стул, Маркос сел и обеспокоено посмотрел на девушку, поспешившую повернуться на другой бок.
- Моника, нам надо поговорить, - размеренно произнес журналист, как будто каждое слово давалось ему с трудом, - О том, что…
Девушка судорожно вздохнула, но не обернулась к отцу, а лишь тихо ответила:
- Это неправда… - она надеялась, что Маркос подтвердит это, но он молчал и не спешил убеждать Монику в том, что она ослышалась, - Это ведь неправда? – спросила она с плохо скрываемой надеждой.
- К сожалению, правда… - ласково сказал Рохас Пауль и осекся, увидев, что плечи девушки содрогаются от рыданий. Он попытался погладить Монику по голове, но та дернулась в сторону. Мужчина, старательно подбирая слова, продолжил, - Себастьян был для меня не просто братом, он был моим лучшим другом. Когда эта женщина убила его, я не знал, как жить. А еще мама сильно болела. Не смогла смириться с потерей сына и вскоре умерла, - он тяжело вздохнул, - И однажды утром, открыв дверь, увидел на пороге коробку. Когда хотел поднять ту, то раздался детский плач, - спокойный голос Маркоса завораживал. Моника, сев на кровати и обняв колени руками, исподлобья посмотрела на мужчину, который с каждой секундой говорил увереннее, - В коробке была и записка, в которой говорилось, что ты – дочь Альтаграсии и моего брата Себастьяна.
- Это… - только и смогла произнести Моника.
Маркос не стал ждать, пока девушка забросает его вопросами, а несся дальше:
- Альтаграсия вела распутный образ жизни. Собиралась замуж за одного, а романы крутила со многими. Она совратила моего брата, я точно знал, что они были вместе. Естественно в начале растерялся, а потом, придя в себя, начал наводить справки и узнал, что Альтаграсия действительно родила в тюрьме девочку. Удалось выяснить, что она отдала ребенка своему отцу, твоему деду, который, в свою очередь, передал тебя Хулиану Морере.
- Кто это? – удивлено спросила Моника.
- Жених Альтаграсии, - поспешно ответил журналист, - Я нашел его, и Хулиан подтвердил то, что было написано в записке. Он сказал, что ты – дочь Себастьяна. Ты знаешь о моем отношении к Альтаграсии, мне было сложно принять решение, но в итоге я понял, что должен делать, и удочерил тебя. Но порой, против своей воли, глядя на тебя, я видел Альтаграсию. К сожалению, вы так похожи...
- Но это просто невозможно…
- Я знаю, что тебе сложно в это поверить, - горестно вздохнул Маркос, - Когда узнал, что Альтаграсия выходит из тюрьмы, понял, что обязан рассказать тебе правду. Но вот как оно вышло… - он замолчал, надеясь, что Моника как-то отреагирует на его рассказ, но та выглядела растерянной и не спешила задавать вопросы, бросаться к нему с объятиями или проклятиями. Расценив это как добрый знак, Маркос невесело улыбнулся, - Когда я говорил, что ты накажешь Альтаграсию, то не имел в виду ничего плохого. От неё давно отвернулись все родственники, кроме пожилой матери её никто не ждет. Она ведь даже не подозревает, что её дочь жива и находится у меня. Теперь, когда события принимают такой оборот, - журналист выдержал паузу, - Считаю, что ты должна заявить о своем существовании, чтобы получить то, что причитается тебе по праву, - говорить девушке, что она должна отомстить за своего отца, Маркос не решился. Моника и без того была подавлена, - «Пусть сходит к Беренис, поймет сама, что она никому не нужна кроме меня и, что если бы не Альтаграсия, то сейчас был бы жив Себастьян, и всё было бы иначе».
Моника повела плечом, все еще не в силах поверить в услышанное:
- Уйди, - коротко бросила она, - Я хочу побыть одна.
Девушка ожидала, что Маркос начнет кричать и требовать «понимания», это было бы вполне в его стиле, но тот кивнул головой и поспешил покинуть комнату, оставив Монику в одиночестве. Та, судорожно вздохнув, снова разрыдалась. Но не столько от правды, сколько оттого, что Маркос никогда не был так добр с ней.

Домой Лила приехала только после полуночи. Она сделала себе чай с ромашкой и устроилась за письменным столом. Все эти часы девушка мечтала лишь об одном: приехать домой и отправиться в царство Морфея, выбросив из головы все события сегодняшнего дня. Но стоило ей переступить порог квартиры, как сон словно рукой сняло. Только сейчас девушка отчетливо осознала, во что она ввязалась на этот раз.
«Мне следовало с самого начала пристрелить Алирио. Мне не следовало поддаваться ему. Мне следовало обо всем рассказать Каликсто. Что мой давний приятель мог доказать? Ничего! Все улики давно уничтожены!» - полицейская понимала, что после драки кулаками не машут, но никак не могла успокоиться, вновь и вновь представляя, как бы все было, не согласись она с условиями Алирио. Она так увлеклась анализом различных ситуаций, что вскоре была вынуждена одернуть себя, - «Так, хватит! Теперь нет пути назад, хочу я этого или нет, но мне придется помогать Алирио, хотя бы в том, что касается Хулиана Мореры. В конце концов, вскоре и это дело отправится на полку, а у Алирио нет никаких доказательств, что я в этом была замешана, поэтому и шантажировать он меня не сможет».
Девушка принялась медленно размешивать чай, возвращаясь к тому, что произошло после того, как стало известно о смерти Хулиана Мореры. Впрочем, это известие померкло на фоне возвращения Альтаграсия, чье появление на празднике для всех показалось сродни признанию. В вину женщины верило подавляющее большинство людей, но исключение составлял инспектор Ромеро, уверенный, что убийца – это Чичита Агуеро дель Торо. И хотя не было никаких доказательств её вины, Каликсто уцепился за тот факт, что многие видели, как она уводила Хулиана в сторону виноградников, а потом вернулась оттуда одна.
Узнав, что Чичита ушла с праздника вместе со своим мужем сразу же после того, как вернулась в парк, уверенность Каликсто только возросла. Инспектор вскользь заметил, что это лишь подтверждает его подозрения, а убийца спешит покинуть место преступления и обеспечить себе алиби.

- Кроме отсутствия алиби должен быть и мотив, - осторожно заметила Лила, когда начальник поделился с ней своими соображениями.
- Да вся Карора гудит, что сеньора Агуеро была влюблена в Хулиана, но тот предпочел ей Альтаграсию, - отмахнулся тот, - Обыкновенная месть.
- Допустим, но монеты? Зачем этот спектакль? Альтаграсия, например, могла…
- Чтобы мы все думали, что это сделала именно Альтаграсия! – неожиданно грубо оборвал свою подчиненную Каликсто, - Единственное, что меня смущает, это тот факт, что она одна никак не могла повесить Хулиана на дерево. Ей кто-то помог это сделать…
- И кто же?
- Либо муж, либо один из сыновей или же она вступила с кем-то в сговор. Например, с Маркосом. Хоть он мой друг, но признаю, что смерть Себастьяна свела Рохас Пауля с ума, он и не на такое способен.

Сейчас Лила сожалела, что не поддержала идею Каликсто. Можно и нужно было согласиться, что один из сыновей помогает Чичите, посадить Алирио вместе с матерью за решетку, а самой выйти сухой из воды. Вот только тогда, на празднике, во всей этой суматохе она вспомнила о таинственной помощнице, которую упомянул молодой человек. Ею могла быть и Чичита, но девушка не была уверена в этом настолько, чтобы что-то предпринимать. Как бы она не кичилась во время своего судьбоносного разговора с Алирио, умирать не входило в её ближайшие планы, поэтому теперь оставался только один выход из создавшегося положения - нужно сделать все необходимое, чтобы Каликсто поменял свое мнение в отношении Чичиты.
«Но как же мне убедить Каликсто, что тут не обошлось без Альтаграсии?!» - полицейская тяжело вздохнула. Проблема заключалась не только в подозрительном поведении Чичиты и пересудах местных жителей, но и в том, что, когда Альтаграсия появилась на празднике, то ей, по словам Каликсто, устроили очень «теплый прием». И как ему показалось, когда на бедную женщину набросилась её племянница Саграрио и начала сыпать оскорблениями, а в конце даже выплеснула в лицо тете остатки вина из своего бокала, та чуть не расплакалась. И вообще она выглядела очень несчастной, если поначалу и был какой-то триумф на её лице, то после пары ласковых фраз из победителя Альтаграсия превратилась в затравленного зверька, которого не пытался пнуть только ленивый.

- Это не показатель, - попыталась возразить Лила, - Многие убийцы с виду очень даже несчастные жертвы…
- Не ты ли говорила мне, что дело Альтаграсии шито белыми нитками? Что её как-то странно посадили? – недоверчиво спросил Каликсто, - А теперь ты без каких-либо доказательств пытаешься сама обвинить её. Сеньору Агуеро дель Торо видели, она вернулась и быстро ушла, сбежала. Неужели тебе этого мало?

На этот вопрос девушка так и не ответила, а поспешила заняться допросами. Многим гостям нужно было возвращаться в столицу, а кто-то прибыл на один день из-за границы специально для того, чтобы присутствовать на празднике. Но Лила заметила, что Каликсто то и дело бросал на неё задумчивые взгляды, хотя больше и не возвращался к этому разговору. Естественно о том, чтобы продолжать нести ахинею про монеты, символизирующие 30 серебряников, убийство Себастьяна и месть Альтаграсии не могло быть и речи.
- Нет, убеждать Каликсто нельзя, - вслух сказала Лила, - Надо будет завтра во время допроса подловить Альтаграсию, чтобы подставить. Она сама должна дать повод, чтобы Каликсто начал сомневаться, потому что если я буду тупо настаивать на своей точке зрения, то он заподозрит неладное, и у меня могут возникнуть серьезные неприятности.
Альтаграсия вошла в число тех людей, которым предстояло завтра появиться на допросе. В основном это были работники винодельни, присутствовавшие на празднике, и приближенные к семье дель Торо, которые жили в Кароре, и им не надо было срочно уезжать отсюда. Каликсто горел желанием закончить допрос уже сегодня, но Лиле каким-то чудом удалось убедить его, что лучше продолжить утром. В конце концов, им самим тоже надо отдыхать, чтобы ясно соображать, тем более что большая часть местных жителей и некоторые гости ушли до того, как стало известно об убийстве.
Лила поднялась и, взяв со стола чашку, подошла к окну:
- Нужно попытаться вычислить сообщницу Алирио, и тогда я смогу поставить ему свои условия. Скорее всего, этот человек принадлежит к числу тех, кто жил в Кароре во время убийства священника. Алирио должен быть осведомлен о той ночи, чтобы представлять всё так, словно Альтаграсия мстит своим врагам. Он был тогда ребенком, но маловероятно, что ему об этом рассказывали родители, если только они не в курсе игр старшего сына, поэтому следует обратить особое внимание на ближайшее окружение Альтаграсии того времени, - девушка даже не рассматривала возможности уехать из Кароры. Мало того, что еще не утихли страсти с тем делом, из-за которого она оказалась здесь, так еще не было денег. А это означало лишь одно – надо возвращаться в Мадрид к родителям, но это для неё слишком унизительно, почти та же смерть, разве только не физическая. Она пригубила чай и улыбнулась, - Алирио, конечно опасен, но и на него должна найтись управа. В конце концов, можно будет даже заработать на этом деле.
Девушка посмотрела на настенные часы. Время стремительно летело вперед, и полицейская даже задумалась о том, чтобы сегодня вообще не ложиться, а составить список каверзных вопросов, которые она задаст Альтаграсии, чтобы запутать и разрушить образ «несчастной женщины», прочно осевший в сознании Каликсто. Подойдя к письменному столу и достав из верхнего ящика лист бумаги и ручку, она попыталась составить план, но вскоре поняла, что это плохая идея. Сложно было предугадать, как себя поведет Альтаграсия, с которой Лила ни разу не разговаривала, чтобы строить мысленно их разговор. Тяжело вздохнув, она поднялась из-за стола и отправилась в ванную комнату, решив, что утро всё расставит по своим местам.

- Это правда, что мне рассказала Дульсе? – Соломон, погруженный в собственные размышления, вздрогнул и от неожиданности выронил из рук белое махровое полотенце, когда его невеста бесцеремонно ворвалась в ванную комнату, где он только что закончил принимать душ.
- Зависит от того, что тебе рассказала Дульсе… - устало пробормотал Вайсман, наклоняясь, чтобы поднять полотенце.
- Не делай вид, что не понимаешь, о чем я, - сердито воскликнула девушка, скрещивая руки на груди и буравя жениха взглядом, - Речь идет о какой-то Марине, которой ты позволил поселиться в нашем особняке.
- Это не какая-то Марина, а сводная сестра Альтаграсии. Она - дочь Хуана Висенте, поэтому имеет все права оставаться в особняке, сколько пожелает.
- С какой стати? Это наш особняк и…
- Эмма, ты прекрасно знаешь, что это вовсе не наш особняк, - закончив вытираться, Соломон обмотал полотенце вокруг бедер и направился в спальню, продолжая объяснять на ходу семенивший за ним невесте, - Согласно соглашению с Хуаном Висенте, мы можем жить в особняке, пока не истечет срок аренды винодельни, но дом принадлежит семье дель Торо, поэтому любой из ее членов может переехать жить сюда, когда пожелает. Мое согласие было простой формальностью. Думаю, что и самой Марине это прекрасно известно, не зря она сразу же приехала сюда, даже не дожидаясь моего разрешения.
- Какое еще право! – раздраженно фыркнула девушка, - Если бы не мы, этот дом давно бы развалился.
- Лучше бы он развалился, - вырвалось у Соломона, пока он выбирал подходящую рубашку из висевших в шкафу.
- Я не хочу, чтобы она тут оставалась, - игнорируя слова жениха, продолжила возмущаться девушка, - Я ей не доверяю.
- Я тоже, но… - мужчина развернулся и, бросив на кровать рубашку, обратился к невесте, - Эмма, что ты предлагаешь? Чтобы я ее выставил из дома? Извини, но я не могу этого сделать.
- Ты что, не понимаешь? Ведь если ты позволишь ей здесь остаться, то сегодня же она притащит с собой свою сестру, а нам придется делить кров с убийцей!
- Вряд ли это произойдет, потому что насколько я понял, они никогда не ладили, но даже если это все-таки случится, то мы ничего не можем сделать. Абсолютно ничего, - с этими словами мужчина повернулся к девушке спиной и принялся одеваться.
- Ты хочешь сказать, что я должна смириться с тем, что в мой дом превратится в какую-то ночлежку для всякого сброда? – не унималась Эмма, - И в такой обстановке ты собираешься растить нашего малыша?
- Когда ребенок родится, мы уедем отсюда, но если хочешь, мы можем сделать это уже сейчас, - не оборачиваясь, предложил Соломон, устав спорить, - А сейчас прости, но мне нужно собираться. Меня ждут в участке.
- Конечно, дела для тебя всегда были важнее благополучия собственной семьи, - обиженно протянула Эмма, - Между прочим, я не забыла твое хамское поведение вчера на празднике. Но вижу, что я, как всегда, разговариваю со стенкой. Что ж, придется решать проблемы самой…
- Эмма, не преувеличивай… Тем более, что тебе вряд ли удастся уговорить Марину переселиться в гостиницу или в шале, как ты сделала с Беренис, - миролюбиво произнес Вайсман, поворачиваясь к девушке и застегивая пуговицы на рубашке.
- Это мы еще посмотрим, - выпалила та, разворачиваясь и направляясь к дверям.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:00

- Лаура, - услышав свое имя, женщина, сидевшая за письменным столом и просматривающая данные полученных накануне анализов, обернулась к Рене, как раз вошедшему в лабораторию с новыми пробами вина, и внимательно посмотрела на молодого человека, - Сеньор Агуеро просит тебя спуститься вниз как можно скорее.
- Сеньор Агуеро? – искренне удивилась она, не понимая, что могло понадобиться от нее Людовико да еще в такую рань. «Может, он видел, как я ушла следом за Чичитой?» - промелькнуло у нее в голове, но женщина поспешила себя успокоить, - «Нет, этого не может быть, потому что тогда бы и мой отец меня увидел».
- Нет, Алирио, - пояснил тем временем юноша, - Сказал, что хочет проверить какие-то накладные. Не понимаю, к чему такая спешка, да еще злой, как черт. Наверное, это из-за его матери. У него что-то не сходится, но от моей помощи отказался, - Рене аккуратно опустил на стол пробирки с пробами, - Утверждает, что только ты можешь ему помочь, - добавил он, ожидая недовольных возгласов со стороны начальницы, но Лаура, к его удивлению, торопливо поднялась и, ни слова не говоря, направилась к двери, - Он в северном крыле…

- Ты сошел с ума? – издали заметив знакомый силуэт в свете тусклых ламп винного погреба, громко воскликнула Лаура, - Сам говорил, что не хочешь, чтобы нас видели вместе, а теперь подсылаешь ко мне Рене, как будто…
- Говори тише, - зашипел на нее Алирио и, дождавшись, когда она приблизится к нему, продолжил, - В офисе еще никого нет, а Рене никому ничего не скажет. Даже если и скажет, то мы работаем, ничего подозрительного в этом нет.
- Самоуверенность тебя погубит, – усмехнулась Лаура, внимательно вглядываясь в лицо собеседника, - А меня вместе с тобой.
- Не каркай, - огрызнулся Алирио, - Лучше расскажи, как вчера все прошло.
- Что все?
- Все, начиная с того момента, как вы с Эрнесто нашли труп, - нетерпеливо пояснил молодой человек.
- Мы с Эрнесто? – громко воскликнула Лаура, но, опомнившись, тут же понизила голос, - Кто тебе это сказал? Я не находила никакой труп, и вообще сразу после скандала с Альтаграсией ушла вместе с Саграрио домой, а труп, кажется, обнаружила Лила. По-крайней мере, так мне рассказал отец, когда вечером вернулся с праздника. Он видел, как Чи… Как твоя мать уводила Хулиана, и решил перестраховаться, поэтому позвонил Каликсто и попросил вернуться, чтобы… - женщина осеклась, заметив, как помрачнел ее собеседник.
- И? - произнес Алирио, судорожно пытаясь сообразить, что же произошло на виноградниках после его ухода. Та картинка, которую он нарисовал в своем воображении, моментально испарилась, уступив место мучительной неизвестности. Молодой человек не собирался посвящать Лауру во все подробности вчерашнего убийства, и уж тем более не входило в его планы рассказывать сообщнице об участии во всем бывшей любовницы, но это сильно осложняло дело. Убежденный, что Лила видела именно Лауру вместе с Эрнесто недалеко от того места, где они повесили тело Хулиана, Алирио со спокойной душой отправился на поиски Маргариты, чтобы обеспечить себе алиби, но сейчас слова сообщницы окончательно запутали его, посеяв в душе тревогу, - Что было дальше?
- Понятия не имею, – пожала плечами Лаура, пытаясь понять, почему Алирио так напуган, - Я не стала расспрашивать отца, чтобы не вызвать его подозрений, но насколько я понимаю, в убийстве полиция подозревает твою мать. О нас никто не знает.
- Я что-то слышал про Эрнесто, что он тоже там был, - осторожно начал Алирио, - Что он там делал?
- Хотела бы я это знать, - при упоминании Эрнесто, Лаура нахмурилась, - Папа ничего не сказал. Ты уверен, что он там был?
- Нет, - соврал Алирио, опасаясь, что проговорится, и Лаура заподозрит что-то, - Закончив с телом, - молодой человек неопределенно махнул рукой, - Я ушел с Маргаритой и еще не был дома. Ты уверена, что подозревают мою мать? Ее арестовали?
- Не знаю. Ты проверял звонки на сотовом?
- Да, но не было ни одного сообщения.
- Значит, Чичита на свободе, иначе твой отец обязательно бы тебе позвонил.
- А что там с Альтаграсией? Ты сказала, что был скандал.
- Да, - женщина с холодной усмешкой кивнула головой, - Когда я вернулась в парк, туда уже пришла Альтаграсия. Не понимаю, что ей там понадобилось, но это только подтверждает мои слова, что Альтаграсия не будет прятаться. Маркос, заметив ее, конечно же, устроил скандал. Я хотела найти Эрнесто и уйти, но в этот момент Саграрио набросилась на Альтаграсию. Ты бы это видел… Вот уж никогда бы не подумала, что эта девчонка так ненавидит свою тетку. Еще немного, и она бы задушила ее на глазах у всех, но как всегда мой отец бросился на защиту Альтаграсии, и мне пришлось вмешаться. Я увела Саграрио, а потом пыталась дозвониться до Эрнесто, но он не отвечал. Когда вернулся отец, то он мне и рассказал о том, что там дальше было. Сразу же после моего ухода появился Каликсто и сообщил о найденном на виноградниках теле. Мне повезло, что ушла с Саграрио, иначе пришлось бы торчать в парке несколько часов.
- Отец тебя о чем-то расспрашивал? – думая о своем, поинтересовался Алирио.
- Нет, он больше всего был озабочен поведением Саграрио, - женщина довольно улыбнулась, - Если я была поражена ее поведением, то, что говорить о моем отце. Он весь вечер пытался поговорить с ней, но она заперлась у себя в комнате и не выходила.
- Что его удивляет, если Саграрио живет с тобой? Вряд ли твое влияние способствует зарождению любви к нашей с ней тетушке, - насмешливо произнес Алирио, - Я только никак не могу понять, почему ты так ненавидишь Альтаграсию. Мать говорила, что вы когда-то были неразлучными подругами, всегда вместе…
- Это тебя не касается, - холодно перебила его Лаура и, кивнув на прощание, добавила, - Я возвращаюсь в лабораторию. Не хочу, чтобы нас кто-то увидел.

Лила сидела в участке за своим письменным столом и задумчив смотрела на заключение патологоанатома, перечитывая его снова и снова. Согласно этому документу, убитого оглушили ударом по голове, после чего потерявшего сознание Хулиана задушили. Удар был нанесен тяжелым тупым предметом, на ране остались следы ржавчины, но больше ничего выяснить не удалось. Однако этого Лиле было вполне достаточно, чтобы представить, что произошло на самом деле. Единственное, что хотела знать полицейская, это был ли Алирио один или ему кто-то помогал. И чтобы узнать ответ на этот вопрос, девушка отчаянно пыталась найти разгадку смерти Мореры. Лила была уверена, что стоит ей понять причину, почему убили Хулиана, она сможет с уверенностью сказать, кто это сделал, тем самым решив для себя главную задачу – подтвердить или опровергнуть слова Алирио о сообщнице.
Воспользовавшись тем обстоятельством, что Каликсто рано утром отправился в Каракас, чтобы выяснить хоть что-то о целях приезда Хулиана в Карору, полицейская погрузилась в глубокие размышления, пытаясь сопоставить все известные ей факты. Она ни секунды не верила, что Морера стал случайной жертвой, убитой с одной целью – подставить вышедшую на свободу Альтаграсию. Тем более, что убийце пришлось рисковать, и только чудом Алирио никто не заметил. Все это никак не вязалось с преднамеренным, продуманным преступлением, скорее, было похоже на острую необходимость избавиться от Хулиана. Вот только чем он мог помешать Алирио или его сообщнице, или им обоим, если таковая существовала?
Из-за своей задумчивости, Лила не сразу заметила Исмаэля, который бесшумно протиснулся в приоткрытую дверь в кабинет и без приглашения устроился в кресле напротив полицейской. Выждав небольшую паузу, юноша негромко откашлялся, привлекая к себе внимание, и Лила непроизвольно вздрогнула.
- Добрый день, Лила. Я не помешаю?
- Конечно, не помешаешь, - любезно улыбнувшись, произнесла Лила, с интересом разглядывая младшего брата Алирио. Но в тот же момент, она подумала, что Исмаэль может что-то знать или прийти по поручению своего брата. Нахмурившись, полицейская пытливо посмотрела на сидевшего перед ней юношу, - Ты ведь пришел дать показания?
- Да, - торопливо ответил Исмаэль, - Вернее, я подумал, что полиция, наверное, обвинит в убийстве мою маму, но она ни при чем! Да, она была пьяна, но поверьте мне, она не способна на убийство!
У Лилы вырвался вздох облегчения.
- Мы пока никого не обвиняем, но если говорить откровенно, то сеньора Агуеро – одна из главных подозреваемых, - заметив, как юноша побледнел, Лила пояснила, - К сожалению, все говорит против неё. Именно она была последняя, с кем разговаривал Хулиан перед тем, как… - девушка осеклась.
- Нет, я клянусь, что моя мать не убийца. Вот увидите! Она совершенно ни причем. Там столько народу было на празднике, почему сразу она? Ведь у вас нет никаких доказательств, правда? Мало ли с кем потом разговаривал этот Хулиан…
- В любом случае, для начала мне необходимо допросить сеньору Агуеро. И чем раньше, тем лучше для нее самой.
- Доброе утро! – в кабинет без стука заглянул Соломон и, кивнув Исмаэлю в знак приветствия, обратился к полицейской, - Простите за беспокойство, но я бы хотел поговорить с инспектором Ромеро.
- Как видите, его здесь нет, - Лила выразительно посмотрела на пустое кресло за соседним столом и снова посмотрела на Вайсмана, - Вы всегда так входите без стука? Не забывайте, что вы не у себя в офисе.
- Нет, что вы… Извините… - смутился Соломон, почувствовав себя нашкодившим мальчишкой, которого отчитывали за разбитое стекло, - Я просто был уверен, что Каликсто у себя. Простите еще раз, не буду вам мешать.
- Я, пожалуй, найду маму и попрошу, чтобы она как можно быстрее пришла к вам, - воспользовавшись замешательством и не дожидаясь разрешения, Исмаэль вскочил с кресла и почти бегом выскочил из кабинета.
- Вы тоже считаете, что это Чичита убила Хулиана, да? - спросил Соломон, когда они остались с Лилой одни.
- Я ничего не считаю, сеньор Вайсман. Я пытаюсь расследовать это дело, - Лила запнулась, решив, что Соломон мог что-то знать, что поможет ей найти ответ на мучающий ее вопрос, - Вы хотите честный ответ? Я считаю, что Хулиан Морера кому-то здорово насолил в Кароре, но только не понимаю, когда он успел это сделать, если только приехал? Насколько я знаю, его не было в этих краях двадцать лет, и никто понятия не имел, где он находился. Выходит, что виноват тот, кто знал Хулиана в прошлом. Или кто-то не хотел его возвращения в Карору. Но я еще не говорила с Чичитой, чтобы делать какие-то выводы на её счет.
- Хулиан был повешен на дереве.
- Совершенно верно... Но при чем тут это? – подозрительно поинтересовалась девушка.
- При том, что если вы подозреваете Чичиту, то объясните, каким образом хрупкая женщина способна повесить труп на дерево? Надо обладать не малой силой, чтобы это сделать.
- Вы хотите сказать, что Хулиана мог убить только мужчина?
- Я ничего не хочу сказать, - после небольшой паузы задумчиво произнес Вайсман, - Но мне кажется невероятным, чтобы женщина могла такое проделать. Если только, она была не одна…
- Мне тоже приходила в голову такая мысль, - справившись с дрожью в голосе, проговорила Лила и торопливо продолжила, чтобы не выдать своего смятения, - Кто же тогда мог быть сообщником сеньоры Чичиты? На мой взгляд, кто угодно… даже вы.
- Вы серьезно меня подозреваете? – искренне изумился Вайсман, - Но я постоянно находился среди гостей. К тому же, следуя вашей теории, у меня не было причин убивать Хулиана. Я не был знаком с ним лично, разве что в детстве кое-что слышал о нем от своего отца, когда Альтаграсию посадили в тюрьму…
- Да я вас и не подозреваю... – перебила Лила, - Просто все далеко не так просто, как кажется на первый взгляд.

Альтаграсия остановилась у ворот, ведущих на кладбище, и нерешительно огляделась по сторонам. Еще в тюрьме она поклялась сама себе, что никогда не пойдет на могилу к отцу, столь любимому в прошлом и ненавистному в настоящем. Сразу после суда она считала, что Хуан Висенте пожертвовал ею, решил похоронить заживо за решеткой, чтобы самому избежать тюремного заключения, ведь у него было достаточно власти, чтобы помочь дочери выйти на свободу. Позже, уже после известия о смерти отца, Альтаграсия задумалась и о другой возможности - Хуан Висенте не имел отношения к убийству священника. Но и тут у неё возникали определенные претензии к родителю. Если он сам не является убийцей, то почему так просто поверил в то, что она - преступница? Не стал разбираться, выяснять, бороться, а молча принял всё, включая и множество несоответствий, сопровождавших эту историю.
С раннего утра она бесцельно бродила по Кароре, вспоминая прошлое и пытаясь понять, кому была выгодна смерть Хулиана. Было очевидно, что кто-то жаждет, чтобы её опять отправили в тюрьму, на сей раз без права на досрочное освобождение. Альтаграсия перебирала в памяти имена тех, кто мог бы желать ей зла, и не без сожаления была вынуждена отметить, что легче выделить людей, которые искренне радовались её возвращению сюда. За своими невесёлыми мыслями Альтаграсия просто не заметила, как пришла на кладбище.
Если бы она неосознанно пришла в это место до тех событий в церкви, то улыбнулась бы своей рассеянности и ушла, но сейчас женщина видела в этом какой-то знак. Она сделала неуверенный шаг вперед и замерла на месте, не в состоянии идти дальше. Возможно, её сознание и стремилось к могиле отца, чтобы выговориться или просто помолчать, пытаясь избавиться от призраков и обид прошлого во имя новой жизни, но сама Альтаграсия не была готова к этому. Тяжело вздохнув, она резко развернулась, чтобы уйти и встретилась взглядом с Маркосом Рохас Паулем. Тот стоял, прислонившись к дереву, и ехидно улыбался:
- Что? Не можешь войти на это священное место, поэтому кружишь вокруг? – с большой долей иронии в голосе осведомился тот, - Или тебя сюда зовут твои жертвы?
- А ты не боишься стать одной из них? – с вызовом спросила Альтаграсия, подходя к Маркосу.
- Ради благого дела я готов пожертвовать своей жизнью, только ты этого не сделаешь, - отозвался журналист, - Ты не настолько глупа, чтобы убивать меня.
- Что ты здесь делаешь? Следишь за мной?
- Хочу предупредить, чтобы ты не радовалась раньше времени, - сухо ответил журналист, игнорируя её вопросы, - Ты считаешь, что сможешь начать новую жизнь? Что одурачила горстку чиновников, поспешивших подарить тебе свободу? Но тебе не удастся обмануть меня. И ты никогда не сможешь быть счастливой, потому что я тебе этого не позволю.
- Я не убивала твоего брата! – перешла на крик Альтаграсия.
- Убивала! – парировал Маркос, - Ты убила его точно так же, как и Хулиана Мореру накануне!
Альтаграсия хотела что-то ответить, но осеклась и внимательно посмотрела на стоявшего перед ней мужчину, настоящего безумца, жаждущего мести. Такой вполне может пойти на преступление, чтобы добиться своего, и будет искренне считать, что не сделал ничего плохого, просто нес в этот мир справедливость.
- Ты убил Хулиана, - неожиданно спокойно сказала Альтаграсия, пристально глядя в глаза Маркосу, но тот даже бровью не повел, и она продолжила своё наступление, - Ты его убил, чтобы меня обвинили в его убийстве, ты воспользовался моей трагедией, удочерил какую-то девчонку. А спустя почти двадцать лет отправил эту девушку к моей матери, прекрасно зная, что пожилая и одинокая женщина поверит в любое чудо. Ты ведь понимаешь, что правда о том, что Моника на самом деле не имеет ко мне никакого отношения, убьет мою маму.
- У тебя богатая фантазия, - усмехнулся Маркос, - Я не мог знать, что ты выйдешь из тюрьмы сейчас, никто этого не знал. Моника действительно твоя дочь, а удочерил я её, чтобы сделать жизнь девчонки невыносимой, - подойдя к Альтаграсии вплотную, он заговорщицки подмигнул, - Чтобы она заплатила за все твои грехи сполна.
- Это неправда! – воскликнула Альтаграсия и отпрянула от Маркоса, но тот схватил её за руку и притянул к себе.
- Это правда, но это еще не все, - продолжил журналист, - Твой отец инсценировал смерть Моники, потому что ему не нужна была дочка Хулиана. Он представил все так, что девчонка умерла, а сам приказал тюремному врачу избавиться от нее. Так Моника попала в приют, а я удочерил её и делал всё, чтобы она возненавидела тебя всей душой, чтобы она страдала и проклинала тебя за свою судьбу… - Маркос замолчал и оттолкнул Альтаграсию от себя.
Та с ненавистью посмотрела на него и отрицательно покачала головой.
- Ты врешь, - процедила она, не чувствуя как по её щекам текут слезы, - Это неправда…
- Ты можешь и не верить, - самодовольно ответил Маркос, - Но любой анализ ДНК подтвердит мои слова. И, если тебе удастся избежать возвращения в тюрьму после убийства Хулиана, то родная дочь тебя уничтожит, а я буду наблюдать за этим и наслаждаться.
Альтаграсия выпрямилась и медленно попятилась назад. Она хотела высказать Маркосу, что думает о нем, но не находила подходящих слов, а на языке вертелась только одна фраза, больше похожая на заклинание: «Это неправда, неправда, неправда». Отрицательно покачав головой, она развернулась и поспешила уйти, не желая слушать речи сумасшедшего, одержимого своей ненавистью.

Несмотря на то, что Алирио не хотелось разговаривать с отцом, а тем более встречаться с матерью, только у него можно было выяснить, не вызвав подозрений, обо всем, что случилось на празднике, чтобы составить полную картину. Приехав домой и припарковав машину на стоянке, Алирио не спеша вошел в дом и сразу в дверях столкнулся с матерью.
- Я никого не убивала! И на ваш дурацкий допрос я не пойду! Я не убийца! И попробуйте только назовите меня так! – с этими словами женщина, оттолкнув старшего сына, выбежала из дома.
Проводив ее взглядом, полным отвращения, Алирио вошел в дом, с любопытством разглядывая отца и Исмаэля. Младший брат, увидев его, что-то пробубнил и поспешил уйти.
- Дом, милый дом, - с циничной усмешкой произнес Алирио, усаживаясь в кресло и оборачиваясь к отцу, - Что у вас тут случилось?
Людовико в растерянности посмотрел на сына.
- Ты что ничего не знаешь?
- Нет, а что я должен знать? – с деланным удивлением поинтересовался тот.
- Твоя мать окончательно свихнулась, - закатив глаза, произнес мужчина, - А теперь она еще и убийца…
- Как это? – продолжая разыгрывать удивление, спросил Алирио.
- Сын, мужайся. Это она убила Хулиана.
- Хулиана? Какого еще Хулиана?
- Вчера на Празднике появился бывший жених Альтаграсии, и твоя мать напилась и на виду у всех куда-то его увела, а потом его труп нашли повешенным на дереве… Нет доказательств, но полиция подозревает твою мать. Ума не приложу, что теперь делать… Конечно, не факт, что это Чичита убила, но я уверен, что это именно она… Ты бы видел, какой она вернулась оттуда. Я сразу понял, что случилось что-то страшное, поэтому силой увел ее домой.
- Этого и следовало ожидать, - после небольшой паузы сухо ответил Алирио, изо всех сил пытаясь скрыть улыбку, - Я давно говорил, что пора ее отправить в психушку, пока не поздно, а теперь… - молодой человек с усмешкой пожал плечами, - Наверное, теперь нам осталось только сделать так, чтобы полицейские до неё не добрались. Как тебе идея с тем «пансионатом»?
- Я давно бы упёк её в лечебницу, ты же знаешь! Но как это сделать? - Людовико на минуту задумался, - Твоя мать ни за что не согласится. Да и Исмаэль устроит скандал.
- Надо что-то придумать. Хотя я уверен, что мой брат обязательно согласится, если перед матерью будет маячить выбор между «санаторием», где её будут лечить от алкоголизма, и тюрьмой. Но я не понимаю, почему ты так уверен, что именно Чичита убила Хулиана? Что случилось на празднике?

Альтаграсия медленно шла по направлению к церкви, её тянуло туда, словно магнитом после разговора с Маркосом из которого женщина вынесла только одно. Монику, кем бы эта девушка, не была, следовало избегать и не подпускать к себе. Несмотря на все уверения Маркоса, что девушка действительно её дочь, Альтаграсия не была склона верить ему. «Пусть отец позволил мне остаться в тюрьме, но он не мог так жестоко поступить с ребенком. В конце концов, Марина – его внебрачная дочь, и он принял ту, а я даже замужем не была, когда родила девочку», - она почувствовала себя спокойнее, когда провела эту параллель и даже попыталась улыбнуться, - «Да, это неправда. Маркосом движет слепая ненависть, он лгал. Моника не имеет никакого отношения ко мне, она может быть даже сообщницей журналиста, чтобы отомстить всем дель Торо и завладеть богатствами моей семьи. Мама к ней привязана, но пока я сама не признаю Монику официально, она ничего не сможет сделать».

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:01

- Лаура… - Эрнесто протиснулся в открытую дверь лаборатории и в замешательстве остановился посередине комнаты, - Доброе утро.
- Ты? – с показным безразличием оглядев мужчину, Лаура отвернулась и с нарочитым вниманием вернулась к изучению данных последних проб. После разговора с Алирио, женщина уже успела выяснить у Рене подробности того, что случилось на празднике, когда она вернулась домой следом за Саграрио. К ее огромному неудовольствию, Алирио оказался прав. И хотя труп Хулиана был обнаружен помощницей Каликсто, к ней почти сразу присоединились находившиеся поблизости Эрнесто и Марина. И одна только мысль о том, что они гуляли вместе, сводила Лауру с ума. Она пыталась сосредоточиться на работе и успокоиться, подсознательно стараясь найти причину, которая могла бы оправдать такое поведение жениха, но богатое воображение уже вовсю рисовало подробности этой прогулки. Молчание отца, который не мог не знать об этом, свидетельствовало не в пользу Эрнесто. Лаура была уверена, что по своей привычке, Буэновентура не хотел ее беспокоить, а поэтому просто промолчал, - Хорошо, что ты пришел. У меня отличные новости. Вино с прошлого урожая добродило и стало совсем прозрачным, так что можно приступать к его подслащиванию, если, конечно, Соломон не передумал выпустить партию десертного в этом году.
- Замечательно, - выдавил из себя Эрнесто, не сомневаясь, что Лауре уже известно о его вчерашней прогулке с Мариной, - Собственно, я пришел не за этим… Вернее, это не имеет отношения к работе… - он окончательно растерялся.
- Не за этим? А зачем тогда? – женщина снова развернулась к нему и, поправив очки, внимательно посмотрела ему в глаза, - Неужели, ты вспомнил о моем существовании?
- Лаурита, что ты такое говоришь? Я никогда не забывал…
- Да? Не похоже, – перебила женщина, поднимаясь со своего места. Смерив Синклера обиженным взглядом, она скрестила руки на груди и поинтересовалась, - Так зачем ты пришел? Может быть, чтобы рассказать мне, каким образом ты оказался на виноградниках с Мариной?
- Кто тебе об этом рассказал? Твой отец?
- Какое это имеет значение? Рассказали, но мне все равно хотелось бы выслушать твою версию этой истории...
- Лаура, перестань, - Эрнесто сделал шаг, чтобы заключить рассерженную женщину в объятия в надежде, что и эта размолвка закончится так же быстро, как и сотни других в прошлом, но Лаура отступила назад и недовольно посмотрела на него.
- Я жду объяснений. Ведь должна же быть причина, почему ты исчез с праздника вместе с этой… этой… - женщина сердито всплеснула руками, - Бросил меня и даже свою драгоценную Саграрио, прекрасно зная, что в любой момент может появиться эта убийца. Я даже жалею, что на дереве Альтаграсия повесила Хулиана, а не меня. Может быть, тогда ты бы понял, чего может стоить твое безрассудное стремление угнаться за каждой юбкой в Кароре.
- Что ты такое говоришь! – испуганно воскликнул Эрнесто, пытавшийся вставить слово в гневную тираду невесты, но это ему удалось только тогда, когда Лаура замолчала, - Я бы умер на месте, если бы с тобой или с Саграрио что-то случилось. Как ты можешь думать, что мне все равно. Вы – смысл моей жизни.
- Сдается мне, что вчера ты напрочь об этом забыл, когда отправился на прогулку с Мариной. Такое ощущение, что именно она стала смыслом твоей жизни.
- Это не так, - Эрнесто предпринял еще одну попытку обнять невесту, но та обиженно отстранилась, - Все было совсем не так.
- И как же это было? Что ты забыл на виноградниках в обществе этой… Марины?
Эрнесто, смущенно кашлянув, опустил глаза и тихо ответил:
- Я не собирался гулять с Мариной… - он исподлобья посмотрел на Лауру, чтобы проследить за реакцией женщины, и, увидев на лице той недовольную гримасу, быстро исправился, - С сеньоритой Батистой. Это была не прогулка, а деловая экскурсия по виноградникам, - Лаура слушала внимательно, не перебивая, и это придавало Эрнесто уверенности в себе. Появлялась надежда, что невеста не возражает потому, что поверила ему, - Правда, экскурсия была рассчитана только на одного человека. Я хотел позвать и тебя с нами, - все больше распалялся Эрнесто, - Но ты была так занята разговором с Эммой, что решил не мешать вам. В конце концов, это ведь такая мелочь, показать гостье виноградники, - он радостно улыбнулся, - Мы разговаривали о вине, об урожае этого года. Кстати, Ма… мадам Марина очень много знает о нашей работе, она меня удивила. Не каждая женщина способна так любить виноделие, ведь есть даже такие, которые всю жизнь проводят на виноградниках, но… - Эрнесто закашлялся, чувствуя на себе испепеляющий взгляд невесты. Когда приступ прошел, он продолжил, - Она давно тут не была, поэтому мы немного задержались, - вспомнив поцелуй, Синклер почувствовал, как краска подступает к щекам, и заходил по лаборатории, чудом не задевая ничего из мебели и приборов.
- Решили обойти все виноградники, чтобы освежить ее память?
Мужчина, не ожидавший, что Лаура спросит у него что-то, налетел на столик и удержал падающую настольную лампу.
- Конечно же, - с деланным равнодушием отозвался он, не глядя в сторону невесты и полностью посвятив себя лампе, - Если показывать виноградники, то до последней ягодки, а не один куст. Ведь только, когда увидишь всё, поймешь, как они прекрасны, - Эрнесто запнулся, чувствуя, что отклоняется от курса. Следовало продолжать дальше, но он не хотел обманывать Лауру, впрочем, говорить о поцелуе тоже не собирался, - А потом раздался выстрел, выбежала эта ненормальная полицейская и повела нас к телу Хулиана, - быстро закончил он и, облегченно вздохнув, обернулся к Лауре, - Видишь, дорогая, всё было совсем не так, как ты думаешь.
Внимательно слушая Эрнесто, Лаура поймала себя на мысли, что несмотря ни на что не верит ему. Они никак не могла избавиться от ощущения, что ее жених что-то скрывает, либо не договаривает. Осознание того факта, что она сама поступает точно также, ничуть не мешало ее теории, а скорее служило лучшим подтверждением. За все то время, что они были вместе, многое изменилось в их отношениях. От прежнего обожания друг друга давно не осталось и следа, они не стремились больше проводить все свободное время вместе, растворяясь друг в друге. Они уже давно не созванивались вечером, а довольствовались тем временем, которое проводили вместе на работе. Эрнесто если и приходил к ним в дом, что все чаще причиной визита была забота о племяннице, чем его собственная невеста. У каждого из них теперь была своя жизнь, свои проблемы и заботы, и они не спешили ими делиться, по инерции продолжая встречаться, изредка ходить в ресторан, заниматься любовью, но пропасть с каждым днем только увеличивалась, превращая отношения в номинальные. Лаура не могла не признать, что в этом была по большей части ее вина. Именно она предпочитала не посвящать жениха в собственные проблемы и рассказывать о своей жизни, обнажая лишь верхушку айсберга. Страх, который еще долго преследовал ее после той ночи, когда был убит Себастьян, так и не исчез, трансформировавшись в нечто другое, всегда сопровождавшее каждый ее шаг, но менее ощутимое. Постепенно женщина научилась прятать настоящие эмоции внутри, скрывая ото всех то, что ее мучило, и не позволяя никому сблизиться с ней. Эрнесто стал первым мужчиной, кому это удалось. Лаура прекрасно помнила их знакомство, его легкое смущение, неловкие движения и прямоту, которая подкупала и не оставляла равнодушным. В отличие от нее он никогда не умел врать, поэтому и сейчас женщина с уверенностью могла сказать, что ее жених старательно что-то пытается скрыть от нее. Раньше она бросилась бы докапываться до правды, но теперь ситуация была иной. «Не стоит задавать вопросы, ответы на которые тебя не устроят», - мысленно сделала заключение Лаура.
- Я ничего не думаю, просто беспокоилась, что ты куда-то исчез, а потом так и не удосужился позвонить, - нарушила молчание женщина и, сделав несколько шагов, посмотрела Эрнесто в глаза, - Ты уже знаешь, что случилось на празднике?
- Если ты про появление Альтаграсии, то знаю, - охотно ответил Эрнесто, с облегчением отмечая про себя, что опасная тема осталась позади. Возможно, следовало поговорить с Лаурой откровенно, но Синклер не хотел никому причинять боль, а он ни минуты не сомневался в чувствах невесты к нему и порою сам страдал оттого, что не может ответить ей такой же взаимностью, зато была привязанность и привычный уклад жизни, так нравившийся ему. Пообещав себе, что он больше не приблизится к Марине и проживет с Лаурой до конца дней своих, Эрнесто вздохнул, - Когда я вернулся на праздник, то она как раз была среди гостей.
- Нет, я говорю не об этом, а о том, что случилось, когда Альтаграсия появилась на празднике, а ты… любезно показывал ее сестре виноградники, - ехидно проговорила Лаура, наслаждаясь тем, как изменился в лице Эрнесто от ее слов.
- А что произошло? Альтаграсия призналась в убийстве Хулиана? – спросил Эрнесто, думая, что, если Лаура услышит, что он не сомневается в том, что именно дочь Хуана Висенте убила Мореру, то станет добрее и окончательно забудет об этой небольшой экскурсии по виноградникам. Ведь ни для кого не было секретом, что Лаура недолюбливает эту женщину.
- Если бы она призналась в убийстве, то полиция не продержала бы вас всех до полуночи в парке, - улыбнулась женщина, от которой не ускользнула попытка Эрнесто загладить свою вину таким по-детски глупым и подкупающим своей наивностью способом. «В конце концов, что они могли сделать на этих виноградниках? Ровным счетом ничего, тем более идея прогулки наверняка принадлежала этой идиотке, чтобы позлить меня, но я не доставлю ей такого удовольствия». Приблизившись к мужчине, Лаура прижалась к нему, - Прости, просто я очень беспокоилась, когда нигде тебя не нашла. А потом, когда узнала, что ты был с Мариной, то… - она замолчала и принялась целовать Эрнесто, продолжая шептать между поцелуями, - Скажи, что ты меня любишь… Только меня…
Эрнесто, добивавшийся своим поведением примерно такой реакции, почему-то поначалу растерялся. Поцеловав невесту, он нежно отстранил её:
- Конечно же, ты для меня очень много значишь, ты – моя жизнь. И это я должен просить у тебя прощения, что заставил тебя волноваться, - смущенно улыбнувшись, он спросил, - Так что случилось на празднике?
- Ничего особенного, но лучше, если об этом ты узнаешь от меня, чем от кого-то другого, - Лаура вздохнула и, отступив назад, продолжила, - Вчера, когда в парке появилась Альтаграсия, начался скандал. Не знаю, о чем она думала, когда пришла туда, но Маркос, едва увидев ее, сразу же набросился с обвинениями. Я как раз вернулась, так и не найдя тебя нигде, а твой сотовый не отвечал, поэтому хотела проверить в особняке. И в этот момент Саграрио подошла к Альтаграсии и начала обвинять на глазах у всех. Отец, конечно же, бросился защищать эту убийцу, и мне пришлось увести твою племянницу домой. Но я хочу, чтобы ты знал, что я на ее стороне. В отличии от моего отца я не верю в ангельское выражение лица Альтаграсии. Она убила Хулиана и как ни в чем не бывало вернулась на праздник, как будто и не она вовсе сидела в тюрьме за убийство священника. Поэтому, чтобы там не говорил мой отец, ты не должен ругать Саграрио, потому что справедливость на ее стороне. И ее можно понять.
- Саграрио сошла с ума?! – в ужасе воскликнул Эрнесто. Пусть он никогда не был столь категоричен в отношении Альтаграсии, как окружающие люди, но, как считал Синклер, просто так её бы никто не приговорил к пожизненному заключению, - С Альтаграсией надо либо дружить, либо игнорировать. Кто знает, что у неё на уме?! – он, было, направился к выходу из лаборатории, но у двери остановился и обернулся к Лауре, - Извини, мне надо срочно поговорить с Саграрио. Но, если она потом придет к тебе, то, пожалуйста, поддержи меня. Не стоит задевать Альтаграсию, надо жить так, как жилось до её освобождения, - не дожидаясь ответа Лауры, он вышел.

Лила окинула Альтаграсию, сидевшую в кресле напротив, задумчивым взглядом. Она не сомневалась, что бывшая заключенная появится в участке, хотя и ловила себя на мысли, что было бы лучше, если бы женщина не пришла. Тогда бы не пришлось прикладывать усилия для того, чтобы заставить Каликсто подозревать Альтаграсию дель Торо.
- Здравствуйте, сеньорита дель Торо, - нарочито вежливо поздоровалась полицейская и холодно улыбнулась, - Не думала, что вы добровольно придете.
- Лейтенант Альварес, - Альтаграсия невесело усмехнулась. Она не спала почти всю ночь, анализируя то, что произошло на празднике урожая, и пришла к выводу, что нельзя позволять врагам сокрушить себя. У Альтаграсии было слишком много дел на свободе, начиная с защиты Беренис от псевдовнучки, чтобы позволить полиции и в этот раз повесить на неё убийство. Встреча с Маркосом, как это неудивительно, придала ей сил, и в участок женщина пришла полной решимости не идти на поводу у полицейских. В том же, что её захотят обвинить, она ни минуты не сомневалась, - Мне нечего бояться, поэтому я здесь. Готова ответить на все ваши вопросы, - спокойно закончила женщина.
Лила, равнодушно посмотрев на Альтаграсию и придвинув к себе пустой бланк, деловито поинтересовалась:
- Вы были знакомы с Хулианом Морерой?
- Мы встречались, - уклончиво ответила Альтаграсия и, помолчав, добавила, - Собирались пожениться, но убили падре Себастьяна, меня посадили в тюрьму, а Хулиан, насколько я знаю, исчез из Кароры, - она пожала плечами, - По крайней мере, я о нем ничего не слышала все эти годы, и он не навещал меня.
- Но вчера вы встретились после долгих лет разлуки… - медленно начала полицейская.
Альтаграсия, улыбнувшись, грубо прервала девушку:
- Неужели? Ошибаетесь! Мы с ним не встречались. Я, вообще, не знала, что он там был. Я пришла на Праздник Урожая и всё время находилась среди гостей. Это может подтвердить любой из присутствовавших там людей, даже инспектор Ромеро.
- Прелесть Кароры в том, что от одного места до другого рукой подать. Вы могли встретиться с сеньором Морерой за парком, в котором проходило праздничное мероприятие, убить, а затем, подвесив беднягу за ноги к суку дерева, войти через центральный вход.
- Посмотрите на меня. Разве я смогла бы подвесить человека? - горько усмехнувшись, Альтаграсия развела руками, - Если вы имеете в виду те байки, что рассказывают обо мне в городе, то это – фантазии местных сумасшедших. Я не убиваю взглядом и не владею телекинезом, иначе бы вы давно были мертвы. Хотя можете попытаться включить и это в дело, с удовольствием бы посмотрела на лицо вашего начальника.
- Не ерничайте, - с трудом сохраняя спокойствие, ответила девушка, - У вас мог быть помощник.
- Допустим, но зачем мне убивать Хулиана?
- Вы лучше меня знаете ответ, сеньорита Альтаграсия, не так ли? - поднявшись, полицейская обошла вокруг стола и остановилась за спиной у женщины, после чего наклонилась к бывшей заключенной, и прошептала, - Он был вашим женихом, но двадцать лет не давал о себе знать, решил, что вы никогда не выйдете из тюрьмы, поэтому и исчез. А сейчас, когда пошли слухи о вашем освобождении, вернулся... Но увидев его, вы пришли в бешенство и ударили Мореру по голове чем-то тяжелым, а потом задушили.
- Ужасная история, - усмехнулась Альтаграсия, - Но вынуждена вас разочаровать, я его не убивала. И потом, неужели вы думаете, что я такая дура, что не успев выйти из тюрьмы, сразу же убиваю человека, чтобы снова вернуться за решетку?
- Вы могли совершить преступление в состоянии аффекта, - парировала полицейская, возвращаясь за письменный стол, - А потом всё красиво оформить. Согласитесь, что это очень удобно: с одной стороны, местные жители и приближенные к семье дель Торо напуганы вашим возвращением и считают, что вы будете им мстить, а с другой – всё выглядит так очевидно, что полиция засомневается в вашей виновности. В конце концов, вы действительно не дура, - улыбнувшись, закончила она, - Пока одни будут трястись от страха, а другие - пытаться распутать это дело, вы попробуете вернуть себе виноградники и прочие богатства вашего отца.
- Мне не нужны деньги, я хочу лишь спокойной жизни, - ответила Альтаграсия, - И именно поэтому не прячусь и молча выслушиваю ваш бред, а не требую себе адвоката. Заметьте, что я имею на это право, а вот вы обвинять меня без доказательств – нет.
- Я вас не обвиняю, а всего лишь рассуждаю, как все могло быть на самом деле. Но хорошо. У меня действительно нет доказательств. Пока нет, - Лила красноречиво замолчала, но уже через пару секунд продолжила допрос, - Скажите, какие отношения были у сеньоры Агуеро дель Торо с Хулианом Морерой? В городе говорят, что у неё был роман с этим мужчиной, но вы-то должны знать наверняка.
- К сожалению, я не могу вам ничем помочь, - женщина пожала плечами, - Люди говорили разное, но я этого не замечала или не хотела замечать. Сейчас сложно судить.
- Что вы делали на празднике?
- В смысле? – слегка удивилась женщина, - Я – Альтаграсия дель Торо, праздник урожая был организован на территории, принадлежащей семье дель Торо, его целью была презентация вина дель Торо. Улавливаете?
Лила подавила вздох разочарования. Альтаграсия ловко уходила от прямых обвинений и у неё были готовы ответы, казалось бы, на все вопросы, которые могут возникнуть у полиции. Если в начале девушка и была расстроена отъездом Каликсто, то теперь убедилась, что всё, что не делается – к лучшему. Начальник не одобрил бы её давления на несчастную Альтаграсию и фантазий на тему, как та убила Хулиана Мореру.
- Вы только что вышли из тюрьмы и чуть ли не первым делом отправляетесь на Праздник Урожая, хотя прекрасно знаете, что ваши родственники и друзья ненавидят и боятся «Жены Иуды». Зачем вы туда пошли? Какую цель преследовали? У вас была назначена встреча с кем-то из гостей, прибывших в тот же день, что и вы?
- Не было никакой встречи, - сухо ответила Альтаграсия. Рассказывать полицейской, которой не терпелось посадить за решетку невиновного человека, о том, что вынудило её пойти на праздник, не хотелось. Женщина вспомнила лицо Маркоса, перекошенное злобой и ненавистью, и исподлобья посмотрела на сидевшую перед ней девушку. Решив, что хуже не будет, она тяжело вздохнула, - В тюрьме у меня родилась дочь от Хулиана Мореры, - заметив, что полицейская оживилась, она быстро продолжила, не давая той возможности высказать свое мнение и задавать вопросы, - Отец сообщил мне, что девочка умерла. Сейчас, когда я приехала к маме, то она сказала, что моя дочь жива. Её зовут Моника, а воспитал девочку журналист – Маркос Рохас Пауль. Он меня всегда ненавидел, часто приходил в тюрьму, угрожал, проклинал… - женщина судорожно вздохнула, - А однажды я проболталась ему об умершей девочке.
- И какое отношение всё это имеет к убийству Хулиана Мореры? – бесстрастно спросила полицейская, хотя уже догадывалась, в какую именно сторону клонит Альтаграсия, - Если не считать того, что сеньор Морера мог узнать, что ваша общая дочь жива, и воспылал к потенциальной наследнице любовью, а вы пришли в бешенство…
- Это не моя дочь, - нервно отозвалась Альтаграсия и уже спокойнее продолжила, - Я считаю, что Маркос специально подослал эту девчонку. Сказала об этом маме, но она начала твердить, как заведенная, что это действительно моя дочь, просила пойти на праздник и поговорить с Маркосом и Моникой.
- И вы, как послушная дочка, пошли? – без прежнего энтузиазма уточнила полицейская. Откровенность Альтаграсии не играла ей на руку, и доказательств, как верно заметила та, не было. Поймать же её можно было в том случае, если бы она что-то скрывала или же вела себя агрессивно, хотя бы действительно стала требовать адвоката, но не идти с такой охотой, словно ей деньги за это заплатят, на сотрудничество с полицией. Даже сфабриковать улики было сложно, учитывая то обстоятельство, что Каликсто ищет легких путей, а именно – ареста Чичиты Агуеро дель Торо, собственноручно вырывшей себе яму, отправившись гулять в компании с Морерой.
- Я решила застать их врасплох, - спокойно продолжала Альтаграсия, - Не думаю, что они ждали меня на Празднике Урожая. Люди предполагали, что я приду, обсуждали, но их реакция… - она покачала головой, - Они до конца не могли поверить, что я все-таки решусь на это.
- И как? Получилось?
- Застали врасплох меня, - на губах Альтаграсии появилась вымученная улыбка, - Оказавшись на празднике, я почувствовала какое-то торжество. Думаю, вам вряд ли удастся меня понять, но все эти люди… Их никогда не волновала правда, они с легкостью поверили словам сумасшедшей старухи и желали мне смерти… Впрочем, это не важно, - женщина тяжело вздохнула, - Я только пришла, как журналист Рохас Пауль выскочил вперед и принялся меня оскорблять. Это было лучшим доказательством того, что Моника не моя дочь, потому что Маркос по-прежнему ненавидит меня и лжет… Потом его поддержала моя племянница… Саграрио… Я и подумать не могла, что она так меня ненавидит.
- А Моника?
- Я ее до сих пор не видела, - поспешно ответила Альтаграсия, - Когда я вернулась вечером в шале, то её там по-прежнему не было. Наверное, испугалась, что я разоблачу их обман. Зато сегодня я столкнулась с Маркосом, который продолжил оскорблять и угрожать.
- Вы хотите сказать, что считаете виновными во вчерашнем убийстве Маркоса Рохас Пауля и Монику? – осторожно спросила Лила.
- Я ничего не считаю, - ответила Альтаграсия, - Лично я не видела Хулиана с той самой ночи, когда погиб Себастьян. Мы с Хулианом именно тогда собирались обвенчаться, но он так и не пришел, хотя я с подругами ждала его в церкви.
- С подругами? Какими подругами? Насколько я знаю, вы были одни в церкви в ту ночь…
«Вы меня предали и, возможно, предаете сейчас. Не ждите, что буду хранить ваши тайны», - мысленно обратилась Альтаграсия к подругам, пытаясь решить, как ей поступить. Вздохнув, она посмотрела полицейской в глаза:
- Нет, я была не одна. Со мной были мои подруги: Хоакина Леаль, Лаура Брисеньо, Рикарда Араухо и моя сестра – Марина Батиста. Но только меня видела Исабель возле тела Себастьяна, а подруги ждали в другом месте.
Полицейская явно была шокирована таким поворотом и бросала на Альтаграсию растерянные взгляды, не зная, что сказать.
- Почему вы ничего не рассказали двадцать лет назад?
- Тогда я не хотела их вмешивать в эту историю, потому что… Это не важно, потому что я призналась в убийстве и заплатила за него.
- Тогда я не понимаю, зачем вы сейчас рассказываете мне об этом?
- Просто пытаюсь быть откровенной. Возможно, будь я такой двадцать лет назад, то мы бы сегодня не встретились при таких обстоятельствах, - усмехнулась Альтаграсия, - К тому же, я искренне надеялась, что та история уже давно забыта, но, к сожалению, я ошиблась. А теперь, когда вчера убили Хулиана, я уверена, что кто-то специально пытается меня подставить и отправить в тюрьму.
- Скажите, кто-нибудь знал о том, что у вас должна родиться дочь от Хулиана? – после небольшой паузы поинтересовалась Лила.
- Нет, - уверенно ответила Альтаграсия, - Я сама узнала об этом, когда была уже в тюрьме. Потом рассказали об этом отцу, но не думаю, что он кому-то говорил кроме моей матери. Тем более, что ребенок не выжил…
- А ваша сестра Марина? В каких отношениях она была с вашим женихом? – спрашивать о Хоакине, Рикарде и Лауре девушка не спешила. С первой она не была знакома, чтобы делать какие-то выводы. Возможно, что эта женщина давно не живет в Кароре или же перестала общаться с семьей дель Торо, - «Её вроде бы не было среди тех, кто находился на празднике после того, как я вернулась и занялась допросами», - Лаура же с Рикардой, насколько знала полицейская, прожили в Кароре всю жизнь. А вот Марина, появившаяся в тот же день, что и Хулиан с Альтаграсией, и гулявшая поблизости от места преступления, казалась ей подозрительной. Вспомнив реакцию мулатки на труп, она нахмурилась, - «И не выглядела испуганной».
- Они практически не общались.
- Но уехали из Кароры почти одновременно? – не унималась Лила.
- Об этом вам лучше спросить у Марины, - парировала Альтаграсия, - Я сказала всё, что знаю.
- Ознакомьтесь и подпишите, - полицейская протянула женщине заполненный бланк. Та принялась жадно вчитываться в строчки, чем вызвала у Лилы ироничную улыбку. Правда, через секунду ей было не до смеха, - «Нет, с Альтаграсией ничего не получится. Конечно, можно повесить на неё все нераскрытые убийства, но в итоге больше всех могу пострадать я. Надо отправлять убийство Хулиана на дальнюю полку, при чем делать так, чтобы ответственным был Каликсто, а не я. Не получилось посадить Альтаграсию. Бывают в жизни разочарования. Так и скажу потом Алирио. Всё равно у него нет никаких улик против меня, одни слова, а они ничего не стоят. Если произойдет еще одно убийство, то я к нему и близко стоять не буду. Пусть Каликсто командует, а я буду тупо исполнять его приказы и параллельно пытаться выяснить, кто помогает Алирио. Если, конечно, помогает, так как лишние деньги мне не помешают, а заработать тут можно и не мало».
Альтаграсия, удовлетворено кивнув головой, поставила свою подпись и протянула Лиле исписанный лист бумаги.
- Спасибо за сотрудничество, - улыбнулась девушка и, попросив Альтаграсию не покидать город в ближайшее время, кивнула той на прощание.
Когда Альтаграсия вышла из кабинета, полицейская откинулась на спинку кресла:
- Моника… уж не та ли это девушка, которая вчера так мило беседовала с Алирио, когда я его увидела? А почему бы и нет. Маркос в курсе событий двадцатилетней давности, ему нужны страдания Альтаграсии, а Алирио – винодельня. Неплохой сговор мог получиться. Или Марина и Алирио. Незаконнорожденная дочь и насильник. Чем не сладкая парочка?

Погруженная в свои мысли, Эмма вошла в столовую и замерла на пороге комнаты, в изумлении уставившись на непрошенную гостью, с видом королевы восседавшую во главе огромного деревянного стола и пытавшуюся намазать на небольшой тост малиновый джем прямо из банки. Услышав шаги, женщина подняла голову и приветливо помахала девушке рукой, сжимая в кулаке столовый нож, весь испачканный джемом.
- Доброе утро, - бодро поздоровалась она, делая вид, что не замечает выражения лица блондинки, - «Это, наверное, и есть Эмма, о которой говорили Эрнесто и Вайсман», - подумала женщина, отмечая про себя, что для служанки незнакомка слишком хорошо одета, - Ты, наверное, невеста Соломона, да? Эмма Брант? – Марина, не долго думая, перешла на «ты». Указав ножом на стул, стоявший справа, она улыбнулась, - Присаживайся.
- Присаживайся? - тихо повторила Эмма, пытаясь прийти в себя от такой наглости. С силой сжав кулаки так, что побелели костяшки, девушка заставила взять себя в руки и, приветливо улыбнувшись, обошла стол. Усевшись на указанное ей место, она с показным радушием обратилась к мулатке, - А ты, наверное, та самая Марина?
- Полагаю, что та самая, - приветливо улыбнулась женщина и окинула Эмму задумчивым взглядом. Хотя невеста теперешнего президента ей сразу не приглянулась, и Марина также чувствовала отношение сеньориты Брант к себе, но решила попытаться завоевать доверие молодой женщины, рассчитывая в будущем на поддержку. Она огляделась по сторонам, - Честно говоря, я ожидала увидеть здесь, как минимум, руины, ведь Беренис никогда не была образцовой хозяйкой, один сплошной гонор. Дом держался на отце, - она одарила Эмму еще одной фальшивой улыбкой, - Но меня ждал приятный сюрприз. Особняк стал лучше, чем был. И за это я должна поблагодарить вас с Соломоном.
- Не стоит благодарностей, мне это ничего не стоило... - девушка безразлично пожала плечами, - Просто я привыкла к красивому и благоустроенному быту, - Эмма внезапно перестала улыбаться и, озабоченно оглядев стол, посетовала, - К сожалению, найти хорошую служанку не так легко, как покрасить стены. Я еще вчера просила Дульсе выкинуть этот джем, так как она оставила его незакрытым. Там было столько мух... Надеюсь, это не заразно...
- Да, одной служанки в этом доме явно мало, - задумчиво заметила Марина, с отвращением разглядывая джем, - Но девушка старается, сегодня принесла мне божественный кофе и совершенно новую банку с джемом.
- Надеюсь, что ее старания принесут пользу раньше, чем кто-нибудь в этом доме отравится по вине ее забывчивости, - деланно вздохнула Эмма, закатывая глаза, после чего снова одарила Марину любезной улыбкой, - Зато теперь, когда ты будешь гостить в нашем доме, надеюсь, что она станет более прилежной. Наконец-то, она не будет целый день одна без присмотра. Знаешь, - девушка понизила голос и доверительно наклонилась к собеседнице, - Время от времени я проверяю, все ли на месте. Даже приходится пересчитывать вилки и ножи, мало ли... До сих пор ничего не пропало, но никогда нельзя быть уверенной в прислуге...
- Бедная Эммита, - усмехнулась Марина, увидев, что сеньорита Брант не горит желанием дружить, и искренне считает себя хозяйкой дома «дель Торо», - Но можешь не беспокоиться, теперь это не твоя печаль. Когда закончится срок аренды, ты со спокойной душой сможешь отправиться туда, где жила раньше, до того, как совершенно бескорыстно взялась заботиться о чужом доме.
- Если не ошибаюсь, то до срока окончания аренды еще целый год, - все с той же любезной улыбкой, ответила Эмма, придвигая к себе чашку и наливая свежий кофе из кофейника, стоявшего рядом, - Скорее всего, наследницей будет объявлена Саграрио, единственная внучка покойного Хуана Висенте. Ты ее знаешь? Если нет, то я вас обязательно познакомлю, мы с ней хорошие подруги. К сожалению, она предпочитает жить в другом месте. Но этот дом по праву принадлежит ей. Она уже предлагала нам с Соломоном остаться здесь навсегда, но я пока не решила... - сделав небольшой глоток, соврала девушка, - А ты надолго в Карору? Прости, но я так и не поняла, что именно привело тебя сюда? Я что-то слышала, что ты – внебрачная…
Марина, выпрямившись, перебила Эмма:
- Я – дочь Хуана Висенте дель Торо. Более того, отец официально, заметь, официально признал меня, - она взяла салфетку и принялась рвать её на маленькие кусочки, - И я не в гости приехала, а домой, так что планирую еще тебе помахать ручкой, когда ты отсюда будешь уходить, - не переставая улыбаться, закончила Марина.
- Значит, ты надолго к нам? Я так и знала, - уже не скрывая своей неприязни, произнесла Эмма, - Что ж, мы всегда рады гостям. Надеюсь, тебе здесь не понравится, - она поднялась со своего места, но, сделав несколько шагов, обернулась и смерила собеседницу презрительным взглядом, - И надеюсь, что это случится раньше, чем я потеряю свое терпение.
- Эмма, - Марина поднялась и направилась к молодой женщине, - Как бы там ни было, но целый год нам придется жить под одной крышей, как бы тебе это не нравилось, - она помолчала, - И я прекрасно понимаю твои чувства. Но ты ошибаешься, если считаешь, что от меня может исходить какая-то опасность.
- С чего ты взяла, что я так считаю? - развернувшись к женщине, поинтересовалась Эмма, - Можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь, но не забывай, что до окончания договора этот дом принадлежит нам с Соломоном.
Марина, с трудом сдержавшись, чтобы не повторить тираду о том, кому на самом деле принадлежит дом, невозмутимо пояснила:
- Конечно же, он принадлежит вам, я с этим и не спорила. Но я же вижу, что ты не рада моему появлению в этом доме. Да я бы и сама предпочла въехать сюда уже по окончанию срока аренды, но у меня не было выбора, - она вздохнула, - Когда я узнала об амнистии сестры, то решила приехать в Карору, чтобы бороться за свою часть наследства. Попыталась остановиться в гостинице, но из-за Праздника Урожая не было свободных мест, - Марина окинула Эмму внимательным взглядом, но женщина излучала полнейшее равнодушие к этому рассказу, - Тогда я и поехала в особняк, оставила там вещи и отправилась на поиски Беренис, чтобы попросить разрешения остаться. Я думала, что она до сих пор живет здесь, но мне сказали, что теперь хозяином дома является Соломон Вайсман.
- Тебе сказали правду. И чем быстрее ты это уяснишь, тем лучше будет для всех, потому что меня совсем не радует перспектива делить кров со всяким сбродом, возомнившим себя хозяевами мира, - развернувшись, Эмма решительно направилась к выходу.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:01

Моника, опасливо оглядевшись по сторонам, обреченно вздохнула и достала из кармана джинсов ключ от шале, который ей несколько недель назад торжественно вручила Беренис. «Только бы Альтаграсии не было дома», - промелькнуло у Моники в голове. Маркос сумел её убедить, что будет лучше, если разговор с Альтаграсией состоится уже сегодня, но девушка, хотя и признала правоту своего приемного отца, смелее от этого не стала и была бы рада еще потянуть время.
Стоило Монике войти в шале, как мать Альтаграсии, мирно сидевшая в кресле, вскочила и бросилась к двери.
- Это ты… - с неподдельным разочарованием в голосе произнесла пожилая женщина, и, отмахнувшись от вновь обретенной внучки, попытавшейся её обнять, словно от назойливой мухи, вернулась в гостиную и села на диван.
- Что-то случилось? – испугано спросила Моника. Она ожидала, что бабушка начнет её отчитывать за то, что не ночевала дома или же заставлять поговорить с Альтаграсией, но старушка всем своим видом показывала, что ей нет дела до любимой внучки. Моника сделала шаг вперед, но остановилась в нерешительности, - «Может быть, Альтаграсии удалось убедить Беренис в том, что я – самозванка? Маркос ведь говорил, что она постарается это сделать», - с трудом справляясь с дрожью в голосе, Моника улыбнулась, - Ты чем-то взволнована?
- Для них нет ничего святого! – резко поднявшись, воскликнула Беренис и начала мерить шагами гостиную, - Моя доченька, моя славная Альтаграсия… Она ведь ангел… Она никому и никогда не причиняла зла, но ей всё время приходится расплачиваться за чужие грехи…
Моника, не понимая, что произошло, удивленно разглядывала мечущуюся по комнате пожилую женщину.
- Где она? – спросила девушка, когда Беренис замолчала, чтобы перевести дыхание.
- В тюрьме, - быстро ответила та, - Вчера убили этого проходимца, Хулиана Мореру будь он неладен, а арестовали Альтаграсию. Конечно, легко во всем обвинить слабую и невинную девочку. Это всё они, - вдова Хуана Висенте запнулась, пытаясь подобрать подходящее слово, но уже спустя мгновение махнула рукой и продолжила, - Испугались, что Альтаграсия заберет у них виноградники и дом, вот и решили подставить…
- Бабушка, бабушка… - Моника подошла к Беренис и, усадив в кресло, спокойно произнесла, - Не нервничай, пожалуйста, тебе вредно, - она с сожалением посмотрела на умолкшую женщину. Моника не могла разобраться в собственных чувствах к Беренис, но такой ненависти, которую она испытывала к Альтаграсии, не было. После откровенного разговора с Маркосом ей казалось, что бабушка ничем не лучше ненавистной «Жены Иуды», которая, недолго думая, отказалась от дочери. Но Беренис предстала перед Моникой совсем не такой, какой её нарисовала в своем воображении девушка. Она не стала кричать и требовать доказательств, а просто выслушала историю Моники и признала своей внучкой, - Расскажи все по порядку. Возможно, - она опустила глаза, не желая лгать Беренис в лицо, - Мы сможем помочь ей, но только, если ты объяснишь мне, что случилось вчера.
- А ты разве не была на празднике? – искренне удивилась Беренис.
- Была, но потом почувствовала себя плохо и ушла домой, - слишком быстро ответила Моника, все еще избегая встречаться взглядом с бабушкой, - Я имею в виду в поместье папы, мне там было спокойнее.
- Ты так похожа на Альтаграсию, - вздохнула пожилая женщина, - Нет, чтобы сказать, что ты не хотела встречаться с мамой. Вместо этого придумываешь всякие небылицы.
- Мне было плохо, - Монику до глубины души задевали любые сравнения с Альтаграсией, убившей Себастьяна. Увидев, что Беренис собирается еще что-то сказать, она раздражено добавила, - Сейчас это неважно, лучше давай вернемся к тому, что произошло после…
- Вам все равно придется поговорить, хотите вы этого или нет, - перебила внучку Беренис и, поймав на себе негодующий взгляд той, тяжело вздохнула, - Альтаграсия пошла на праздник, чтобы встретиться с тобой и Маркосом, но её появление совпало с убийством Хулиана Мореры…
Моника, позабыв обо всем на свете, слушала рассказ Беренис. Пожилая женщина, вспоминая в подробностях, что она узнала о вчерашнем дне от дочери, снова разнервничалась и то и дело отвлекалась от повествования, чтобы выдать парочку проклятий в адрес «безмозглых идиотов из полиции», желающих обвинить в преступлении бывшую заключенную.
- А сегодня рано утром она ушла в участок и до сих пор не вернулась, - тихо закончила Беренис, - Её арестовали и снова посадили в тюрьму, как тогда. Я уверена.
- Её никто не может посадить, если нет улик, и если она сама не признается в убийстве, - пробормотала Моника, - А если признается, то для начала просто задержат.
- Правда?! – совершенно по-детски обрадовалась Беренис, - И как я сама до этого не догадалась. Да, да, ты права, - женщина осеклась и счастливая улыбка исчезла с её лица, - А если она признается? Как тогда? Она… - Беренис, бросив испуганный взгляд на Монику, замолчала, но её опасения были напрасными. Девушка даже не смотрела на неё.
«Почему Маркос мне не рассказал об убийстве Хулиана?» - Моника не сводила задумчивого взгляда со стены, словно там мог появиться ответ на волнующий вопрос. Рохас Пауль рано утром куда-то уехал, а потом, вернувшись, пришел к ней, чтобы поговорить. Он осудил её за то, что она ушла с Праздника Урожая и не вернулась в шале, дав Альтаграсии понять, что боится, а потом в красках рассказал о том, какой концерт устроила племянница освобожденной «Жены Иуды», но и словом не обмолвился об убийстве Мореры.
- Он должен был рассказать мне про смерть Хулиана. Почему не сделал этого? – Моника не заметила, что последний вопрос произнесла вслух.
- Кто? – услышав бабушкин голос, Моника резко обернулась к ней и, коря себя за рассеянность, повела плечом, как бы показывая, что это не так важно, но Беренис выжидающе смотрела на неё. Понимая, что ответа не будет, пожилая женщина склонила голову на бок, - Ты, наверное, имеешь в виду Маркоса, своего сумасшедшего приемного отца? – когда Моника тяжело вздохнула, она улыбнулась, - Может быть, он не хотел тебя волновать? Хотя ты и не знала Хулиана, но этот проходимец все-таки был твоим родным отцом.
- Может быть, - девушка невесело улыбнулась в ответ. Когда она приехала к бабушке, та рассказала свою версию давних событий. В этой истории многое перекликалось с тем, что поведал Маркос, но были и существенные различия. Беренис говорила, что Хуан Висенте отдал Монику в приют и сказал всем, что она умерла, а отцом девочки якобы являлся тот самый Хулиан Морера. Поначалу девушка опешила, но, взвесив все «за» и «против», пришла к выводу, что нет никакой разницы, кто был её отцом. Себастьян давно мертв, Хулиан исчез, а папой она всю сознательную жизнь называла Маркоса. Правда, если бы её спросили, кому она больше верит, то выбор пал бы на Рохас Пауля, который в отличие от Беренис, не идеализировал и не оправдывал убийцу. По рассказам бабушки Альтаграсия выходила ангелом, которого втоптали в грязь и уничтожили плохие люди, хотя всем было известно, что «Жена Иуды» сама вырыла себе яму, признавшись в убийстве. И уж куда легче признать, что дочка переспала с каким-то разнорабочим, чем заявить во всеуслышание, что она совратила священника, - Думаю, что ты права, - улыбнулась Моника, не желая обсуждать с бабушкой Маркоса. Новость о смерти Хулиана подействовала на неё не сильнее, чем заметка в газете о кончине постороннего человека. Куда больше её беспокоило молчание Маркоса, - «Он всегда с удовольствием сообщает мне плохие новости. А тут так вообще одна сплошная радость. Хулиана, каким-то образом оказавшегося в Кароре, убили, а Альтаграсия чуть ли не сама пошла сдаваться. И ведь папа видел утром Альтаграсию, говорил с ней, раз предупредил меня, что она попытается убедить бабушку, что я всех обманываю. Зная Маркоса, он должен был проследить за ней до самого участка и только потом пойти домой».
- Где же Альтаграсия, - печальный вздох Беренис вернул Монику из мира размышлений к реальности, - Столько времени прошло, а её всё нет. Может быть, сходим в участок?
- Она, наверное, гуляет, - меньше всего Монике хотелось бросаться на поиски матери или появляться вблизи участка. Полиция никогда не внушала ей доверия, и наставник говорил, что без необходимости с этими ребятами им лучше не встречаться, - Только естественно, что она хочет побыть в одиночестве, - она улыбнулась и мысленно добавила, - «Или мне повезло, и её действительно задержали. Хотя если бы здесь был папа, то он бы непременно погнал меня в участок, мол, хороший момент сблизиться с Альтаграсией. А что, если Маркос сам…»
- Наверное, гуляет, - эхом повторила Беренис и хотела еще что-то сказать, но Моника предупреждающе подняла руку.
- Никаких больше предположений, - тоном, не терпящим возражений, сказала она, - Тебе нужно отдохнуть и окончательно успокоиться. Иди к себе, а я скажу Ивон, чтобы она принесла тебе чай.
Беренис, одарив Монику благодарной улыбкой, хотела, было, уйти, но остановилась посередине гостиной:
- А если придет Альтаграсия…
- Я тебе сообщу, не беспокойся, - заверила её девушка и, дождавшись, когда шаги стихнут, тяжело вздохнула и села в кресло. Оставшись в одиночестве, она вновь вернулась к неожиданно посетившей её догадке. Таковая казалась бессмысленной, но чем больше Моника думала, тем реальнее ей казался таком поворот событий, - «Что, если я действительно дочь этого Хулиана? Маркос мог обмануть меня, впрочем, как и Беренис. Но если предположить, что правду говорила бабушка, то Хулиан вполне мог появиться в Кароре из-за амнистии Альтаграсии, если знал, что у них была общая дочь, а Маркосу не выгодно это… что если Маркос… папа… убил Хулиана? Поэтому и промолчал утром…» - Моника вскочила, словно её ударило током. Девушка чувствовала, что начинает путаться, страх же с каждым мгновением становился сильнее, - «Если Маркос убил Хулиана, то он может убить и меня, когда произойдет «сближение» с Альтаграсией, только ради того, чтобы в очередной раз причинить той боль. А если убила Альтаграсия, то ей ничего не стоит избавиться от меня, не утруждая себя лишними разборками», - думала она, - Мне нужно срочно позвонить наставнику, - позабыв о чае для бабушки, девушка бегом бросилась к себе в комнату.

«Не дворец, но дом красивый», - оглядевшись по сторонам, подумала Лила, когда приветливая служанка Дульсе ушла, чтобы сообщить Марине о визите полицейской, и оставила ту одну в гостиной. Заметив на стене картину известного венесуэльского художника Тито Саласа, на которой были изображены танцующие на популярном у себя празднике жители Петаре, она невесело улыбнулась, - «Почти вчерашний Праздник Урожая», - она громко хмыкнула, пытаясь определить, что перед ней: подделка или оригинал.
- Вот уж не ожидала вас здесь увидеть, – за своим занятием девушка не услышала приближающихся шагов и, вздрогнув от неожиданности, резко развернулась. Сегодня Марина излучала не только высокомерие. К нему добавилось презрение, которое мулатка даже не пыталась скрыть под маской вежливости, - Чем обязана?
«Подозрительным поведением», - хотелось ответить полицейской, но она сдержалась, - Я не задержу вас надолго, сеньорита Марина. Мне нужно задать вам несколько вопросов…
- Я уже вчера всё рассказала инспектору Ромеро, - перебила её женщина, - И мне нечего больше добавить.
- Вы уверены, что всё рассказали? – поинтересовалась Лила и села в кресло, не дожидаясь приглашения от негостеприимной хозяйки, - Может быть, хотите что-нибудь добавить? – она вытащила из сумочки блокнот и ручку и выжидающе посмотрела на растерявшуюся мулатку, - Сеньорита Марина?
- Я здесь давно не была и попросила сеньора Синклера показать мне виноградники, - заметив, что полицейская подавила смешок, Марина замолчала, - Я сказала что-то смешное? – спросила она и, когда девушка с самым невинным видом отрицательно покачала головой, Марина в подробностях расписала, как был найден труп Хулиана Мореры.
- И это всё? – улыбнулась Лила. Перед тем, как срываться с места и мчаться в особняк, она изучила записи Каликсто, которые тот делал, допрашивая Марину. Вот только ничего дельного там не было, всё ограничивалось тем, почему сеньорита Батиста приехала именно сейчас, что она делала на виноградниках и как «нашла» подвешенного за ноги Мореру. Прекрасно понимая, что Марина не появится в участке, Лила, воспользовавшись тем, что Каликсто оставил её за главную, приказала Виктору допросить тех, кто появится, пока она будет отсутствовать, а сама поехала в особняк. Ей не терпелось посмотреть на реакцию Марины, когда та узнает о том, что полиции поведала Альтаграсия.
- А вы хотели услышать признание? – с вызовом спросила мулатка и, поймав на себе заинтересованный взгляд полицейской, ослепительно улыбнулась, - Шутка. Просто хотела немного разрядить обстановку.
- У вас не получилось, - равнодушно заметила Лила, - Лучше расскажите, что вам известно о погибшем.
Марина, устроившись в кресле напротив, тяжело вздохнула:
- Дело в том… Собственно, я знаю о нем совсем мало. Боюсь, что не смогу вам помочь, - осторожно начала она, не сводя взгляда с лица полицейской. То настроение, с которым Лила заявилась в особняк, мулатке совершенно не нравилось, - «Откуда такая прыть? Неужели она что-то узнала о той ночи?» - мысленно спросила Марина сама у себя и тут же поспешила отогнать эти мысли, считая, что это просто нереально, - «Правда может навредить каждой из нас, и мы поклялись молчать, а больше никто не знает о том, что произошло 3 января. Разве только Хулиан, но мертвые не говорят», - решив, что её хотят просто напугать, женщина немного успокоилась.
- Странно, учитывая, что именно за Хулиана Мореру ваша сестра собиралась выйти замуж, - произнесла девушка, с любопытством глядя на Марину. Ей показалось, что в глазах мулатки промелькнуло смятение, - Не знали?
- Знала, - не задумываясь, ответила та, - Но в совместных посиделках мы не участвовали. Хулиан мне совершенно не нравился, и я не спешила становиться его подругой, а Альтаграсия всегда была сдержанным человеком. Наши отношения с натяжкой можно было назвать хорошими: никаких секретов и задушевных разговоров не было.
- Тогда зачем вы приехали в Карору? – удивленно спросила Лила, - Ведь инспектору Ромеро вы сказали, что решили вернуться в родной город, когда узнали о предстоящей амнистии Альтаграсии.
- Правильно. В последнее время я стала очень сентиментальной, поэтому и поспешила сюда, чтобы поддержать бедную Альтаграсию, - бесстрастно ответила Марина и пожала плечами, - В конце концов, мы сестры и должны держаться вместе…
- За наследство, - закончила за мулатку Лила. Та исподлобья посмотрела на девушку, хмыкнула, но промолчала. Полицейская откинулась на спинку кресла, - Поняли, что сейчас может начаться борьба за деньги вашего отца, и желание разбогатеть без особых усилий не позволило вам остаться в стороне.
- Называйте это, как хотите – желание разбогатеть, алчность или еще как-нибудь, - парировала Марина и, улыбнувшись, добавила, чтобы поставить в этой теме точку, - Но учтите, что я не намерена посвящать вас в свои дальнейшие планы. Они никоим образом не касаются бедняги Мореры.
- Тогда поговорим о том, что его касается, - ничуть не смутившись, ответила Лила, - Если вы с сестрой не были близки, то почему она пригласила вас в церковь в ночь на 3 января, когда должна была обвенчаться со своим женихом? - девушка, что-то отметив в блокноте, пристально посмотрела на Марину.
Та продолжала сидеть прямо и улыбаться. Складывалось впечатление, что она просто не слышала вопроса или же в одночасье перестала понимать родной язык.
«Не могу поверить, что среди нас есть предательница», - подумала она и еле сдержалась, чтобы не рассмеяться полицейской в лицо, - «Хотя нашла чему удивляться. Предательство у них всех в крови», - можно было отрицать, но Марина, не зная, что еще известно полиции, не рискнула. Судорожно вздохнув, она пожала плечами и уклончиво ответила:
- Она меня не приглашала.
- Но вы там были?
- Я подслушала разговор Альтаграсии и Лауры накануне, - грустно произнесла женщина, стараясь не встречаться с Лилой взглядом, - Как я уже сказала, мои отношения с Альтаграсией были далеко не родственными. Она все свое время проводила с подругами, те часто бывали в особняке, но меня никогда не брали в игры и не звали на праздники. Правда, папа заступался за меня и заставлял Альтаграсию терпеть мое общество, а я пыталась завоевать её доверие и любовь, но Лаура Брисеньо все портила.
- Почему? – машинально спросила Лила, изучая те записи, что она успела сделать. Её не покидало странное чувство, словно она смотрит новости по телевизору и случайно переключила на другой канал: вроде бы передают то же самое, но с новыми подробностями.
- Альтаграсия боялась отца и вела себя сдержано, но не обижала меня, а Лаура постоянно насмехалась надо мной и мешала нам сблизиться. Они ведь были лучшими подругами, росли вместе, поэтому я старалась держаться в тени, когда Лаура появлялась в доме, вот накануне трагедии притаилась и услышала их разговор о предстоящем венчании. Естественно меня никто не звал, но я решила пойти и попытаться отговорить Альтаграсию от этого шага.
- Отговорить?! – воскликнула Лила, наконец-то поняв, что её смущало. В начале разговора Марина не старалась показать себя жертвой, она говорила так, будто всегда была на равных с Альтаграсией, просто не особо жаловала Хулиана, теперь же получалось, что мулатка была «девочкой для битья».
- Да, я любила Альтаграсию, несмотря на её отношение ко мне, и знала, как отреагирует отец на известие о свадьбе. Мало того, что Хулиан был нищим, так он еще и не скрывал-то особо, что с Альтаграсией только ради денег, а параллельно еще закрутил роман с Чичитой Агуеро дель Торо. Да отец бы, не задумываясь, убил Альтаграсию, когда узнал о свадьбе.
- Значит, сеньора Агуеро действительно изменяла мужу с Хулианом? – мрачно уточнила Лила, представив, как будет радоваться Каликсто, когда эта информация подтвердится.
Марина кивнула головой и продолжила:
- Но Альтаграсия не стала меня слушать, посмеялась, и мне пришлось уйти. Утром я узнала, что священника убили, и очень испугалась. Отец был в бешенстве, не представляю, чтобы он сделал, узнай, что я была ночью в церкви.
- Почему же вы, будучи такой любящей сестрой, не сказали отцу об этом? – усмехнулась Лила, - Побоялись? – и хотя говорила она с явной издевкой, Марина, помедлив несколько секунд, кивнула, - «Марина запуталась», - удовлетворено заметила полицейская, - «То она ничего не знала о Хулиане, а тут даже краткую характеристику выдала, в двух словах, но это уже что-то. Возможно, что и Морера знал о Марине больше, чем мне кажется. Он и, правда, приехал к Альтаграсии, а встретил на виноградниках её сестру, поспешившую избавиться от Хулиана. Может быть, Марина и Себастьяна убила, понадеявшись, что отец завещает всё ей? Но что-то пошло не так, и она, испугавшись, бежала из Кароры?» - полицейская закрыла блокнот.
- Если бы только Альтаграсия меня послушалась… - горестно вздохнула Марина, продолжая ломать никому ненужную комедию, - Всё было бы иначе. Я надеюсь, что мои показания ей не навредят?
- Ей – нет, - холодно улыбнулась Лила, поднимаясь, - А вас я попрошу задержаться в Кароре и отказаться от путешествий в ближайшее время.
- Здесь мой дом, - немного рассеянно ответила Марина, - И я ничего плохого не сделала, чтобы убегать. Вы ведь не подозреваете меня в убийстве? Я вчера все время была с Эрнесто Синклером. У меня есть алиби.
- С вашим алиби я тоже переговорю, но вы так не нервничайте, - улыбнулась Лила, - Обычная формальность, - кивнув на прощание, она направилась к выходу из гостиной, но, остановившись, обернулась к опешившей женщине и спросила, - Еще кое что. Вы знали, что у Альтаграсии и Хулиана родилась дочь?
- Дочь?! – ошарашено воскликнула Марина и резко поднялась, - Какая дочь?!
- Ребенок, - пояснила Лила и улыбнулась, - Как вижу, не знали. Спасибо за сотрудничество, - с этими словами девушка поспешила покинуть гостиную.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:01

Лила вошла в приемную офиса винодельни и рассеянно огляделась по сторонам. Она не спешила возвращаться в участок, решив для начала поговорить с Эрнесто. «Если эта сладкая парочка связана с убийством Мореры, то Марина, поняв, что её начали подозревать, может связаться с Синклером и подсказать, как нужно себя вести и что говорить, если его вызовут в участок», - размышляла полицейская. Вспомнив лицо мулатки, когда та узнала о дочери Альтаграсии и Хулиана, девушка усмехнулась, - «А пока Марина переваривает последние новости, самое время пообщаться с Эрнесто».
- Добрый день, лейтенант Альварес, - вежливо поздоровалась Корделия, когда полицейская подошла к ней, - Сеньор Вайсман сейчас занят, но минут через десять…
- Я пришла не к нему, - поймав на себе испуганный взгляд секретарши, Лила улыбнулась, - Где я могу найти сеньора Эрнесто Синклера?
- Он в лаборатории вместе с сеньоритой Лаурой. Я вас провожу… - договорить Корделия не успела. В приемную, в буквальном смысле этого слова, влетела Рикарда. По-видимому, она направлялась к кому-то из начальства, но, завидев полицейскую, забыла обо всем на свете.
- Я и не догадывалась, что в Кароре столько полиции, - затараторила женщина, направляясь к ним, - Представляете, я только что из участка. Это ведь прямо целый улей с красивыми и мужественными пчелками, и стоило мне вернуться на работу, как я вижу… - она критически оглядела Лилу с ног до головы, - Ну не важно, теперь от вас даже здесь не спрятаться. И что же вас привело сюда?
- Мама, - шикнула на женщину Корделия, но та лишь поправила прическу и пожала плечами, - Сеньорита Альварес пришла к сеньору Эрнесто. Ты не могла бы побыть тут, пока я провожу её в лабораторию.
- Эрнесто понизили до лаборанта? – ужаснулась Рикарда.
«Всё-таки оставить Виктора в участке, а самой отправиться в особняк, было прекрасной идеей. Представляю, что ему пришлось пережить, допрашивая эту дуру. Даже не верится, что она была подругой Альтаграсии и тоже присутствовала в церкви в ночь убийства священника. Может быть, её глупость – маска, за которой она умело скрывает свою истинную сущность?» - думала Лила, пока Корделия объясняла матери, что Эрнесто, наверное, пошел туда, чтобы поговорить с Лаурой.
- Инспектор! – окликнула Лилу Рикарда.
- Спасибо, но вы мне льстите, - вымучено улыбнулась та, - К счастью, я всего лишь лейтенант.
- Да какая разница. В общем, я сама вас провожу, а то моей Корди нужно работать. Если её уволят, то мы умрем с голоду, - доложила любящая мамочка и, окинув Корделию равнодушным взглядом, обратилась к Лиле, - Пойдемте, я всегда рада помочь следствию.
Когда они отошли от рабочего места Корделии на порядочное расстояние, Рикарда еще что-то хотела спросить, но полицейская оказалась быстрее:
- Я слышала, что вы дружили с Альтаграсией дель Торо…
- Не очень-то мы и дружили, - слишком быстро ответила Рикарда, - Просто были дальними приятельницами.
- Странно, - не сводя взгляда с женщины, протянула полицейская, - А я слышала, что вы были очень близки, а еще в вашу очень дружную компанию входили Марина Батиста, Лаура Брисеньо и Хоакина Леаль.
Рикарда остановилась и испугано посмотрела на Лилу, от прежней приветливости не осталось и следа. Ускорив шаг, она поинтересовалась:
- Кто вам это сказал?
- Вы будете утверждать, что это неправда? – проигнорировав вопрос Рикарды, спросила девушка.
- Мы общались. Но это было давно, сейчас у нас нет ничего общего.
- Что же вас связывало тогда? – говорить, что она знает о той январской ночи, Лила не спешила. Она надеялась, что сеньора Араухо сама вспомнит посиделки с подругами в церкви.
- Сейчас это не имеет никакого значения, - сухо ответила Рикарда и, остановившись, указала на коридор, - Прямо, а потом налево, первая дверь и будет лабораторией. Извините, мне нужно работать. Людовико отпустил меня только на час.
Подивившись такой резкой перемене в поведении женщины, Лила задумчиво посмотрела на неё:
- Спасибо за помощь. Но думаю, что еще зайду к вам. Мы не закончили наш разговор, - Рикарда кивнула головой и развернулась, чтобы уйти, но полицейская окликнула её, - И передайте, пожалуйста, сеньору Людовико, что мне необходимо поговорить с его женой, - когда Рикарда ушла, она продолжила свой путь, но реакция бывшей подружки Альтаграсии не выходила у неё из головы, - «Чего она испугалась? Марина тоже поначалу растерялась, но быстро взяла себя в руки и не стала отрицать, что была той ночью в церкви. Если у Рикарды была такая реакция на простые намеки, что произойдет, когда спрошу в лоб? Впрочем, скоро увидим».
Проследовав в указанном Рикардой направлении, полицейская увидела Лауру, которая явно куда-то собиралась уходить.
- Сеньорита Лаура! – окликнула её Лила, ускоряя шаг.

От неожиданности Лаура вздрогнула и чуть не выронила подставку со стеклянными пробирками, наполненными пробами вина.
- Что-то случилось? – поинтересовалась она, внимательно разглядывая полицейскую и пытаясь по ее лицу определить, что той могло от нее понадобиться.
- Мне сказали, что здесь я смогу найти Эрнесто Синклера, - сообщила Лила, поравнявшись с женщиной.
- Его здесь нет. Он не работает в лаборатории, - Лаура прекрасно знала, где может находиться Эрнесто, но не спешила делиться этим с Лилой.
- Корделия сказала, что он пошел в лабораторию, - девушка улыбнулась и невинно добавила, - Но, наверное, не дошел. Если сеньора Эрнесто нет, то полагаю, что вы сможете уделить мне пару минут.
- Эрнесто был здесь, но уже ушел, - пояснила Лаура и, открыв дверь в лабораторию, жестом пригласила полицейскую войти, - Прошу, только я вряд ли могу вам чем-то помочь. К тому же у меня много работы.
- Я между прочим тоже не на отдыхе, - усмехнулась Лила и, оказавшись в небольшом помещении, гордо именуемым здесь лабораторией, огляделась по сторонам, - Но приступим к делу. Вчера вы познакомили меня с Эрнесто Синклером, осмелюсь предположить, что он вам хороший друг. Может быть, вы знаете, что за отношения связывают его с Мариной Батистой?
- Мы с Эрнесто помолвлены, - стараясь сохранять спокойствие, ответила Лаура, указав на свободный стул, а сама села напротив, - С Мариной его ничего не связывает. Они только вчера познакомились на празднике.
- Даже так, - протянула Лила, вспомнив, что она видела на виноградниках. Меньше всего Марина и Эрнесто походили на людей, познакомившихся только что, а красивая схема, которую полицейская построила в своем воображении, рушилась, словно карточный домик, - «Неужели Марина ни при чем? Она же все время была с Эрнесто… или не все?» - медленно опустившись на стул и достав из сумочки блокнот и ручку, с надеждой спросила, - Вы уверены, что они познакомились только вчера? Может быть, они общались до отъезда сеньориты Батисты из Кароры?
- В то время Эрнесто не жил в Кароре. Хуан Висенте не хотел… Впрочем, это не относится к делу, - Лаура запнулась и через секунду продолжила, - Нет, они не знакомы. До вчерашнего дня Эрнесто даже не подозревал о существовании Марины. Но почему вы спрашиваете? Какое это имеет значение? Или вы подозреваете сеньориту Батисту в убийстве? – догадалась женщина и, заметив секундное замешательство на лице полицейской, добавила, стараясь не выдать своей радости, - Честно говоря, на вашем месте я бы тоже ее подозревала. До сих пор не понимаю, зачем она вернулась в Карору, да еще в один день с Хулианом.
«Оптимистично, кажется без разговора с Эрнесто не обойтись, а то Лаура, судя по ответам, совершенно не знает, каков её избранник», - подумала Лила и, проигнорировав заданные ей вопросы, решила выводить разговор на события двадцатилетней давности, - Марина и Хулиан были хорошими друзьями?
- Не знаю, - безразлично пожала плечами Лаура, - Мы никогда не были с ней близки. Что касается Хулиана, то с ним я тоже практически не общалась, но насколько я помню, он заигрывал со всеми девушками в округе.
- Удивительное дело, чем больше узнаю о Хулиане, тем сильнее он мне нравится. Ни с кем не общался, но позволил Альтаграсии пригласить на свадьбу людей, с которыми максимум перекидывался парой слов. Или присутствие лучших подруг было обязательным условием невесты, иначе венчанию не бывать?
- Откуда вы знаете о венчании? - после секундной паузы нарушила молчание Лаура.
- Мне рассказала одна из ваших подруг, - уклончиво ответила Лила, - Также я узнала, что вы были хорошей подругой Альтаграсии, просто не разлей вода, а сейчас ведете себя так, словно вы всю жизнь были смертельными врагами. Может быть, это как-то связано с Хулианом? Если уж он заигрывал со всеми, как вы сказали…
- Хулиану были нужны деньги, и именно на них он собирался жениться, а Альтаграсия ничего не хотела слушать. Это она настояла, чтобы мы ее сопровождали. К сожалению, я согласилась, а потом мне пришлось очень сильно об этом пожалеть, - Лаура поморщилась, отгоняя неприятное воспоминание о той ночи, - Вы даже не представляете, как я жалею, что пошла тогда в церковь. Но именно в ту ночь наша с Альтаграсией дружба закончилась навсегда.
«Кто бы мог подумать, что именно Лаура окажется самой уравновешенной из подружек Альтаграсии», - не без удивления отметила Лила про себя, - «В отличии от Марины повествование пока что гладкое, а в противовес Рикарде она совершенно не нервничает, хотя, когда я упомянула венчание слегка растерялась, но это еще ничего не значит. Да, Лаура ненавидит Альтаграсию, но убить человека только ради того, чтобы твоего врага отправили в тюрьму… надо быть законченным психом, а Лаура, если с ней немного пообщаться, выглядит вполне вменяемой…» - девушка, поддавшись вперед, внимательно посмотрела на свою собеседницу, - Что же такого страшного могло произойти, что вы расстались заклятыми врагами?
Тем временем Рене направлялся обратно в лабораторию, держа в руках огромную колбу, наполненную готовым вином, однако услышав голоса, доносившиеся из-за двери, в нерешительности замер, прислушиваясь к разговору полицейской со своей начальницей.
- В ту ночь Альтаграсия убила местного священника, - выдержав паузу, ответила Лаура, - Или вам этого мало? А мы все это время, ничего не подозревая, ждали ее снаружи. Альтаграсия сказала, что поговорит с падре Себастьяном, и пошла в церковь… Хулиан так и не появился, а я устала ждать, поэтому ушла, что было дальше, я не знаю. И не удивлюсь, если выяснится, что Альтаграсия убила вчера Хулиана.
- А зачем ей убивать Хулиана? Уж скорее другим выгодно, чтобы в полиции считали, будто Альтаграсия сделала это.
- Понятия не имею, - пожала плечами Лаура, не подозревая, что имя убийцы давно известно сидевшей перед ней полицейской, - Я не утверждаю, что это сделала именно она, но уверена, что убийство Хулиана кому-то было выгодно. Может быть, он что-то знал о прошлом… И тот, кто его убил, боялся чего-то. Не думаю, что бедного Хулиана задушили просто так, чтобы напугать нас и гостей праздника.
«Неожиданная проницательность со стороны Лауры. Само собой, слишком уж Алирио рисковал, чтобы убивать для красоты, здесь что-то большее. Но с какой стати ему бояться Хулиана? Скорее всего, тот насолил чем-то сообщнице или человеку, посвятившему Алирио в дела январской ночи. Например, знал о ней или нем что-то такое, что могло навредить», - исподлобья посмотрев на сидевшую перед ней женщину, полицейская пожала плечами и решила попытаться переиграть, - А может быть, убийца хотел как раз всех напугать?
- Тогда и жертвой был бы выбран первый попавшийся человек, который не представляет для убийцы никакого интереса, - подумав об Алирио, Лаура с улыбкой продолжила, - Например, мой помощник Рене.
- Скажите, - задумчиво протянула Лила, что-то помечая в своем блокноте, - Сеньора Агуеро могла бы убить Хулиана? Говорят, что у них в прошлом был роман.
Лаура не успела ответить, потому что из коридора послышался грохот и звон разбитого стекла.
Полицейская, резко поднявшись, бросилась к двери. Распахнув ту настежь, она увидела Чичиту, без сознания лежавшую на полу, а вокруг головы женщины была небольшая красная лужица. Лила, было, сделала шаг вперед, но, присмотревшись, усмехнулась и перевела взгляд на незнакомого молодого человека, которого сразу не заметила. Тот в спешке пытался собрать осколки от некоего стеклянного сосуда.
- Что случилось? – раздражено спросила Лаура, вышедшая следом за Лилой.
- Она хотела меня убить, - всхлипнул Рене, - Я принес колбу с вином сеньорите Лауре, и вы говорили, и я не хотел мешать, - он судорожно сглотнул, - А тут она… схватила меня… загробным голосом… Что я тут делаю… А я тут работаю, вот принес колбу с вином…
Вздохнув, Лила склонилась над Чичитой и проверила той пульс:
- Надо поднять её и отнести в лабораторию, - обратилась она к парню, но тот попятился назад и отрицательно замотал головой.
- Что здесь за шум?! – Лила обернулась и увидела Людовико Агуеро дель Торо в компании Рикарды и Алирио. Вся троица быстрым шагом направлялась к ним. Встретившись с Алирио взглядом, девушка поспешила опустить глаза. Тем временем Людовико, театрально закатив глаза, схватил сына за руку и пошатнулся, - Мужайся, сынок! Убили Чичиту! Я – вдовец!
Алирио хотел ответить, но в этот время Чичита тихо застонала, приходя в себя.
- Это вино, а не кровь, - покосившись в сторону Людовико, ответила Лила, - Молодой человек… - девушка обернулась и нахмурилась. Трусливый незнакомец испарился без следа, - Уронил колбу с вином, а ваша жена видимо поскользнулась и упала.
- Когда она успела наклюкаться до такой степени… - брезгливо поморщился Алирио и, достав из кармана пиджака платок, провел им по лбу.
- Какое счастье! – радостно воскликнул Людовико, но под тяжелым взглядом сына, осекся и замолчал, - «Теперь она точно ничего лишнего не скажет, мы отправим её в лечебницу, и все будут счастливы», - он выдавил из себя улыбку, - Я так рад, что моя любимая Чичита жива! Это чудо!
- Мне кажется, что стоило бы помочь ей подняться, - обратилась Лила к Алирио.
Молодой человек, с трудом скрывая отвращение, приблизился к матери и, схватив ту за руку, рывком поднял. Женщина, придя в себя, тихо вскрикнула и попыталась сопротивляться, но молодой человек оказался сильнее.
- Как вы себя чувствуете? – без особого энтузиазма поинтересовалась Лила, но сеньора Агуеро лишь промычала что-то в ответ.
Алирио кивком головы указал отцу на Чичиту и, когда тот неловко подхватил жену на руки, молодой человек принялся вытирать руки носовым платком.
- Как видите, сеньорита, моя мать не способна на дружеские беседы, - сухо произнес Алирио.
- Полагаю, что будет способна, когда придет в себя, - парировала полицейская.
- Когда моя жена вернется из санатория, то с радостью ответит на все ваши вопросы, - подал голос Людовико, силясь удержать на руках свою супругу.
- Что еще за санаторий? – нахмурилась Лила.
- После вчерашнего происшествия на празднике ей стало совсем плохо, - пояснил несостоявшийся вдовец, - Она состоит на учете в очень хорошем заведении, куда сегодня же отправится, чтобы подлечиться и отдохнуть. Сейчас как раз должны приехать наши друзья, работающие в этом милом месте.
- Значит, вы собираетесь отправить жену в сумасшедший дом? - хотя ее слова были обращены к Людовико, полицейская в упор посмотрела она на Алирио. «Большей глупости и придумать сложно, если Чичита не причастна к убийству Хулиана. Теперь Каликсто с радостью схватится за идею, что это она убила Хулиана, и поэтому семья отправляет ее куда подальше, чтобы защитить от правосудия. И он может решить, что все Агуеро дель Торо в курсе произошедшего на виноградниках, а возможно, и сговорились, чтобы вернуть Альтаграсию в тюрьму. Хотя это уже проблемы Алирио, раз он такой дурак, что не понимает, какие могут быть последствия».
Людовико хотел что-то ответить, но Алирио не дал отцу и рта открыть:
- Сеньорита… Альварес, кажется? – полицейская с усмешкой кивнула, и он продолжил, - Мы с радостью сообщим вам адрес санатория, чтобы вы в любое время могли навестить мою мать.
- Мы ничего не скрываем, - поспешно добавил Людовико, - А теперь, если у вас нет больше вопросов, то мы, пожалуй, пойдем. У нас много дел, адрес вам потом даст Рикарда, - с этими словами он развернулся и медленно побрел по коридору, неся на руках Чичиту. Алирио, не переставая улыбаться, не спеша пошел следом за ним.
- Пойду, скажу уборщице, чтобы прибралась здесь, - пробормотала Рикарда, почувствовав себя неуютно в присутствии полицейской. Ей казалось, что лейтенант Альварес не только прекрасно осведомлена о событиях той ночи, когда убили падре Себастьяна, но и может читать ее сокровенные мысли.
Когда женщина покинула место происшествия, Лила повернулась к Лауре, молча наблюдавшей за всем происходящим. Картина, разыгравшаяся на их глазах, отвечала на её вопрос о Чичите в полной мере. «Надо оставить это Каликсто, пусть он разбирается с семейкой Агуэро» - мрачно подумала она.
- Мне надо работать. У вас еще будут вопросы? - спокойно поинтересовалась Лаура.
Лила поймала себя на мысли, что на сеньориту Брисеньо увиденное не произвело никакого впечатления, но тут же одернула себя. В конце концов, она сама не испытывала никаких эмоций, чтобы зацикливаться на поведении других людей.
- Нет… - начала, было, полицейская, но послышались приближающиеся шаги, и она замолчала.
В коридоре появилась светловолосая девушка. Приблизившись, она мельком посмотрела на разлитое вино и обратилась к Лауре:
- Рене прибежал к нам с Эрнесто и начал нести какую-то чушь про Жену Иуды, но я так ничего и не поняла. Здесь была Альтаграсия?
«Каликсто говорил, что она вчера очень «тепло» встретила свою тетю», - отметила Лила про себя, а вслух пояснила:
- Нет. Это Чичита, наверное, опять выпила и устроила здесь целое цирковое представление, - когда девушка недоуменно посмотрела на неё, полицейская улыбнулась, - Я – лейтенант Альварес. Мне нужно задать несколько вопросов сеньору Синклеру. Вы говорили…
- Дядя собирается на виноградники, - прервала её Саграрио, - А что собственно случилось?
- Сеньорита Саграрио, вы разве не знаете о том, что вчера произошло убийство? – удивилась Лила.
- Слышала, но не понимаю, при чем тут Эрнесто… - бросив недоуменный взгляд на Лауру, она снова посмотрела на полицейскую и неуверенно произнесла, - Я могу вас проводить, но не уверена, что он еще не уехал.
- Была бы очень благодарна, - улыбнулась Лила, мысленно прикидывая, какие вопросы задаст племяннице Альтаграсии.

«Надеюсь, что сегодня Моника появится», - размышляла Альтаграсия по дороге домой, - «Чем быстрее я расспрошу эту девчонку, тем скорее это всё закончится, и я смогу вздохнуть спокойно».
Когда она подошла к церкви, то окончательно успокоилась и знала, как ей быть дальше. Конечно же, сам Маркос ни за что на свете не признается, что Моника не имеет никакого отношения к семье дель Торо, но можно заставить девушку рассказать правду о себе. То, что посланница Маркоса не ночевала в шале, хотя поселилась там пару недель назад, обнадеживало Альтаграсию. Она всегда считала, что, если человек боится, то для этого должен быть повод, в данном случае – ложь. Обмануть пожилую, не совсем здоровую женщину, для которой весь смысл жизни заключается в ожидании чуда, действительно очень легко, но для здравомыслящего человека сказки мало, нужно нечто большее, чтобы заставить его поверить, и, судя по поведению Моники, она это прекрасно понимает.
«Маме будет сложно принять правду, она слишком привязалась к этой девчонке, но со временем все образуется… Если бы у меня деньги, можно было бы уже сейчас сделать тест на ДНК, но вряд ли Маркос по своей воле согласится его оплатить, а если и согласится, то наверняка задействует все свои связи в столице, чтобы результат вышел таким, какой ему необходим. Хотя если эта Моника заявит свои права на наследство, этот тест нужно будет сделать, и Маркосу придется раскошелиться. Поэтому мне нельзя медлить, нужно постараться разоблачить самозванку раньше, чем это произойдет», - Альтаграсия окинула храм задумчивым взглядом и, поколебавшись немного, вошла в здание. В этот послеобеденный час в церкви никого не было, и Альтаграсия, облегчено вздохнув, медленно пошла вдоль скамеек к первым рядам. Она задумчиво посмотрела на алтарь и, перекрестившись, опустилась на колени. Закрыв глаза, она попыталась вспомнить хотя бы одну молитву, но в этот момент услышала чьи-то шаги позади себя.
- Вот уж не думала увидеть тебя в церкви после всего, что здесь произошло, - вздрогнув, Альтаграсия поднялась и, резко развернувшись, столкнулась нос к носу с Мариной. На мулатке был облегающий костюм, подчеркивающий её фигуру, что совсем не вязалось с образом благочестивой христианки, решившей прийти в церковь, чтобы помолиться. Приблизившись к сестре, она попыталась заключить ту в объятия, но женщина ловко увернулась.
- Здравствуй, - с усмешкой произнесла Альтаграсия и, оглядев Марину с ног до головы, добавила, - Ты тоже умеешь удивлять. Пришла исповедоваться?
- Я искала тебя, - улыбнулась мулатка, делая вид, что не замечает ехидства сводной сестры, - Зашла на свой страх и риск в шале, ты ведь знаешь, как относится ко мне Беренис, но удача была на моей стороне. Дверь открыла незнакомая женщина, по-видимому, служанка твоей матери, и сказала, что ты рано утром ушла в участок. Мне нужно было с тобой встретиться, это вопрос жизни и смерти, поэтому я пошла к участку, но когда вышла на площадь, то увидела, как ты входишь в церковь.
- И о чем же ты хотела со мной поговорить? – холодно спросила Альтаграсия, всем своим видом показывая, что не рада этой встрече.
Марина растерялась. Она не надеялась, что будет легко завоевать, если не дружбу, то хотя бы доверие Альтаграсии после всего, что произошло, и была готова к обвинениям в свой адрес, но не к равнодушию сестры. Понимая, что заранее подготовленная речь о том, сколько ей самой пришлось пережить за эти двадцать лет, здесь не пройдет, мулатка решила сразу приступить к делу:
- Я хотела предложить тебе свою помощь. Считаю, что нам необходимо объединиться и поддержать друг друга, - она выдавила из себя сочувствующую улыбку, - Например, я могу найти хорошего адвоката на тот случай, если тебя обвинят в убийстве Хулиана. Или же, если ты решишь разобраться с Вайсманом и с тем, что учудил наш папочка перед смертью. Там ведь тоже без адвоката не обойтись.
- Мне от тебя ничего не нужно, - отрезала Альтаграсия и, заметив недовольство на лице Марины, добавила, - Но за заботу спасибо. Услышать от тебя предложение о помощи еще более непривычно, чем увидеть тебя в святом месте.
Альтаграсия направилась, было, к выходу из церкви, но Марина преградила ей дорогу и с жаром продолжила:
- Не нужно сразу отказываться. Подумай. Да, мы никогда не были близки с тобой, но как бы там ни было, мы – сестры и должны держаться друг друга, чтобы победить всех и вернуть то, что всегда принадлежало нам по праву.
Пока мулатка говорила, Альтаграсия внимательно слушала её, с трудом скрывая ироничную улыбку. Несмотря на то, что у неё с сестрой всегда были сложные отношения, Альтаграсия ждала её визита в тюрьму не меньше, чем от остальных подруг, ведь все они, кроме Лауры, дали в ту ночь клятву верности. Когда, спустя пару месяцев после приговора суда, Хака приехала к ней, чтобы поговорить о Глории, то сообщила Альтаграсии и о том, что Марина уехала из Кароры на следующий день после событий в церкви. За двадцать лет сводная сестра так и не навестила ее в тюрьме, а теперь, когда на горизонте замаячило наследство отца, вдруг появилась с предложениями дружбы.
Сев на скамейку, Альтаграсия окинула Марину задумчивым взглядом, отмечая, что та смотрит на неё с нескрываемой надеждой. Расспрашивать сестру, почему та так неожиданно исчезла из Кароры, а теперь вернулась, она не собиралась, прекрасно зная ответы на все вопросы:
- Нам надо держаться вместе? С каких пор ты стала пользоваться этим местоимением? Что-то я не припомню, чтобы ты пыталась как-то помочь, когда меня приговорили к пожизненному заключению. Но ты ведь прекрасно знала, что я невиновна, что я не могла убить Себастьяна, потому что любила его, однако ты предпочла трусливо сбежать, - Альтаграсия грустно улыбнулась, - А теперь ведешь себя так, словно я тебе что-то должна, хотя это не так.
- Вот ты как! – возмущенно воскликнула Марина, но тут же понизила голос, вспомнив, где они находятся. От прежней доброжелательности не осталось и следа. Мулатка не считала необходимым продолжать играть перед сестрой, если та отказалась от сотрудничества. Всё равно никакой пользы от Альтаграсии быть не могло, учитывая, что она находится на прицеле у полиции, - Решила прибрать все к своим рукам, а меня оставить с носом? Надеешься, что все получит твоя дочь?
Резко вскочив, Альтаграсия стала наступать на сестру:
- Откуда ты знаешь?!
- Птичка на хвосте принесла, - огрызнулась Марина, делая шаг назад, - Вот только интересно, где ты все это время скрывала вашу с Хулианом дочь? Хотя знаю… - она выдержала паузу, - Наверное, это одна из девиц, которых привезла в Кароре твоя верная Хака.
- Нет, ты ошибаешься… - Альтаграсия хотела сказать, что их с Хулианом дочь умерла, но в последний момент передумала. «Марине не обязательно знать, что это неправда. По крайней мере, пока не обязательно», - отметила она про себя, а вслух сказала, - Не понимаю, о ком ты говоришь, но моей дочери не было на Празднике Урожая. Она была в доме своего приемного отца
- Ты обо всем позаботилась, продумала все до мелочей, - процедила Марина, - И это ты убила Хулиана, потому что он узнал, что в Кароре появилась ваша дочь, и решил сблизиться с девчонкой, чтобы урвать кусочек пирога. Ведь так?
- Конечно, - неожиданно спокойно согласилась Альтаграсия, - Ты очень догадливая, но в одном ты ошиблась. В отличие от тебя я уважаю последнюю волю нашего отца. Вчера Буэновентура мне все объяснил, включая то, что завещание будет оглашено только через год, когда истечет срок договора с Вайсманами. И, если папа оставит всё моей дочери или мне, то я буду только рада, но если это не так, то не собираюсь оспаривать завещание.
Несмотря на первоначальный испуг, Альтаграсия теперь с нескрываемым удовольствием наблюдала за переменами в лице Марины. Сначала она решила, что сестра узнала о существовании Глории, но как оказалось, кто-то рассказал ей о Монике, не называя имени, а потом сама Марина, видимо, обдумала ситуацию и пришла к выводу, что девушку в Карору привезла Хака. «Пусть думает, что это я убила Хулиана, а также узнает о Монике. Теперь она обязательно попытается подружиться с самозванкой и завоевать её доверие, но это напугает Монику, а может и самого Маркоса собьет с толку. Мне же это только на руку, потому что так будет легче вывести девчонку на чистую воду», - подумала Альтаграсия.
- Невероятно, ты даже не отрицаешь, что убила его, - Марина развела руками, - Ты хоть понимаешь, чем тебе может грозить убийство Хулиана? Наверное, нет, но я все равно хочу помочь тебе избежать тюремного заключения…
- Марина, мне не нужна твоя помощь и лживая забота, - перебила ее Альтаграсия и почти по слогам проговорила, - Я тебе уже сказала, что не собираюсь объединяться. Я давно перестала считать тебя своей сестрой, да и ты никогда меня не любила по-настоящему, поэтому не нужно сейчас притворяться. Мы совершенно чужие люди, и ты можешь делать, что твой душе угодно, но без меня.
- Мы – дочери Хуана Висенте и не можем быть чужими друг другу, - небрежно махнула рукой Марина, предпринимая еще одну попытку убедить Альтаграсию, - Как ты не понимаешь? По-настоящему чужие люди сейчас живут в нашем особняке! И они за этот год могут уничтожить то, что наш отец оставил нам с тобой!
- Перестань, - выслушав эту тираду, Альтаграсия насмешливо улыбнулась, - Ты выглядишь глупо и нелепо, пытаясь убедить меня. Жизнь научила меня рассчитывать только на себя и не верить таким, как ты. Прощай, - развернувшись, она направилась к выходу из церкви.
- Ты еще пожалеешь об этом! – крикнула ей вслед Марина, - Я тебе обещаю!
Альтаграсия остановилась и обернулась к сестре.
- Я и так о многом жалею. Например, о том, что по глупости призналась в том, чего не совершала. Что никому не сказала о вашем присутствии в ту ночь. Но я наивно верила в дружбу, в преданность и во взаимовыручку. Если бы я не промолчала тогда, то моей дочери не пришлось бы расти в доме Рохас Паулей, и Маркос не был бы приемным отцом Моники, а моя мать не сошла бы с ума от горя. Не говоря уже о том, что мне самой не пришлось бы угробить 20 лет жизни за решеткой. И после этого ты будешь мне угрожать? Лучше держись подальше от меня, моей матери и особенно от моей дочери, – Альтаграсия развернулась и направилась к выходу, в красках представляя, как после ее слов Марина бросается на поиски Моники. А потом будет соблазнять девушку рассказами о том, как они вместе сокрушат всех недоброжелателей семьи дель Торо, поселятся в доме и будут распоряжаться своими деньгами, которые поделят между собой пополам. «Если Моника и не испугается такого напора, то может попасть в сети моей сестрички, и тогда сама себя разоблачит. Ну а если она ей поверит, то у Маркоса будет еще одна головная боль в лице моей сестрицы», - усмехнулась про себя Альтаграсия.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:02

Когда Альтаграсия вышла из церкви, Марина прошептала проклятие ей вслед. Она не ожидала, что та будет так себя вести, предполагая, что сможет убедить сестру в своей искренности. Такой исход разговора сильно задел мулатку, ведь она возлагала большие надежды на союз с Альтаграсией. Пытаясь собраться с мыслями и решить, что делать дальше, Марина бросила равнодушный взгляд на пол. Рядом со скамейкой лежал розарий. Подняв четки, женщина внимательно осмотрела их и не без удивления заметила на них инициалы Беренис дель Торо.
«Надо же, какой набожной стала моя любимая сестрица. Никак, приходила замаливать свой грех – убийство Мореры», - хмыкнула Марина, не сомневаясь, что именной розарий выпал из кармана у Альтаграсии, когда та вскочила, - Надо еще раз сходить в шале и расспросить служанку про новоявленную дель Торо, - она еще раз оглядела розарий, - Или даже с самой Беренис. Заодно верну ей это.
Она шла медленно, обдумывая всё, что ей сказала сестра, и начинала склоняться к тому, что Маркосу удалось обмануть Альтаграсию. Марина сомневалась, что Рохас Пауль в действительности удочерил дочь Альтаграсии и Хулиана, учитывая его ненависть к убийце брата. В подтверждение её теории, что девчонка - обычная самозванка, говорило и то, что Альтаграсия была приговорена к пожизненному заключению и, если бы президент не расщедрился и не подписал амнистию, то женщина умерла бы за решеткой. «Можно представить, что Маркос действительно каким-то образом взял на воспитание дочь Альтаграсии, но с какой целью? Чтобы издеваться над девчонкой? Чтобы потом представить её семье дель Торо и через неё подобраться к деньгам? И каким образом он мог узнать, что именно эта девочка - дочь моей сестры?» - размышляла мулатка, - «Нет, всё это не вяжется с тем, что Альтаграсия должна была сгнить в тюрьме, и Маркос не мог знать, что она выйдет на свободу спустя двадцать лет, он ведь не ясновидящий. А если бы он издевался над Моникой...» - она остановилась и задумчиво посмотрела куда-то вдаль, - «Опять не то. Не верю я, что Маркос мог бы проявить такое великодушие, ведь кроме издевательств над ребенком, его надо кормить, поить и одевать, как ни крути, но ему приходилось заботиться, чтобы Моника дожила до сегодняшнего дня. Так какой толк? Легче поверить, что журналист сговорился с какой-то аферисткой, чтобы она выдала себя за дочь Альтаграсии, втерлась в доверие, а потом уничтожила. Да, скорее всего, так оно и было», - Марина удовлетворенно улыбнулась. Такой вариант ей понравился, а главное, казался ей логичным, - «Мне надо поговорить с Маркосом и попытаться выяснить, что тот задумал на самом деле, а когда всё узнаю и разберусь в этой ситуации с так называемой дочкой моей любимой сестрички, то предложу Рохас Паулю свою помощь в уничтожении Альтаграсии. Она еще пожалеет, что так обошлась со мной. Горько пожалеет», - женщина остановилась и, оглядевшись по сторонам, развернулась и пошла в обратном направлении, чтобы отправиться в поместье «Рохас Пауль», - «Не стоит тратить время на Беренис, лучше сразу поехать к Маркосу, если повезет, то там я встречу и эту девушку, выдающую себя за дочь Альтаграсии».

Буэновентура прибыл в офис с опозданием, потому что по дороге на работу решил заехать в полицейский участок, чтобы дать официальные показания. Оказавшись в приемной президента, он увидел Эмму, что-то сердито говорившую Корделии, размахивая перед испуганной секретаршей какой-то папкой с документами.
- Я уже тысячу раз объясняла, как должна выглядеть правильно составленная смета. Неужели непонятно? Или ты думаешь, что я каждый раз буду переделывать за тебя, чтобы сделать баланс за месяц?
- Добрый день, Соломон у себя? – Буэновентура с жалостью посмотрел на Корделию, виновато опустившую взгляд в пол.
Эмма раздраженно дернулась, но когда повернулась к Буэновентуре, на ее лице сияла улыбка.
- Сеньор Буэновентура, как вы себя чувствуете? Все хорошо? – не дожидаясь ответа, она продолжила, - Соломон разговаривает с Рикардой в кабинете Людовико. Кажется, Чичита опять что-то натворила.
Поблагодарив Эмму, Буэновентура поспешил по коридору, чтобы разыскать Вайсмана и выяснить, что произошло.
- Что случилось? – встревожено спросил он, как только оказался в кабинете Людовико.
- Это я как раз и пытаюсь выяснить, - угрюмо ответил Соломон, кивнув в знак приветствия пожилому мужчине и снова обернувшись к Рикарде.
- Случилось! – выпалила та, театрально взмахивая руками, - Эта полицейская пришла, чтобы арестовать Чичиту. Уже наручники приготовила, но сначала зачем-то хотела допросить Эрнесто. Может, и его тоже хотела арестовать? – женщина задумалась, но через секунду махнула рукой и продолжила тараторить. Пока она допрашивала Лауру, Чичита решила напасть на Рене, но он ударил ее бутылкой по голове, и Чичита потеряла сознание.
- Ты уверена, что ничего не перепутала? - обменявшись с Буэновентурой многозначительным взглядом, поинтересовался у Рикарды Соломон.
- Ничего я не перепутала, но если мне не верите, то поговорите с Лаурой. Она там тоже была и все видела, - обиженно протянула женщина.
- Хорошо, и где сейчас Лила и Чичита? – вздохнув, спросил Соломон, поднимаясь с кресла Людовико.
- Где Лила, не знаю, а Чичиту унес Людо… вико, - запнувшись, ответила Рикарда, - Сеньор Агуеро собирается ее отправить в лечебницу. Кажется, она совсем того…
- Того? – непонимающе переспросил Буэновентура, которому весь рассказ показался каким-то бредом.
- Того! – Рикарда выразительно покрутила у виска пальцем, - С катушек съехала.
- Надеюсь, с ней все в порядке, - озабоченно протянул Соломон.
- Не сомневайся, с ней все будет в порядке. Мы о ней позаботимся, - послышался голос Алирио, который как раз вошел в кабинет отца, - У моей матери был нервный срыв, поэтому мы решила отправить её отдохнуть.
- Алирио, - Соломон замялся, не зная, как лучше спросить, но понимая, что должен задать этот вопрос, - Неужели, это правда, что полиция пришла арестовать Чичиту?
- С чего ты взял, Соломон? Моя мать, конечно, сумасшедшая, но она не убийца. Нервный срыв у неё из-за переживаний, – стараясь сохранять спокойствие, объяснил Алирио.
- Но эта полицейская… Я ничего не имею против Чичиты, хотя… - подала голос Рикарда, но резко замолчала, почувствовав на себе взгляд Алирио.
- Ладно, пусть разбирается полиция, - Соломон вздохнул, - Буэновентура, пойдем в мой кабинет. Хочу с тобой кое о чем посоветоваться.

Поместье оказалось совсем не таким, каким представляла его Марина. Когда она жила в Кароре, то слышала об этом месте исключительно положительные отзывы, впрочем, как и о семье Рохас Пауль, что было неудивительно. Жители Кароры боготворили Себастьяна, готового прийти на помощь всем страждущим в любое время суток. Как казалось Марине, если бы священник был умнее, то мог бы зарабатывать деньги, делая вид, что умеет исцелять различные болезни одним лишь прикосновением. Она не сомневалась, что назови Себастьян себя чудотворцем, люди без промедления поверили бы ему. Наверное, именно из-за отзывов тех, кто побывал в поместье, Марина в своем воображении видела это место необычайно красивым, но на деле владения Рохас Паулей представляли собой жалкое зрелище. «Такое ощущение, что все эти годы Маркос только и делал, что сидел и пил пиво», - подумала Марина, заметив неподалеку от двери, ведущей в дом, кресло на котором лежало несколько пустых бутылок, еще парочка валялась на полу.
Ничуть не удивившись отсутствию звонка, мулатка постучала в дверь и отступила назад. Несколько минут стояла тишина и, когда уже Марина решила, что дома никого нет, послышались приближающиеся шаги, и грубоватый женский голос спросил:
- Кто там?
- Скажи Маркосу, что пришла Марина Батиста. Дочь Хуана Висенте дель Торо.
- Его сейчас нет, - сообщила незнакомая женщина, открывая дверь, - Маркос… - она осеклась, увидев гостью, и изумленно оглядела ту с ног до головы.
Марина, не ожидавшая еще когда-либо встретиться с Деоной, и уж тем более, в Кароре, побледнев, отпрянула назад. «Этого просто не может быть», - думала она, не сводя пристального взгляда с Деоны, которую не видела больше года, - «Какого черта она здесь делает?»
Но озвучить свой вопрос Марина не успела. Деона первой пришла в себя и, не особо церемонясь, схватила гостью за руку.
- Лихо ты, Кандида! – с неподдельным восхищением в голосе воскликнула она, - Марина Батиста, говоришь?! Дочь старика дель Торо? Ну-ну… - заметив смятение на лице мулатки, она рассмеялась, - Чего? Не ожидала меня увидеть, да? - Марина, судорожно вздохнув, оглянулась, пытаясь заглянуть в дом, чем опять рассмешила свою старую знакомую, - Нету там никого. Маркос уехал в Каракас по делам.
- А девушка? – спросила Марина и закашлялась.
- Моника что ли? – вопросом на вопрос ответила Деона и пожала плечами, - Да она тут и не живет больше. Чего ты так разнервничалась? Не рада меня видеть?
- Что тут делаешь? – выдохнула мулатка, понемногу приходя в себя и вновь чувствуя себя в относительной безопасности.
- Живу, - отмахнулась Деона, - Но это не так интересно. Лучше расскажи, как тебе удалось выдать себя за дочку богача. Сколько стоили документы? Тебя никто не заподозрил?
- В этот раз я не играю, - тихо ответила Марина. Можно было всё свести к шутке и запутать Деону, но она слишком хорошо знала эту женщину. Если та заподозрит, что её обманывают, то из кожи вон вылезет, но узнает правду, а потом вполне осознанно навредить, поэтому Марина решила отвечать правдиво на те вопросы, которые можно проверить, - Меня действительно зовут Марина Батиста. Это мое настоящее имя, а Кандида… - она усмехнулась, - Творческий псевдоним.
- Да ладно! Творческий псе… - отмахнувшись, женщина окинула стоявшую перед ней женщину оценивающим взглядом, - А ты неплохо выглядишь, Канди. Радуешься, небось, денежкам…
- Не называй меня Кандидой, - процедила Марина и замолчала, поймав на себе настороженный взгляд Деоны.
- С чего бы это вдруг? – удивилась та, - Это ты можешь свою родню дурачить, но я-то тебя как облупленную знаю, - помолчав, она подошла к Марине и заглянула той в глаза, - Э… да ты никак боишься, что семейка узнает о твоем прошлом, Канди? Ну да, такие как ты, им не нужны, и деньги отобрать могут!
- Перестань нести чушь, - прошипела Марина. У неё была мысль расспросить Деону о Монике, ведь, судя по всему, она знакома с этой девицей, но праздное любопытство бывшей подружки, задушило это желание на корню, - Если Маркоса нет, то я, пожалуй, пойду…
Деона поспешила преградить ей путь:
- Куда это ты собралась? Разве так поступают со старыми друзьями?
- Уйди с дороги…
- Нет, ты только представь, зазналась! – всплеснула руками Деона, - Тебе не говорили, что, если везет, то надо делиться с друзьями? – Марина, оттолкнув ее, направилась к двери, но женщина оказалась проворнее и вновь оказалась перед мулаткой, - «Нет уж, такой шанс нельзя упускать. Получила себе миллионы и радуется. Что для неё какая-то пара тысяч, если будет опасность потерять все?» - широко улыбнувшись, Деона продолжила, - Неужели, только пришла и уже убегаешь? Знаешь, в последнее время мне не везет, для полного счастья мне не хватает всего лишь трех-четырех тысяч долларов.
- Деона, у меня нет таких денег, - раздражено ответила Марина.
- Если не хочешь, чтобы я пошла к твоим родственничкам или в полицию, то придется найти, - парировала та.
«Нельзя ей давать деньги», - мрачно отметила про себя мулатка и тут же добавила, - «Если бы они у меня еще были. Но Деоне никогда не понять юридических тонкостей, но она может рассказать Маркосу, он постарается использовать эту информацию против Альтаграсии, а в итоге пострадаю я. Нет, этого удовольствия я не доставлю никому, тем более теперь, когда слишком многое поставлено на кон».
Деона с улыбкой наблюдала за переменами в лице Марины, наивно полагая, что та, оценив, чем ей может грозить отказ выплатить названую сумму денег, не будет упрямиться.
- Ну что? Всё еще уходишь? – нетерпеливо спросила она.
- А если я дам тебе денег, то ты никому никогда ничего не скажешь? – уточнила Марина, думая о своем и сжимая в руке розарий, оброненный в церкви Альтаграсией, - «Проще её убить, чем снабжать деньгами».
- Обижаешь! – возмутилась Деона, - Ты же знаешь, что Деона Лейшнер – человек слова!
- Я согласна, - выдавила из себя улыбку Марина, - Только с собой у меня такой суммы денег нет, я привезу завтра. А пока что ты могла бы показать мне ранчо и рассказать, как ты здесь очутилась...

- Я был с утра в полицейском участке, разговаривал с Лилой, но толком ничего не узнал, - произнес Соломон, когда они с сеньором Брисеньо закончили обсуждать важные деловые вопросы, касающиеся винодельни.
- Я тоже там был, но Лилу не застал, а Каликсто уехал в Каракас, - вздохнул Буэновентура, - Насколько я понял, подозревают Чичиту? – мужчина помрачнел, - Не знаю, Чичита со странностями, конечно, но я бы никогда не подумал, что она может вот так запросто убить человека… Хотя с другой стороны, уже хорошо, что в полиции не стали, как двадцать лет назад, сразу обвинять бедную Альтаграсию.
- Не знаю… - задумчиво пробормотал Вайсман, жестом приглашая собеседника сесть, - Одно обстоятельство мне никак не дает покоя. Как ты думаешь, смогла бы женщина одна таким образом повесить Хулиана? Что-то я сомневаюсь, а вот мужчина справился бы. Если вспомнить присутствующих на празднике мужчин, то больше всего подходит Маркос. Он мог это сделать, чтобы подставить Альтаграсию, ведь, насколько я понял, убитый был ее женихом и отцом Моники. Он-то должен был его знать.
- Нет, Соломон... - Буэновентура запнулся и спустя несколько секунд добавил, - Я не думаю, что журналист способен на убийство. Но, если задуматься, то и Чичита тоже не способна… Хоть я сам видел, как она уходила с Хулианом из парка…
- А кто способен? Ты не видел больше ничего подозрительного?
- Не знаю, - печально произнес Буэновентура, вспоминая события вчерашнего дня, - Когда я увидел среди гостей Хулиана, то с одной стороны, очень удивился, а с другой, почувствовал какую-то тревогу. Сам не знаю, что меня смутило… Поэтому я сразу же поспешил позвонить Каликсто и постарался убедить его вернуться на праздник, а когда закончил разговор, то увидел, что Чичита уже вернулась и разговаривает со своим мужем. Я начал прогуливаться среди гостей, но Хулиана так и не встретил, поэтому решил, что Чичита просто уговорила его покинуть праздник. Когда Каликсто с Лилой приехали в парк, то я не стал им ничего говорить, решив, что хуже не будет, если они все проверят. Потом появилась Альтаграсия, а Маркос, казалось, только этого и ждал. Сразу же набросился на нее с обвинениями. Не уверен, но, кажется, он никуда не уходил с праздника, а все время был там, словно дожидался ее прихода. Вот кого я не видел на празднике, это братьев Агуеро, но ты сам знаешь, что они никогда долго на наших мероприятиях не задерживаются, скорее, приходят на полчаса выполнить служебный долг, - Буэновентура грустно улыбнулся и продолжил говорить, - Еще я не видел Эрнесто, и Лаура искала его, но так и не нашла. Потом выяснилось, что Марина попросила его отвести ее на виноградники, а когда Лила нашла тело Хулиана и встретила их, то Эрнесто остался с ней. Честно говоря, ума не приложу, кто мог убить Хулиана Мореру, но уверен, что это было сделано только с одной целью – подставить Альтаграсию.
- Может быть… - протянул Соломон и мрачно добавил, - Но ты понимаешь, что это значит? Среди нас есть убийца… Если это какой-то фанатик, готовый на все, чтобы упрятать сеньориту дель Торо за решетку, то всем нам может грозить опасность. Кто знает, что взбредет ему в голову…

- Значит, Моника действительно дочь Альтаграсии? – уточнила Марина, когда Деона рассказала ей, как оказалась в этом поместье, а также упомянула дочь Рохас Пауля. Несмотря на обстоятельный рассказ, мулатку не покидало ощущение, что Деона что-то недоговаривает, но задавать встречные вопросы она не собиралась, ведь судьба служанки Маркоса была решена, а истинные причины, по которым та оказалась здесь, после смерти женщины не будут играть никакой роли.
- Ага, - согласилась Деона, - Маркос удочерил её, а теперь, когда Альтаграсия вышла из тюрьмы, приказал Монике подружиться с мамочкой.
- Зачем? Хочет через девчонку подобраться к деньгам дель Торо?
- Мне это совсем неинтересно, - отмахнулась Деона и, пожав плечами, добавила, - Но Маркос уверен, что она дочка этой маньячки. Он рассказывал мне, как встречался с ней утром… - женщина запнулась и поманила Марину рукой, - Пойдем, покажу конюшни.
- С кем он встречался? С Моникой или Альтаграсией? – полюбопытствовала Марина, входя следом за Деоной и скользя взглядом по стенам в поисках чего-нибудь, что могло бы стать орудием убийства.
- С Альтаграсией. Радовался, как ребенок. Альтаграсия у него спросила, не боится ли он, что она его убьет, а этот и счастлив. Представляешь?
- Да… - рассеяно ответила Марина, заинтересовавшись инструментами, стоявшими у стены, среди которых был и топор. Мысли сменяли одна другую со скоростью света, но мулатка не чувствовала страха, она была полна решимости избавиться от Деоны и лихорадочно придумывала, как это лучше всего проделать, - «Альтаграсия угрожала Маркосу? Вот так новость», - усмехнулась Марина про себя, поднимая топор, пока Деона продолжала делиться тем, что ей рассказал Рохас Пауль и угощать белого коня кусочками сахара, которые она прихватила из дома, - «А почему бы ей не выполнить свою угрозу? Пришла в поместье, чтобы поговорить с Маркосом о дочери, но его не оказалось дома, и она решила убить Деону, чтобы напугать журналиста и отбить у него охоту к авантюрам?»
- Знаешь, - заговорила Деона, но Марина, испугавшись, что та сейчас обернется, с силой ударила топором по спине женщины.
- Вот тебе доллары, - с ненавистью проговорила Марина, когда Деона упала, как подкошенная. Опасливо оглядевшись по сторонам, женщина нагнулась и рывком вытащила топор, торчавший из спины несчастной, после чего перевернула тело на спину. Она приготовилась нанести еще один удар, но Деона не двигалась. Тогда Марина наклонилась к своей жертве и, убедившись, что та не дышит, снова огляделась по сторонам. Увидев в дальнем углу груду тряпок, она бросилась туда и, схватив верхнюю, принялась торопливо вытирать ручку топора, приговаривая, - Вот видишь, Деона, как все произошло… Не надо было так плохо себя вести… Не надо… - бросив топор и тряпку на пол, Марина вытащила из кармана розарий и повертела в руках, - Никто не узнает, что это я… Это Альтаграсия… Конечно же, Альтаграсия… - прежнее спокойствие в одночасье сменилось страхом. Не выпуская из рук четки, женщина почти бегом бросилась к выходу из конюшни, но остановилась и оглянулась назад, - Нет… в доме я ничего не трогала… Ничего… - вернувшись к трупу, Марина небрежно швырнула розарий в лужу крови, образовавшуюся за каменном полу, - Вот так вот. Добро пожаловать назад в тюрьму, Альтаграсия, - с этими словами она забросила тряпку обратно в кучу и поспешила покинуть конюшню. Оказавшись на улице, она огляделась по сторонам и, не переставая бормотать что-то себе под нос, быстрым шагом направилась к выходу с территории поместья.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:02

Марина остановилась и, отдышавшись, огляделась по сторонам. «Теперь всё замечательно, я в безопасности», - решив для себя, что она находится на порядочном расстоянии от поместья «Рохас Пауль», женщина облегченно вздохнула и, сделав шаг вперед, еле удержалась на ногах, чувствуя, что её начинает трясти. Мулатка не испытывала жалости к Деоне, не было и сожаления о совершенном поступке, так как убийство казалось ей правильным выходом в сложившейся ситуации, - «Всё складывается наилучшим образом», - успокаивала себя Марина, - «Теперь Альтаграсия отправится в тюрьму, а все деньги отца достанутся мне. Всё просто замечательно…»
Сумев совладать с собой, женщина задумчиво посмотрела вдаль, пытаясь решить, как ей быть дальше. В начале она хотела вернуться домой и сделать вид, что ничего не произошло, но, вспомнив утренний визит Лилы, из поведения которой можно было понять, что в полиции не верят в виновность Альтаграсии, Марина нахмурилась.
- Альтаграсия может рассказать, что мы встречались в церкви, - пробормотала она, - Конечно, это ничего не значит, у меня даже мотива не было убивать служанку Маркоса, но, что если начнут копаться в моем прошлом, и… - Марина, судорожно вздохнув, затравленно оглянулась назад. Только сейчас она поняла, что не всё так прекрасно, как ей казалось, - Нет, этого не произойдет, всё же и так понятно, - мулатка почувствовала возрастающее волнение. Мысли начали путаться, и она, было, совсем отчаялась, но в памяти всплыл разговор с Эрнесто.
Накануне, пока они ждали, когда полиция соизволит их отпустить, Синклер развлекал её рассказами о нелегких буднях виноделов и сообщил, что во второй половине дня он обычно находится на виноградниках, так как «за всем нужно следить самому, если хочешь добиться успеха».
«Конечно же, мне необходимо найти Эрнесто. Он может обеспечить мне алиби, даже не заметив, как это сделает. Да, да, правильно», - она развернулась и быстрым шагом направилась в ту сторону, где находились виноградники, вновь мысленно убеждая себя, что все отлично, чтобы успокоиться, иначе её поведение может вызвать у Синклера ненужные подозрения.
Как бы скептично Марина не относилась к аутотренингу, но он ей помог. Когда она вошла на территорию, где начинались виноградники, то была относительно спокойна, по крайней мере, ей так казалось. Остановившись, она огляделась по сторонам, надеясь, что Эрнесто находится где-то неподалеку, но мужчины не было видно.
- Где же он… - произнесла Марина, углубляясь в виноградники. Через несколько минут она радостно улыбнулась, увидев вдали статную фигуру Синклера, - Эрнесто! – окликнула его мулатка, а когда мужчина обернулся, помахала ему рукой.
Эрнесто недоуменно смотрел на спешащую к нему Марину, пытаясь угадать, зачем та пожаловала на виноградники. Когда сестра Альтаграсии приблизилась, он приветливо улыбнулся:
- Привет. Что-нибудь случилось?
- Почему ты так решил? – деланно удивилась Марина и, не давая Эрнесто возможности ответить, продолжила, - Мне просто скучно сидеть в четырех стенах, я вспомнила, как ты говорил о своей работе, и решила навестить тебя.
Мужчина широко улыбнулся, приятно пораженный таким вниманием. Обычно, когда он что-то рассказывал, окружающие забывали об этом уже через пару часов, но Марина была исключением, что еще больше привлекало в ней.
- Ты не рад меня видеть? – обиженно спросила Марина, увидев, что Эрнесто не спешит вступать с ней в дискуссии.
- Что ты! – воскликнул тот и, отвернувшись, добавил, - Просто у меня много работы. Рабочий день скоро закончится, а еще столько всего нужно успеть…
Не дав ему договорить, мулатка взяла его за руку и, когда Эрнесто обернулся, грустно улыбнулась:
- Это из-за Лауры, да? Извини, это не мое дело, но вчера, когда она знакомила нас, мне показалось, что ваши отношения…
Эрнесто заметно напрягся. Ему не хотелось обсуждать с Мариной свои отношения с невестой, тем более, что утром он пообещал себе, что сведет встречи с мулаткой к нулю, и сейчас вспомнил об этом.
- Отношения – дело двоих, - он улыбнулся, - Я не знаю, созданы ли мы с Лаурой друг для друга, но нам хорошо вместе, - Эрнесто приподнял ветку винограда, решив перевести разговор в более безопасное русло, - Смотри, в этом году виноград будет отменный. Нам есть, чем гордиться, - оторвав небольшую гроздь, он протянул её Марине, - Попробуй, - когда женщина, улыбнувшись, взяла у него виноград, Эрнесто смущенно кашлянул. Он надеялся, что мулатка поддержит разговор об урожае этого года, но она молча разглядывала гроздь винограда. Чувствуя, что пауза затягивается, Синклер глупо улыбнулся и спросил, - Я вчера столько говорил, слова тебе вставить не дал. Расскажи о себе, что ли… У тебя кто-то есть? – помолчав, он добавил, - У такой красивой женщины, конечно же, должен быть жених.
Марина, удивленно вздернув брови, исподлобья посмотрела на Эрнесто. Она не ожидала от него подобных вопросов, особенно учитывая то, что сам мужчина не спешил рассказывать о своей личной жизни, поэтому поначалу растерялась, но быстро взяла себя в руки и обольстительно улыбнулась.
- Спасибо за комплимент, Великан, - стараясь придать своему голосу непринужденные нотки, произнесла она, - Но ты ошибаешься, я одинока. Мне нравилось быть свободной и не хотелось ни с кем вступать в серьезные отношения.
- Почему ты говоришь в прошедшем времени? – изумился Эрнесто и хотел еще что-то сказать, но, поймав на себе пристальный взгляд Марины, промолчал.
- Потому что тогда я еще не приехала в Карору и не познакомилась с тобой, - спокойно ответила мулатка. Заметив, что Эрнесто опустил глаза, она не смогла сдержать улыбки, - «Как мальчишка, у которого первое в жизни свидание, хотя, возможно, и тот был бы смелее», - приблизившись к Синклеру, она попыталась заглянуть тому в глаза, - Я сказала что-то не то?
- Да… то есть… нет… - замялся Эрнесто, мысленно коря себя за то, что вообще начал весь этот разговор. Ему казалось, что он симпатичен Марине, но сам мужчина не был готов что-то менять в своей жизни. Привычный уклад его вполне устраивал, и сейчас, когда он сам вывел Марину на этот разговор, в лишний раз уверился в своей жизненной позиции, - Ты извини…
Марина, предвидя, что сейчас Эрнесто может придумать тысячу отговорок, чтобы отправить её домой или вообще оставить тут одну, прильнула к его губам.
В этот раз Эрнесто даже не пытался ничего предпринимать и довольно быстро позволил себе расслабиться. «Это искушение, которое невозможно побороть», - промелькнуло у Синклера в голове, но когда Марина отстранилась от него, мужчина словно очнулся от сна и, опасливо огляделся по сторонам. Убедившись, что в этом секторе виноградников кроме них никого нет, он подавил вздох облегчения, норовящий вырваться из груди, - «Что же со мной такое?» - возмутился Эрнесто, но лишь в мыслях, - «А если бы нас увидел кто из рабочих, а потом об этом стало известно Лауре?» - представив реакцию невесты, с которой он не хотел расставаться, Синклер испуганно отпрянул от Марины.
- Что-то случилось? – встревожено спросила та.
Эрнесто, испытывая неловкость уже перед мулаткой, смущенно улыбнулся:
- Нет, что ты… но нам не следовало этого делать… это не хорошо…
- Тогда если все в порядке, может быть, составишь мне компанию? – невозмутимо спросила Марина, убедившая себя, что будет лучше, если они с Эрнесто вместе войдут в особняк, словно провели вместе большую часть дня.
- Какую компанию? – запинаясь, спросил тот.
- Не знаю, что ты подумал, но я всего лишь хочу погулять здесь и посмотреть на закат, - обезоруживающе улыбнулась Марина, - И предлагаю тебе присоединиться. Беззащитной женщине опасно совершать такие прогулки в одиночестве, тем более, если эта женщина – потенциальная наследница огромного состояния.
Эрнесто, чувствуя невероятное облегчение оттого, что Марина не заводит разговор о поцелуях, нервно рассмеялся. Её молчание вселяло в него надежду, что на этом все и закончится, так толком и не начавшись. Они с Мариной останутся хорошими друзьями, а Лаура никогда не узнает об этих двух инцидентах. Посмотрев на наручные часы, Эрнесто согласно кивнул и, улыбнувшись, посторонился, пропуская Марину.
Следующие два часа пролетели незаметно. Мулатка больше не упоминала Лауру, и Эрнесто чувствовал себя абсолютно счастливым человеком, болтая с Мариной на различные темы. Что особенно его радовало, все их беседы сводились к тому, что было интересно Синклеру, и о чем он мог говорить сутками.
«Сколько у нас общего», - отметил он про себя, любуясь закатом.
- Надо же, живу здесь чуть больше девяти лет, а никогда не наблюдал, как садится солнце, представляешь? – улыбнулся он, когда они шли к особняку.
- Как-нибудь повторим? – поинтересовалась Марина.
- С удовольствием. Сегодняшний день один из самых приятных в моей жизни, - когда Марина звонко рассмеялась, Синклер понял, что последнюю фразу озвучил вслух, и смущенно улыбнулся.

Симон привычным жестом повернул ключи в зажигании и, заглушив мотор, вылез из машины. На ранчо было темно и тихо, но это нисколько не смутило молодого человека, которому было прекрасно известно о том, что Маркос уехал в Каракас на несколько дней. К тому же, он был уверен, что Деона воспользовалась отсутствием хозяев и уже укатила куда-нибудь развлекаться, однако машина была на стоянке, а дом – не заперт. Почувствовав что-то неладное, Симон толкнул дверь и громко крикнул:
- Деона, это я, Симон! Все в порядке? Где ты? – не услышав ответа, он осторожно переступил порог дома и на ощупь добрался до выключателя. Зажмурившись от яркого электрического света, молодой человек предпринял еще одну попытку, - Деона, где ты? Деона!
Обыскав весь дом и не найдя ничего подозрительного, а также ничего, что могло бы указать на причины таинственного исчезновения служанки, Симон, вооружившись фонариком, вышел из дома и направился в сторону подсобных помещений. Проходя мимо конюшни, молодой человек заметил что-то, что привлекло его внимание, поэтому остановился и посветил фонариком в ту сторону.
- Деона, вот ты где! – воскликнул он, когда яркий луч выхватил из темноты лежащую на земле женщину, - Что с тобой? Неужели, напилась и уснула прямо здесь? - громко проговорил он, направляясь к служанке, однако подойдя ближе, остановился как вкопанный в нескольких шагах от нее, - Что… - молодой человек не договорил, торопливо оглядывая помещение и рисуя в воображении картину того, что случилось.
Симон присел на корточки и попытался нащупать пульс, однако через пару секунд у него не осталось ни малейших сомнений в том, что Деона мертва. Он хотел, было, подняться, но в этот момент заметил какие-то четки, брошенные на пол рядом с телом. Наклонившись поближе и брезгливо поморщившись, он двумя пальцами поднял их за крестик, чудом не испачканный в крови убитой. Поднеся поближе к лицу, он сумел разглядеть инициалы «БДТ».
- БДТ… - задумчиво протянул Симон, выпрямляясь и думая, кому мог принадлежать именной розарий с такими инициалами, - Моника! – неожиданная догадка осенила молодого Рохас Пауля, - Конечно же, это Моника. Но зачем?

Глория специально встала рано утром, чтобы, не теряя времени, приступить к дипломной работе. Однако ее подруги не разделяли энтузиазма девушки, поэтому ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы разбудить и вытащить из постелей Мику и Петунию.
После легкого завтрака подруги отправились на прогулку по городу, а сама Глория уселась перед компьютером, чтобы составить примерный план работы над будущим дипломом. Но через пару минут ее занятие было прервано громким стуком в дверь. Решив, что это Мика и Петуния вернулись, девушка торопливо подошла к двери и рывком распахнула ее, приготовившись отчитать лентяек, однако на пороге стояла хозяйка пансиона.
- Доброе утро, - смущенно выдавила из себя Глория.
- Доброе утро, - с приветливой улыбкой ответила Сантия, - Твоя мама здесь? Она уже проснулась? Мне нужно с ней поговорить.
Девушка кивнула головой и посторонилась, пропуская хозяйку пансиона к ним в комнату.
- Сантия, - обрадовано воскликнула Хака, как только увидела пожилую женщину, когда-то заменившую ей мать, а теперь давшую приют ей и ее дочери в своем пансионе.
Глория, вернувшись к компьютеру, исподтишка наблюдала за их разговором, делая вид, что все ее внимание приковано к работе над дипломом. Девушку не покидало ощущение, что этих двух женщин связывает какая-то тайна. Ей казалось, что они что-то недоговаривают, пряча за маской радушия что-то свое, о чем при ней не хотели говорить. «Может, это касается моего отца?» - промелькнуло у нее в голове. Эта мысль показалась не такой уж ошибочной, учитывая, что всегда, когда она заводила речь о своем отце, Хака начинала нервничать, и разговор обязательно заканчивался ссорой. Прислушиваясь к беседе, Глория искренне обрадовалась, что Петуния и Микаэла отправились осматривать Карору, потому что, будь ее подруги еще здесь, Хака непременно отправила ее вместе с ними на прогулку, чтобы без посторонних поговорить с Сантией. Но уже через секунду девушка поняла, что ее радость была преждевременной.
- Хака, у меня к тебе очень серьезный разговор, - Сантия покосилась на девушку, - Но, наверное, это не самый подходящий момент, потому что мне бы хотелось поговорить с тобой с глазу на глаз.
- Нет, нет, что ты. Мы можем поговорить сейчас. Глория, - позвала Хака и выразительно посмотрела на дочь, - Мне кажется, тебе стоит догнать своих подруг и присоединиться к ним. Погуляйте вместе по Кароре, поснимайте на камеру, осмотритесь, если ты действительно хочешь посвятить свою дипломную работу Жене Иуды.
Глория недовольно посмотрела на женщин и, встретившись взглядом с Хакой, поняла, что спорить бесполезно. Тяжело вздохнув, она поднялась и, прихватив рюкзак, направилась к выходу.

Как Альтаграсии не хотелось поговорить накануне с Моникой, разговора у них не получилось. Когда она пришла вечером в шале, то к ней тут же бросилась Беренис, посчитавшая, что дочь опять посадили в тюрьму, на этот раз не только без следствия, но и без суда. Альтаграсии стоило немалых усилий успокоить разволновавшуюся старушку и объяснить, что им нечего бояться, и то она до конца не была уверена, что Беренис понимает всё то, что ей говорят, но все-таки к концу разговора пожилая женщина была более-менее спокойна и перестала твердить, что их окружают враги. Но стоило Альтаграсии спросить о Монике, как Беренис начала отчитывать её за то, что она плохо относится к дочери, что ей стоит пойти и попросить у бедняжки прощения за свое недоверие. Альтаграсия, не подумав, ответила, что поговорит с Моникой и заставит рассказать правду, но сделала только хуже. Беренис схватила её за руку и категорично заявила, что пойдет вместе с ней и не позволит обижать бедную девочку. «И все-таки стоило перебороть себя и допросить девчонку», - тяжело вздохнула Альтаграсия, возвращаясь из мира воспоминаний в сегодняшний день, - «С мамой бы ничего не случилось. Она не такая хрупкая, какой кажется на первый взгляд», - невесело усмехнулась она, ведь основной причиной, по которой Альтаграсия не пошла к Монике, когда уснула Беренис, стал страх, что матери станет плохо, если она услышит разговор на повышенных тонах и прибежит защищать самозванку.
Утром Ивон сообщила Альтаграсии, что Моника ушла рано утром, но пообещала, что скоро вернется. И хотя девушка попросила служанку передать Альтаграсии, что хочет поговорить, сама сеньорита дель Торо была убеждена, что «дочь» её избегает, поэтому и убежала с рассветом, но дождаться девушку не удалось. В гостиной возникла Беренис, которой срочно понадобился розарий.

- Вчера утром я его видела, - суетилась пожилая женщина, заглядывая в шкатулки, стоявшие на трюмо, - Он должен быть где-то здесь.
- Ты отдала его мне, когда я собиралась идти в участок, - напомнила Альтаграсия, поднимаясь с дивана, - На удачу. Ты только не волнуйся, сейчас я его принесу, - женщина направилась к себе в комнату, но вскоре вернулась и, стараясь не смотреть в сторону матери, тихо произнесла, - Его нет…
- Будет несчастье, - заявила Беренис, - Розарий всегда приносил нам удачу, а теперь, когда он исчез… должно произойти что-то очень страшное. Как же я объясню пропажу розария Хуану Висенте? – она запнулась, - Дочка, ты знала, что это подарок твоего отца?
Альтаграсия, тяжело вздохнув, задумалась и попыталась восстановить в памяти события вчерашнего дня. «Я его доставала только когда подошла к церкви, но запихала в карман куртки, решив, что это уже чересчур. Если я его потеряла, то, скорее всего, там», - осенило её, - «Может быть, священник или кто-то из прихожан подобрал его».
- Что же мне сказать мужу? – продолжала вопрошать Беренис, не сводя взволнованного взгляда с дочери.
- Я думаю, что знаю, где он, - неуверенно произнесла Альтаграсия, направляясь к выходу из шале. Она допускала, что могла потерять розарий и где-то на улице, и тогда найти его не представлялось возможным, или же он выпал в участке, и оставалась хоть какая-то надежда. Но в любом случае, сидеть в шале сложа руки и слушать причитания матери, она не хотела. Шепнув стоявшей у двери Ивон, чтобы Моника дождалась её, когда вернется, Альтаграсия вышла на улицу.

Но в церкви розария не оказалось, а в участке дежурный полицейский даже не сразу понял, что от него хотят, поэтому женщина возвращалась домой, пытаясь придумать, как ей успокоить Беренис, и надеясь, что Моника уже вернулась. Оттягивать разговор было глупо, и чем позже он состоится, тем больнее будет принять правду Беренис, когда откроется, что девушка ей никто.

Глория без особого труда выяснила, где живет Альтаграсия, а теперь топталась возле входа в шале и не могла решить, что ей делать дальше. Когда девушка решила идти к Альтаграсии, она излучала уверенность, но теперь растерялась.
«Позвонить или не позвонить? Вот в чем вопрос!» - Глория с самым печальным видом изучала звонок. Пока она в нерешительности раздумывала, как ей поступить, сзади послышался шум шагов. Девушка обернулась и увидела, что к домику направлялась Альтаграсия дель Торо собственной персоной.
«Господи, неужели не будет покоя?» - подумала женщина, увидев какую-то девушку возле своего дома. Однако, подойдя ближе, Альтаграсия почувствовала, что сердце начинает биться быстрее. Незнакомкой оказалась одна из спутниц Хаки, которые вчера были вместе с той на Празднике Урожая.
«А что, если?» - подумала Альтаграсия и, подойдя к девушке, внимательно посмотрела на нее.
- Привет, - стараясь не смотреть «Жене Иуды» в глаза, произнесла та, - А я к вам по делу… Меня зовут Глория Леаль. Вы не уделите мне пятнадцать минут?
Альтаграсия, почувствовав, что земля уходит из-под ног, прислонилась к стене дома. Она с упоением разглядывала стоявшую перед ней девушку, запоминая то, как теперь выглядит Глория, которую она в последний раз видела маленькой девочкой. «Как она похожа на него, и она здесь…» - думала Альтаграсия. На Празднике Урожая у неё не было возможности рассмотреть девушку, как следует, но сейчас, когда та стояла в двух шагах от неё, женщина не смогла не заметить, что Глория очень похожа на своего отца. Альтаграсии хотелось обнять её, назвать дочкой, но она держалась из последних сил, прекрасно зная, что Глория не подозревает, кто перед ней, - «Это просто невероятно… это…» - сеньорита дель Торо сделала шаг на встречу Глории, но тут же отступила назад, - «А что она тут делает? Может быть, Хака ей рассказала…» - эта мысль показалась Альтаграсии на удивление логичной. Она открыла, было, рот, чтобы ответить, но почувствовала, что не может произнести ни слова, поэтому лишь кивнула.
- С вами все в порядке? – испуганно спросила Глория, все это время молча наблюдавшая за Альтаграсией и ожидавшая ответа. Женщина отрицательно покачала головой и, улыбнувшись, вытерла тыльной стороной ладони слезы, появившиеся на глазах, - Вам плохо?
- Нет, все в порядке, - выдавила из себя Альтаграсия, сдерживаясь, чтобы не броситься к Глории с объятиями, - О чем ты хотела со мной поговорить?
Ответ Глории заставил Альтаграсию сильнее прижаться к стене. Мысленно она уже приготовила себя к тому, что девушка будет расспрашивать её, как оказалась у Хаки и почему не знала правду, но всё оказалось гораздо банальнее:
- О Жене Иуды, - заметив перемены в лице Альтаграсии, девушка выпалила на одном дыхании, - У меня дипломная работа, и хочу посвятить её вам, я не верю, что именно вы убили священника, поэтому хочу снять документальный фильм и провести собственное расследование. Я докажу, что вы не убивали этого человека.
- Нет! – выкрикнула Альтаграсия и уже тише продолжила, - Это плохая идея. Будет лучше, если ты выберешь другую тему.
- Но почему? – искренне удивилась Глория. Она надеялась, что Альтаграсия окажется более сговорчивой, - «Если она не убивала священника, то в её же интересах, чтобы мы выяснили правду и восстановили её доброе имя. Только тогда она сможет начать новую жизнь», - рассуждала Глория после того, как с подругами расспросила местных жителей о «Жене Иуды», а ранее побывала в участке и дала показания.
- Ты разве ничего не слышала о том, что произошло на Празднике Урожая? – спросила Альтаграсия, лихорадочно пытаясь сообразить, что сказать, чтобы Глория отказалась от этой безумной затеи.
- Слышала, но не верю, что вы убили сеньора Мореру, - покладисто ответила девушка, - Поймите же, сеньорита Альтаграсия, в городе все настроены против вас. Я с подругами, которые помогают мне работать над дипломом, говорила с местными жителями. Они боятся и ненавидят вас, а мы можем помочь. Если удастся доказать, что вы невиновны…
- А с чего ты взяла, что я не убивала священника? – внезапно поинтересовалась Альтаграсия.
Глория, собиравшаяся перечислить бывшей заключенной все плюсы, которые той может принести этот документальный фильм, удивлено посмотрела на женщину, не спеша признаваться, что она не задумывалась над этим вопросом, просто решила для себя, что священника убил кто-то другой и всё.
- А вы его убивали? – осторожно спросила она.
Альтаграсия тяжело вздохнула и окинула Глорию жалостливым взглядом. Правильнее всего было сказать ей, что она действительно лишила жизни Себастьяна, и она именно так и поступила бы, будь перед ней сейчас кто-то из подруг Глории, но собственной дочери она не хотела лгать и боялась, что эта ложь отдалит их окончательно. Но в то же самое время Альтаграсия понимала, что нельзя, чтобы Глория влезала во все это. Она больше не боялась, что в один прекрасный день все тайны откроются, более того, была убеждена, что это должно произойти, но человек, убивший Хулиана и пытающийся подставить её, мог причинить вред Глории, если узнает, что девушка снимает документальный фильм, а этого нельзя было допустить.
- Выбери себе другую тему для диплома, - у Альтаграсии сжалось сердце, когда увидела, как обрадовалась Глория, что она не смогла признаться в убийстве Себастьяна, но, собравшись с силами, женщина продолжила, - Это очень опасно. Я бы не хотела, чтобы с тобой и твоими подругами что-нибудь случилось…
- Да ничего с нами не случится, - отмахнулась Глория, чем вызвала у сеньориты дель Торо грустную улыбку, - Мы можем помочь вам, только…
- Я не буду ничего рассказывать, - перебила Альтаграсия и замолчала.
Глория тяжело вздохнула, всё еще не понимая, почему женщина так категорична:
- Хорошо, но если вы передумаете, то я остановилась в пансионе Сантии, - разочаровано протянула она, - Знаете, где это?
Альтаграсия улыбнулась этому вопросу, но не ответила, а лишь кивнула. Глория, попрощавшись, развернулась и медленно пошла прочь от шале. Когда девушка скрылась за поворотом, Альтаграсия, не в состоянии больше сдерживаться, разрыдалась. «За что? Почему?» - спрашивала она сама у себя и не находила ответа, - «Неужели, все только из-за того, что я взяла на себя вину другого человека? Сначала эта Моника… теперь Глория с этой безумной идеей. За что?» - Альтаграсия никак не могла решить, что ей делать дальше. Следовало разоблачить Монику, но после разговора с Глорией, она больше боялась за ту и пыталась сообразить, как можно защитить девушку от неё самой, - Хака… - с надеждой прошептала Альтаграсия и, вытерев слезы, судорожно вздохнула, - Она должна запретить Глории снимать фильм…

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:03

- Можешь быть свободен, - произнес Каликсто, обращаясь к Виктору, когда тот рассказал ему о вчерашних допросах. Если до приезда в участок и оставались какие-то сомнения, то теперь таковые исчезли. Каликсто не мог не признать, что его новая подчиненная всеми силами пытается выгородить Чичиту Агуеро дель Торо. Изучив показания Альтаграсии, он тяжело вздохнул и отбросил исписанный листок в сторону, - Может быть, я себя накручиваю и есть причины, по которым она не рассказала мне о своем знакомстве с Агуеро? – спросил полицейский у себя и усмехнулся, - Да нет, все слишком очевидно.
Отправляясь в Каракас, он собирался выяснить что-нибудь о Хулиане Морере, но в биографии этого человека не было ничего примечательного. Какое-то время Морера жил заграницей, а несколько лет тому назад вернулся в Венесуэлу и осел в столице, проблем с правоохранительными органами не имел.
Инспектор Ромеро решил воспользоваться случаем и навести справки о Чичите. К его удивлению фамилия Агуеро дель Торо фигурировала в полицейских архивах, правда, главным подозреваемым был Алирио. Каликсто сразу же вспомнил об одной из своих версий, что Чичите мог помогать сын, и с большим воодушевлением погрузился в изучение дела, но уже через несколько минут сладкое предчувствие скорой победы сменилось головной болью. Алирио обвиняли в изнасиловании несовершеннолетней девушки, но он с легкостью избежал тюремного заключения, так как у него появилось алиби в лице Лилы Альварес, подтвердившей, что этот день он провел с ней. Каликсто несколько раз перечитывал бумаги, словно надеясь, что текст изменится или ответит на мучавшие его вопросы. «Почему она не сказала, что знакома с Агуеро дель Торо?» - размышлял он и тут же выдвигал кучу предположений, что заставило Лилу промолчать. В конце концов, Каликсто удалось усмирить свои подозрения, убедив себя в том, что дело было несколько лет назад, а во время праздника полицейская не видела никого из семьи Агуеро кроме Исмаэля, который навряд ли называл ей имя своего брата.
Но неприятный осадок все равно остался, и Каликсто решил поговорить с Артуром, который работал вместе с Лилой в Каракасе и занял то место, которое предназначалось ей, если бы не этот неожиданный перевод в Карору, но мужчина не спешил сплетничать.

- Поговори с Карденасом. Он уж точно знает, почему её сплавили в Карору, - посоветовал Артур.
- Конечно, и мне расскажет с удовольствием, - отшутился Каликсто, - Перестань, ты же не хуже Карденаса знаешь, в чем тут дело. Я хорошо помню, как ты веселился, когда я приехал за Лилой.
- Радовался, что главный конкурент убирается, - парировал Артур и без тени улыбки добавил, - Ничего не могу тебе сказать, но будь я на твоем месте, то попытался бы выяснить, какое последнее дело вела Лила…

Каликсто последовал совету Артура и к вечеру имел много информации для размышления. Всё указывало на то, что Лила время от времени спасала незадачливых преступников от тюрьмы, по видимому, взимая за это плату от безутешных родственников. Только, если в первом случае Алирио грозил срок за изнасилование, то во втором сына богатых родителей обвиняли в краже сапфирового комплекта, семейной реликвии из одного из особняков в престижном районе Каракаса.
«Похоже, что она опять взялась за старое», - подумал Каликсто, задумчиво глядя на закрытую дверь, - «Только теперь она пошла еще дальше, пытается отмазать убийцу».
- Это очень занятно, Виктор, но у меня нет никакого желания выслушивать истории о том, что тут учудила Рикарда, - услышав голос Лилы, Каликсто вздрогнул и подался вперед, ожидая, что девушка войдет в кабинет.
- Привет, - поздоровалась Лила, закрывая дверь, - Я вчера ждала тебя в участке, но ты так и не появился, - девушка подошла к своему столу и, сев в кресло, включила компьютер, - Ночевал в Каракасе?
- Нет, просто очень поздно вернулся, - уклончиво ответил Каликсто.
- Что-нибудь выяснил?
- О Морере ничего. Как это неудивительно при местной славе Хулиана, он чист перед законом. Ни в каких правонарушениях замечен не был, - помолчав, он тяжело вздохнул, - Виктор сказал, что ты оставила его допрашивать людей, а сама куда-то уехала. Могу я узнать, куда именно?
- Мне надо было поговорить с Мариной Батистой, - ответила Лила и, достав из сумочки блокнот, поднялась и подошла к столу начальника, - Альтаграсия рассказала мне о тайном венчании, которое не состоялось.
- Да, я в курсе, - коротко ответил Каликсто, указав кивком головы на лист с показаниями Альтаграсии, - Но какое отношение это имеет к убийству Хулиана?
- Мне кажется, что самое прямое, - слегка растерявшись, ответила Лила, и помолчав, осторожно спросила, - Всё в порядке?
- В полном. И почему же ты считаешь, что эти события связаны?
- Марина приехала в Карору в тот же день, что и Альтаграсия, и именно тогда в городе замечают Хулиана Мореру. Я считаю, что Марину и Хулиана что-то связывало. Например, он мог знать, что именно Марина убила Себастьяна, чтобы устранить Альтаграсию, - поймав на себе недоуменный взгляд Каликсто, она протянула тому блокнот и села в кресло для посетителей, - Ты сам почитай. Марина завидовала сестре черной завистью. Пусть Хуан Висенте и признал её, но все-таки Альтаграсия была его родной дочерью, принцессой. Если Альтаграсия не убивала Себастьяна, то это сделал кто-то другой. Например, Марина, наивно считая, что отец лишит дочь-убийцу наследства и все завещает ей. Хулиан тоже был в церкви и мог видеть, как убивают Себастьяна, а сейчас решил попросить прощения у Альтаграсии и рассказать той правду.
- Почему же он не рассказал правду двадцать лет назад?
- Не было повода, а теперь появился – амнистия. У них ведь с Альтаграсией есть дочь, которая родилась в тюрьме, и Хулиан мог надеяться на какую-то часть наследства.
- Какая дочь? – изумился Каликсто.
- И ты говоришь, что читал показания Альтаграсии? – съязвила Лила, - Сейчас появилась девушка по имени Моника. Её воспитал Маркос Рохас Пауль. Она-то и называет себя дочерью Альтаграсии, правда, сама женщина уверена, что её ребенок умер при родах. Ей так сказали в тюрьме, - Лила замолчала, ожидая реакции Каликсто. Она надеялась, что тот ухватится за одну из двух версий, но полицейский задумчиво смотрел на неё, а за всё время оживился только один раз, когда услышал про дочь Альтаграсии.
- А что с Чичитой Агуеро дель Торо? – после некоторой паузы спросил он, - Ты с ней говорила?
- Не смогла… - вспомнив о том, какое представление женщина устроила в офисе винодельни, полицейская вкратце пересказала это Каликсто. Кивнув на блокнот, который инспектор все еще держал в руках, она добавила, - Там должен быть адрес санатория. Сеньор Алирио сказал, что мы можем поговорить с его матерью в любой момент, если, конечно, она будет способна отвечать на наши вопросы.
- Скорее всего, все это сделано специально, чтобы спасти Чичиту, - тихо сказал Каликсто, исподтишка наблюдая за Лилой. Девушка излучала невозмутимость, но когда услышала такое умозаключение, тень негодования все-таки скользнула по её лицу. И хотя уже через мгновение она сумела взять себя в руки, Каликсто было достаточно этого секундного замешательства, - «Она просто не хочет рассматривать версию с Чичитой и всячески отводит меня от неё. И ведь даже не говорит, что увидела своего знакомого».
- Может быть и так, - пожала плечами Лила, - Доказать это будет трудно, тем более, что сеньору Агуеро дель Торо уже отправили в лечебницу. На самом деле очень неприятные люди эти Агуеро, но все равно не верится, что Чичита может убить человека, если только непреднамеренно...
Каликсто, помолчав, философски изрек:
- Первое впечатление не всегда верное, или же ты видела Агуеро и ранее? Пересекалась с ними в Кароре?
- Нет, я впервые увидела их вчера в офисе, - не моргнув глазом, соврала Лила, - Но ты ведь не будешь спорить, что убийство Хулиана если и не было запланированным, то человек очень быстро сориентировался в ситуации и подстроил всё так, чтобы под подозрение попала Альтаграсия?
- Не буду, - холодно улыбнулся Каликсто, - Что же, я, пожалуй, схожу в офис винодельни, поговорю с Соломоном, - с этими словами он поднялся и быстрым шагом направился к двери, чувствуя на себе удивленный взгляд Лилы. Объяснять ей свое поведение или обвинять открыто он пока что не собирался, боясь, что вспугнет всю эту банду, и они опять подсуетятся и выйдут сухими из воды.

- Людо, Людо! – мужчина открыл глаза и с недоумением посмотрел на склонившуюся над ним Рикарду. Пока он пытался сообразить, что происходит, женщина продолжала верещать, - Это ужасно! Нас всех уволят! Мы умрем от голода!
Борясь со сном, Людовико медленно сел на постели и огляделся, вспоминая события вчерашнего вечера и последующей за ним ночи. Накануне сеньор Агуеро решил воспользоваться тем обстоятельством, что его супруга уже находилась в лечебнице. Быстро одевшись и вылив на себя остатки одеколона, он выскользнул из собственного особняка и отправился к дому Араухо. И вот теперь вместо пробуждения в объятиях Рикарды, о котором он мечтал так давно, его разбудили вопли любовницы, - Что случилось? – с досадой спросил Людовико, глядя на растрепанную женщину, метавшуюся перед ним по собственной спальне.
- Мы проспали! Это ужасно, теперь нас уволят… - Рикарда неожиданно замерла и, издав очередной вопль, бросилась в комнату к дочери с криками, - Корди, просыпайся!
Оставшись в спальне в полном одиночестве, Людовико с тяжелым вздохом прилег на кровать, мысленно чертыхаясь, что теперь вместо горячего кофе в постель и страстных поцелуев придется сломя голову нестись на винодельню, а потом придумывать оправдания Соломону, чтобы как-то выгородить самого себя и Рикарду вместе с ее дочерью.

Поведение Каликсто насторожило Лилу, но вскоре она успокоилась, решив, что он просто уцепился за то, что Чичита убила Хулиана, и не хочет рассматривать другие варианты, ведь тогда прибавляется работы, и еще не факт, что удастся доказать, что именно Марина или Маркос убили Хулиана. Куда проще посадить Чичиту, которая у всех на глазах уводила Мореру с праздника. «Я ему подкинула идеи, а дальше пусть делает, что хочет», - с чувством выполненного долга подвела итог Лила, - «Теперь все зависит от Каликсто, а не от меня».
Девушка придвинула к себе клавиатуру, когда раздался звонок мобильного телефона. Тяжело вздохнув, Лила схватила со стола телефон и, посмотрев на дисплей, ответила:
- Привет, не ожидала, что ты решишь порадовать меня вниманием.
- Предлагаешь мне приехать в Карору? – она могла поспорить, что Ленс ухмыльнулся, - Лучше сама оставь на пару дней свою деревню и возвращайся к цивилизации.
- Ты преувеличиваешь, - рассмеялась Лила, - Но я буду рада, если ты приедешь. Думаю, что за тобой уже никто не следит, и мы спокойно можем видеться.
- А говоришь, что я преувеличиваю, сидишь там и ничего не знаешь, - попытался пошутить Ленс, но, тяжело вздохнув, посерьезнел, - Дело плохо.
- Что случилось? На тебя вышли?
- Нет, хуже. До меня тут слухи дошли, что Ромеро заинтересовался твоим прошлым. Вчера он поднимал дела Агуеро и Ориноко, - Ленс замолчал, ожидая ответа, но из трубки не доносилось ни звука. Выждав еще несколько секунд, молодой человек спросил, - Ты там?
- Да… - выдохнула Лила, вспомнившая вопрос Каликсто о том, не знала ли она семью Агуеро раньше. Конечно, из его уст это звучало совсем невинно, но сейчас всё становилось на свои места, стало понятно и странное поведение Каликсто, - Ты уверен?
- К сожалению, да, - отозвался Ленс, - Источники надежные, можешь не сомневаться. Да и не стал бы я беспокоить тебя без причины…
Лила нажала отбой и невидящим взглядом уставилась на рабочий стол Каликсто. «Он все узнал и именно поэтому пошел на винодельню», - подумала девушка. Затравленно оглядевшись по сторонам, она принялась носиться по кабинету, пытаясь решить, что ей делать дальше. Изучив содержимое ящиков стола Каликсто, она вернулась на свое рабочее место, - «Нет, я не хочу в тюрьму. Никогда и ни за что…» - схватив сумочку, она вытряхнула её содержимое на стол, и, взяв визитку Алирио, которую тот дал ей в офисе уже после разговора с Синклером, потянулась за мобильным телефоном.
Алирио ответил сразу, говорил он спокойно, впрочем, как всегда, но на этот раз его голос подействовал на Лилу отнюдь не успокаивающе. Всхлипнув, она открыла, было, рот, чтобы сообщить о том, что Каликсто интересовался её прошлым, но, так и не сумев произнести ни слова, разрыдалась.
- Да? – раздраженно повторил Алирио.
- Нас раскрыли… - захлебываясь слезами, произнесла Лила, - Каликсто поехал в офис… Он все знает…
- Что ты несешь?! – воскликнул молодой человек и, понизив голос, процедил, - Если это твои шуточки…
- Он интересовался моим прошлым. Спрашивал, знакома ли я с тобой, но я сказала, что нет. Он все знает, понимаешь? И он едет к тебе в офис. Потому что всё узнал. Каликсто… - на том конце провода раздались короткие гудки. Лила, удивленно посмотрев на телефон, судорожно вздохнула и, вскочив, бросила мобильный на пол, после чего села в кресло, - Это конец… - прошептала она, облокотившись на стол и глядя куда-то вдаль, - Конец…

Альтаграсия, прислонившись к дереву, стояла на горе и тоскливым взглядом окидывала виноградники, простилающиеся внизу. Она часто приходила сюда, будучи юной девушкой. Это было её любимое место в Кароре, о котором знали только самые близкие люди. Здесь она встречалась с Себастьяном, и они вместе мечтали о будущем, когда они смогут быть счастливыми. Здесь она делилась тайнами с Хакой и болтала о пустяках с Лаурой. Но ночь на 3-е января перечеркнула те безмятежные дни, сегодня Альтаграсия даже сомневалась, что события, возникшие в её памяти, когда она поднялась сюда, происходили на самом деле, а не были игрой воображения.
Как-то с трудом верилось, что они с Лаурой были почти сестрами и всё свое свободное время проводили вместе, Себастьян был мертв, а с Хакой они не виделись почти двадцать лет, и неизвестно, как в настоящем сложатся их отношения.
- Альтаграсия… - женщина вздрогнула и, обернувшись, встретилась взглядом с Хакой. Подруга не спешила поздравлять её с освобождением. Приблизившись к Альтаграсии, она равнодушно посмотрела на виноградники, - Я рада, что тебя освободили…
- По твоему тону этого не скажешь, - грустно улыбнулась Альтаграсия.
- Просто это все очень неожиданно, - пробормотала Хака, оборачиваясь к стоявшей рядом женщине, - Я не думала, что тебя освободят. Никто не думал. Когда я приехала к тебе, чтобы поговорить о Глории, мы ведь прощались… навсегда. Ты попросила позаботиться о Глории…
- И я очень благодарна тебе. Ты ведь могла не сдержать клятву и не привозить сюда Глорию, но сделала это.
«Знала бы ты, что это обычное совпадение», - подумала Хака, опустив глаза, - «Если бы я знала, что тебя должны помиловать, отказалась бы от заказа и не поехала в Карору», - мысленно обратилась она к Альтаграсии.
- Я сегодня видела Глорию, - тем временем, продолжала Альтаграсия, скрывая разочарование. Её опасения оправдались. Прошло слишком много лет, построивших между бывшими подругами непреодолимую пропасть. Сегодня у них не было ничего общего, разве только Глория.
- Где ты её видела? – с тревогой в голосе спросила Хака.
- Она приходила ко мне, по-видимому, хотела заручиться поддержкой, - она исподлобья посмотрела на Хаку, - Ты знала, что Глория хочет снять документальный фильм о Жене Иуды?
- Да. Я пыталась намекнуть ей, что это плохая идея, но Глория бывает совершено невыносимой. Если ей взбредет что-нибудь в голову, то запреты ничего не дадут. Она все равно поступит по-своему.
- И ты так спокойно об этом говоришь?! – возмутилась Альтаграсия.
- Просто я слишком хорошо знаю свою дочь, - заметила Хака, - И если сейчас пойду и посажу её под домашний арест или увезу в Каракас, то она сбежит и вернется сюда. Ты ведь именно этого хочешь?
- Я хочу, чтобы мы поговорили с Глорией откровенно, рассказали ей правду и объяснили, чем ей может грозить этот фильм, - парировала та.
Хака испугано посмотрела на Альтаграсию. Она боялась подобного предложения. Когда к ней попала Глория, то большой любви Хака к ребенку не испытывала, однако со временем она привязалась к малышке. Когда стало известно, что Альтаграсии предстоит провести в тюрьме всю жизнь, Хака испытывала двоякие чувства. С одной стороны, ей было жаль девушку, она не сомневалась, что Альтаграсия не убивала Себастьяна, но с другой стороны, Хака была больше, чем счастлива. Глория оставалась у неё, теперь уже точно навсегда, и никто не мог их разлучить. Подобные эмоции она испытывала и пару дней назад, когда дочь сообщила ей об амнистии Альтаграсии – радость за бывшую подругу соседствовала со страхом потерять Глорию. «Неизвестно, как моя девочка отреагирует на известие, что принадлежит к семье дель Торо, она может возненавидеть меня…» - промелькнуло в голове у Хаки.
- Какую правду? – спросила она у подруги, - То, что она дочь Бартоломе?
- Конечно, - согласилась Альтаграсия, - Ты будешь по-прежнему матерью Глорией, а я стану её тетей, - заметив, как Хака облегченно вздохнула, женщина грустно улыбнулась, - У нас с тобой был договор. Ты свою часть выполнила и привезла Глорию, и я тоже не собираюсь нарушать клятву, - мысленно она добавила, - «Пока что не собираюсь, для девочки это будет слишком сильным потрясением».
- Глория пока что не готова, - нашлась Хака.
- Это вынужденная мера, - возразила Альтаграсия, - Подумай сама. Ты говоришь, что Глория не оставит эту идею с фильмом, и если мы не можем переубедить её, то остается только правда. Ждать нельзя, ей может грозить серьезная опасность.
- Какая опасность? Разве Хулиана убила не Чичита? – когда Альтаграсия недоуменно посмотрела на неё, женщина поспешила разъяснить, - Вчера мы с Глорией ездили в участок давать показания, и, судя по вопросам, в полиции считают, что убийца – Чичита.
- Не думаю, - Альтаграсия покачала головой и рассказала подруге о появлении Моники и своей встрече с Маркосом, - Как видишь, все указывает на то, что мою мать обманули. Не знаю, чего добивается Рохас Пауль, но думаю, что именно он убил Хулиана.
- Зачем ему убивать его? Зачем брать из приюта какую-то девчонку и выдавать её за твою дочь? Я не вижу в этом логики.
- Чтобы подставить меня и заставить страдать, - усмехнулась Альтаграсия, - Было бы проще убить меня, но Маркос – сумасшедший. Он хочет уничтожить меня, но не физически, и это у него неплохо получается, - она вздохнула, - Когда Глория рассказала про фильм, я не знала, как мне реагировать. Мало мне Моники, так еще и новые проблемы, - женщина запнулась и с надеждой посмотрела на Хаку, - Надеюсь, что Глория не вздумает идти к Рохас Паулю? Он может запудрить ей мозги и…
- Перестань, - оборвала Хака, - Ты сама себя накручиваешь. Я позабочусь о Глории, с ней ничего не случится, а ты лучше займись этой девушкой… Моникой. Заставь её сделать анализ ДНК, проверь. Вдруг, она действительно твоя дочь и точно такая же жертва Маркоса, как и ты? – ей хотелось, чтобы Альтаграсия прислушалась к ней и оставила в покое Глорию. Теперь Хака считала, что опасность исходит не столько от идеи с фильмом, сколько от самой Альтаграсии, которая напридумывала себе каких-то проблем, и все лишь для того, чтобы сблизиться с Глорией, - «С моей Глорией».
- Какой анализ ДНК? – Альтаграсия хмыкнула, - У меня нет таких денег, поэтому нужно тормошить Маркоса, а он купит анализ и все дела. Или может быть, ты мне одолжишь необходимую сумму?
Хака невесело улыбнулась и пожала плечами:
- Когда огласят завещание твоего отца, то все прояснится.
- Это произойдет только через год, - насмешливо ответила Альтаграсия, - Папа отдал винодельню в аренду Вайсману, и завещание должно зачитать только после того, как срок договора истечет в мае следующего года. А до этого времени никто и ничего не может сделать.
- Наверное, все-таки можно что-то сделать…
- Но я не собираюсь. Вся эта бумажная волокита может затянуться, подождать двенадцать месяцев проще, чем бегать по судам. Как бы оглашение завещания не задержалось еще, если затеем тяжбу, - вспомнив свой разговор с Мариной, она хмыкнула, - Да и без меня достаточно претендентов, которым нечего делать и есть время на различные разбирательства, - женщина пристально посмотрела на подругу, - Куда важнее для нас то, что может произойти с Глорией.
- Ты считаешь, что убийца может причинить вред Глории из-за её дипломной работы… - осторожно начала Хака, - А если он узнает, что она дель Торо и может быть одной из наследниц, хотя это и не так, то девочка будет в безопасности?
- Я считаю, что она может отказаться от идеи с фильмом. Глория мне показалась доброй девушкой. Не будет же она делать диплом о своей родной тете? Это…
- Ты её совершено не знаешь, - напомнила Хака, - Если она узнает, что дело касается семьи, то приложит все усилия, чтобы выяснить правду. А это уже опасно для нас обеих.
Альтаграсия хотела сказать, что она уже рассказала Лиле кое-что о ночи на 3 января, но все же промолчала, справедливо решив, что Хака не поймет её и может обидеться, а ссориться с подругой не входило в её планы.
- Тогда сделай так, чтобы Глория отказалась от этой темы, - тоном, не терпящим возражений, сказала Альтаграсия, - Иначе нам придется всё рассказать, если это и не уменьшит энтузиазм Глории, то, по крайней мере, она узнает правду о своем происхождении не от посторонних людей.
Хака отметила про себя, что предложение Альтаграсии больше похоже на шантаж, но не стала возражать, погрузившись в размышления о том, что можно сделать, чтобы избежать сближения Альтаграсии и Глории. Хотя подруга и сказала ей, что все останется, как прежде, но Хака все равно безумно боялась потерять дочь, и почему-то ей казалось, что именно так оно и случится после откровенного разговора.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:03

Прокручивая в голове разговор с Каликсто вновь и вновь, Лила постепенно успокаивалась, ведь, если вдуматься, то начальник мог и не знать, что именно Алирио убил Хулиана, а она ему помогала. «Только естественно, что он собирал информацию о Чичите, которую считает убийцей. И он просто не мог не выйти на дело Алирио, а уже потом, увидев в бумагах мое имя, заинтересовался и решил выяснить, за что же меня перевели в Карору», - успокоившись, Лила видела все в другом свете, куда более оптимистичном, чем полчаса назад, - «И зачем я только звонила Алирио? Мне надо было догнать Каликсто и попытаться выяснить, что он знает на самом деле», - негодовала девушка, прекрасно понимая, что дальнейшие события могут выйти ей боком из-за собственной несдержанности.
Так и не придумав, как ей быть дальше, девушка решила пойти ва-банк и отправиться на винодельню, чтобы попытаться помешать разговору Каликсто и Алирио, ведь, если инспектор Ромеро и не собирался пока что допрашивать мужчину, то тот мог выдать себя, считая, что полицейский разгадал его хитроумный план, связанный с Женой Иуды. Перед тем, как ехать в офис, Лила попыталась еще раз связаться с Алирио, но его мобильный телефон не отвечал.
- Только бы успеть, - пробубнила Лила, доставая из ящика стола пистолет.

- Любимый, почему ты такой хмурый? – Эмма остановилась около лестницы, ведущей на второй этаж винодельни, и, преградив мужчине путь, нежно провела пальцами по его щеке, - Что тебя беспокоит?
- По-моему, у меня полно причин для беспокойства, тебе не кажется? - Соломон решительно убрал ее руку и, оглянувшись по сторонам, продолжил, - Неужели, ты не понимаешь всю серьезность создавшегося положения? Это убийство...
- Только не говори, что ты переживаешь из-за какого-то мертвого Хулиана, - перебила Эмма, подозрительно вглядываясь в лицо жениха, - Ты его даже не знал. К тому же…
- К тому же убийство произошло на Празднике Урожая, на котором также появилась Альтаграсия, ее сестра, этот Хулиан и еще Бог знает кто… Не забывай, что там ко всему прочему еще было множество приглашенных мною гостей, ставших не только свидетелями скандала, но и оказавшимися косвенно замешанными в этом убийстве, - Соломон выразительно посмотрел на девушку, - Тебе этого мало? Как ты не понимаешь, что все это отразится на винодельне? Это праздник должен был стать прекрасной рекламой, а вместо этого… - он замолчал и с тяжелым вздохом развел руками в стороны.
- По-моему, ты преувеличиваешь, - Эмма беспечно улыбнулась жениху, - В конце концов, этот праздник так или иначе стал рекламой. И благодаря этому убийству и возвращению Альтаграсии Карора еще долго будет у людей на слуху.
- Ты себя слышишь? – возмутился Соломон, - Можно подумать, что убийство – это лучший способ прорекламировать наше вино.
- Я этого не говорила, - спокойно возразила Эмма, - Я всего лишь имела в виду, что так или иначе, но Праздник Урожая принес нам известность, а теперь просто надо с умом использовать ее в наших интересах. Вот об этом ты должен думать, а не беспокоиться по пустякам.
- Ладно, - не желая продолжать спор, буркнул Соломон, обходя девушку, чтобы подняться к себе в кабинет.
- Я зайду в бухгалтерию, - вслед ему проговорила Эмма, понимая, что нужно дать время Соломону успокоиться, чтобы потом с легкостью убедить его в своей правоте, как это уже было ни раз.
Вайсман, ничего не ответив, торопливо поднялся на второй этаж и, оказавшись в приемной, с удивлением обнаружил, что там никого нет.
- Странно, что могло случиться с Корделией? – вслух подумал президент винодельни, нащупывая выключатель. Сегодня утром Соломон был вынужден задержаться, так как Эмма решила отправиться на винодельню вместе с ним, а не в своей машине, как это обычно бывало. Вайсман был уверен, что как только он появится в офисе, Корделия сразу же набросится на него с огромным количеством сообщений, но вместо этого застал пустую приемную, в которой даже не горел электрический свет, а телефон на столе пунктуальной и ответственной секретарши надрывался звонкими трелями. Погруженный в собственные раздумья, Соломон прошел в свой кабинет, но, включив свет, тут же застыл на месте, ошеломленный увиденным.

Оказавшись в приемной президента, лейтенант Альварес удивленно огляделась по сторонам в поисках Корделии или самого Вайсмана, но ни секретарши, ни ее начальника, ни инспектора полиции не было, хотя, по словам охранника, дежурившего на первом этаже, последние двое уже пришли на винодельню. Лила посмотрела на наручные часы, не без удивления отмечая, что рабочий день давно начался, но, по-видимому, в компании «дель Торо» был какой-то особенный график. Она еще раз окинула приемную растерянным взглядом, надеясь, что появится хоть кто-нибудь из сотрудников и сообщит Вайсману, если тот здесь, об её приходе.
«А что, если…» - полицейская нахмурилась, сомневаясь, что в действительности могло произойти что-то, чего она боялась, - «Нет, тут не было бы так тихо», - подумала она, направляясь в сторону кабинетов, но тревога не спешила покидать полицейскую, тем более, что одна из дверей была раскрыта настежь, и хотя из кабинета не доносилось ни звука, именно это обстоятельство производило удручающее впечатление. Девушка прислушалась, ей показалось, что кто-то прерывисто вздохнул, и полицейская, не долго думая, заглянула туда.
Услышав за спиной чьи-то шаги, Соломон поспешно одернул руку и отпрянул от Каликсто. Обернувшись и увидев Лилу на пороге кабинета, мужчина указал рукой на полицейского, сидящего в президентском кресле, и тихо произнес:
- Он мертв.
Лила, испуганно посмотрев на Вайсмана, перевела взгляд на убитого Каликсто. Мужчина сидел, откинувшись на спинку кресла, и смотрел невидящим взглядом в потолок, а на его шее виднелся сильный порез. Завершала жутковатую картину светлая рубашка, залитая кровью.
«Алирио - законченный идиот. Убить инспектора полиции в кабинете президента винодельни», - Лила судорожно вздохнула, - «Это безумие. Неоправданный и тупой риск». Полицейская не могла не признать, что ей теперь вряд ли удастся откреститься от Алирио и его безумных идей. Однако наравне со страхом девушка испытывала что-то, похожее на облегчение, когда поняла, что жертвой стал именно инспектор.
- Ты в порядке? - встревожено спросил Соломон, делая неуверенный шаг по направлению к Лиле, которая, как ему показалось, вот-вот рухнет в обморок.
Полицейская вздрогнула и окинула президента винодельни растерянным взглядом, словно видела впервые, но уже в следующее мгновение окончательно пришла в себя и, выхватив пистолет, направила его на мужчину.
- Назад! - приказала она, но голос предательски дрогнул.
- Я... - начал, было, Соломон, но все-таки побеждено поднял руки и сделал шаг назад. Полицейская, не опуская пистолета, подошла к Каликсто и, убедившись, что он действительно мертв, окинула Вайсмана испепеляющим взглядом, - Лила, ты же не думаешь, что это я... – растерянно пробормотал тот, не замечая, что в разговоре перешел на «ты».
Разговаривать с Соломоном ей не хотелось, по крайней мере не здесь и не сейчас, поэтому Лила решила игнорировать все вопросы, делая то, что должна. «Мне необходимо выиграть несколько дней», - думала она, не обращая внимания на попытки Вайсмана еще что-то сказать в свое оправдание, - «И это единственный выход. Я имею право продержать его некоторое время в участке, и этого должно хватить, чтобы Карденас решил, что будет дальше с должностью инспектора. Тогда и я буду знать, как вести себя дальше».
Она сняла с пояса наручники и кивком головы указала Соломону на руки:
- Вы задержаны по подозрению в убийстве Каликсто Ромеро…
- Лила, послушай, - миролюбиво произнес Соломон, перебивая девушку. Ему казалось невероятным, что кто-то мог заподозрить его в убийстве, тем более инспектора полиции, поэтому считал, что полицейская просто растеряна и не осознает, что делает. Решив, что нужно просто рассказать, как все было, чтобы убедить её в нелепости ситуации, он продолжил, - Мы с Каликсто были друзьями. Я не мог его убить, понимаешь? Когда я пришел сюда, он уже был мертв, но я подумал, что ему еще можно помочь…
Девушка равнодушно внимала рассказу Соломона, молча наблюдая, как тот медленно направлялся к ней. В глубине души она надеялась, что президент винодельни окажет сопротивление или попытается сбежать, но, словно прочитав ее мысли, Вайсман замолчал и, остановившись в паре шагов от нее, пристально посмотрел ей в глаза. После этого послушно протянул вперед руки.
- Вы имеете право хранить молчание, - защелкнув у него на запястьях наручники, продолжила монотонно говорить Лила, - Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас, - с этими словами, она достала из кармана брюк мобильный телефон, чудом выживший после очередного «столкновения с полом», и набрала номер участка.

Эмма, закончив свои дела в бухгалтерии, решительно направилась к лестнице, где чуть не налетела на целующуюся парочку прямо в коридоре.
- Доброе утро! Вы еще не поженились, а уже устроили медовый месяц? – не удержалась она от комментария, с удовольствием наблюдая, как смущенный Эрнесто отскочил от своей невесты и залился краской.
- Эмма… Дело в том, что… э… - мужчина замялся и замолчал, не зная, что сказать.
- Дело в том, что Эрнесто сегодня сам не свой, - не скрывая своей радости, нарушила молчание Лаура, - Предложил подвезти меня на работу, подарил цветы и так внимателен и нежен, как никогда… Если бы я его не знала, - продолжила женщина, подмигивая подруге, - То решила бы, что он что-то натворил, а теперь пытается меня задобрить.
- Эрнесто? Никогда, – Эмма засмеялась, подхватывая Лауру под руку и увлекая к лестнице, - Такого порядочного и честного мужчины я еще не встречала в своей жизни, так что тебе, подружка, совершенно не о чем беспокоиться.
Смеясь и болтая, обе женщины не заметили, как от их слов побледнел Эрнесто и, чтобы как-то скрыть свое состояние и не выдать себя, он замешкался внизу, делая вид, что все его внимание приковано к ботинку, на котором развязались шнурки.
- Эрнесто, ты идешь? – остановившись в пролете и заметив, что мужчина отстал, поинтересовалась Лаура.
- Это я во всем виновата, - шепнула ей Эмма, - Не стоило мне это говорить, Эрнесто ведь как ребенок. Успокой его, а я пока зайду к Соломону, который в отличие от твоего жениха, даже не старается казаться любезным, - с этими словами девушка торопливо направилась вверх и, преодолев несколько последних ступенек, исчезла в коридоре второго этажа.
- Милый, что с тобой? Это же всего лишь Эмма, не обращай внимания. Ты же ее знаешь, - Лаура прижалась к поравнявшемуся с ней на лестнице Эрнесто и заглянула ему в глаза, - К тому же, она сказала чистую правду. Ты – самый порядочный, самый честный, самый лучший мужчина на Земле, именно поэтому я так тебя люблю.
- Я тоже… - не в силах посмотреть в глаза невесте, пробормотал Эрнесто, но в этот момент со второго этажа донесся пронзительный женский крик. Не договорив, Синклер бросился туда, а Лаура побежала следом за ним.
Оказавшись в приемной, Эрнесто мельком посмотрел на лежавшую на полу без чувств Эмму и сразу устремил свой взгляд в кабинет президента, откуда Лила вывела Соломона в одетых на него наручниках, после чего поспешно захлопнула дверь.
- Что здесь случилось? – не в силах поверить своим глазам, выдохнул Синклер.
- Эмма… - Лаура, вбежавшая в приемную следом за Эрнесто, бросилась к лежащей на полу девушке, - Что происходит? – женщина подняла глаза на стоявших напротив нее людей и с изумлением посмотрела на наручники на запястьях президента винодельни.
В этот момент в приемную вошел Виктор и, пробормотав что-то невнятное вместо приветствия, направился к Соломону.
- Отвези его в участок и дождитесь с Патиньо меня. Я закончу здесь и сразу же приеду, а пока посадите его в камеру и никого к нему не пускайте, только его адвоката, - Лила легонько подтолкнула Вайсмана в сторону полицейского, но в этот момент президент вышел из охватившего его оцепенения.
- Эрнесто, дружище… - судорожно вздыхая, заговорил он, бросившись к Синклеру, - Убили Каликсто прямо в моем кабинете. Позаботься обо всем. Главное, Эмма... Ей нельзя волноваться… Увези ее отсюда… - Соломон не успел договорить, потому что Виктор, подхватив его за предплечье, повел к выходу, где застыли, пораженные увиденным Людовико вместе с Рикардой и ее дочерью.
- Сеньор Вайсман, - выдавила из себя Корделия, в изумлении переводя взгляд с полицейского на своего начальника, но ее перебил Виктор, чувствующий себя не в своей тарелке, потому что ему даже в самых страшных снах не представлялась возможным такая ситуация, когда он будет вынужден арестовывать президента винодельни за убийство инспектора Ромеро.
- Посторонитесь, - грубо проговорил полицейский, пропуская вперед себя Соломона и следуя за ним.
- Как это прикажете понимать? – проводив изумленным взглядом Вайсмана, Людовико обернулся и обратился ко всем находившимся в комнате, - Что этот тип, называющий себя президентом, устроил на моей винодельне?
- Сеньор Агуеро, я была бы очень признательна вам, если бы вы прошли к себе и занялись своими рабочими обязанностями. Это относится и ко всем остальным, - громко произнесла Лила, обводя взглядом собравшихся и понимая, что играть в молчанку не получится. И как бы ей не хотелось, чтобы все случившееся оказалось всего лишь страшным сном, необходимо было действовать, и для начала хоть как-то объяснить то, что произошло в кабинете, - Здесь было совершенно убийство. Погибший – инспектор полиции Каликсто Ромеро. Начато расследование. Большего я вам сказать не могу, поэтому прошу вас не мешать полиции, а заняться своими делами.
- Интересно, как вы себе это представляете? – воскликнул Людовико, не собираясь идти к себе, - Вы говорите, что президент винодельни убил инспектора полиции, и хотите, чтобы мы занимались своими делами?
Эрнесто со злостью посмотрел на того и махнул рукой, понимая, какое представление может устроить Людовико, воспользовавшись ситуацией.
- Я не говорила, что сеньор Вайсман - убийца, - начала, было, Лила, но вмешавшаяся Рикарда не дала ей договорить.
- А этого и не надо было делать! Мы и так все прекрасно видели! Соломона вывели отсюда в наручниках, - взгляд женщины упал на лежащую до сих пор на полу Эмму, и Рикарда тотчас запричитала, - Бедная Эммита! Теперь вместо свадебного путешествия ей придется носить передачи в тюрьму Соломону…
- Рикарда, заткнись, - грубо оборвала ее Лаура, поднимаясь с пола и указывая на девушку, издавшую слабый стон, - Лучше займитесь Эммой. Корделия, принеси воды, а ты, Людовико, помоги Рикарде положить ее на диван, - убедившись, что те нехотя принялись выполнять ее просьбу, больше смахивающую на приказ, сеньорита Брисеньо приблизилась к Эрнесто и, отведя его в сторону, зашептала, - Оставайся здесь, как и просил Соломон, а я найду Саграрио и попрошу отвезти Эмму домой, а потом вернусь сюда, чтобы помочь тебе, - не дожидаясь ответа, она поцеловала его в щеку и направилась в сторону лестницы.

Эрнесто рассеяно смотрел на рыдающую Эмму, не зная, как утешить, и то и дело косился в сторону лестницы, с нетерпением ожидая появления Саграрио или Лауры. А Рикарда в свою очередь не замолкала ни на минуту, в красках рисуя открывающиеся перед Эммой перспективы: - Не беспокойся, Эммита, даже, когда Соломону дадут пожизненное заключение, а ты останешься с младенцем на руках и без крыши над головой, мы не оставим тебя в беде.
- Соломон никого не убивал! – воскликнула Эмма.
- Конечно, в это сложно поверить, - деловито произнес Людовико, не давая Рикарде возможности ответить на эту реплику, - Но полиция знает, что делает.
- И вообще, все преступники с виду невинные люди, - поддакнула Рикарда, - Вот и Соломон, славный и милый паренек, но в детстве он был уродцем. Правильно говорят люди – всё идет из детства.
Эрнесто быстрым шагом подошел к Рикарде и, схватив ту за локоть, повел в сторону лестницы.
- У тебя нет сердца! – верещала отчаянно упирающаяся женщина, - У нас такое горе, а ты не хочешь, чтобы Эммиту поддерживали! – понимая, что ей не удастся высвободиться, она крикнула, обращаясь к Эмме, - Не беспокойся, дорогая, я пущу тебя жить в свою квартиру!
Лила, вышедшая на крики и наблюдавшая за этой сценой без особого интереса, собралась вернуться в кабинет, не желая выслушивать причитания Эммы. Что-то подсказывало полицейской, что после ухода Рикарды никто не помешает невесте Соломона высказать ей свои претензии, но в этот момент послышались приближающиеся шаги, и в приемной появилась Саграрио. Окинув помещение взволнованным взглядом, девушка заметила Лилу и, поджав губы, обернулась к Эмме, которая уже не рыдала, а просто раскачивалась из стороны в сторону.
- Эмма, - горестно вздохнула Саграрио и, приблизившись к молодой женщине, присела рядом на диван, - Нам лучше поехать домой. Тебе нельзя нервничать.
- Ты разве не знаешь? – всхлипнула та и удивленно посмотрела на подругу.
- Это недоразумение, - быстро проговорила девушка и попыталась улыбнуться, - Вот увидишь, вечером Соломон уже вернется домой.
- Поезжай с Саграрио, - в приемную вернулся Эрнесто, который теперь был избавлен от необходимости говорить ободряющие вещи, поэтому значительно осмелел, - Я обо всем позабочусь, - заметив, что Эмма собирается возразить, он улыбнулся, - Это действительно недоразумение, и скоро, - мужчина удостоил полицейскую гневным взглядом, - Все прояснится. Перед ним даже извинятся.
Тон Синклера с каждой репликой раздражал Лилу все больше и больше. Так обычно говорят умудренные жизнью люди, разъясняющие несмышленым детишкам совершенные ими ошибки, вот только среди присутствующих людей детей не было, впрочем, по мнению девушки, Эрнесто до роли мудреца тоже не дотягивал. Но она старалась не зацикливаться на эмоциях, чтобы не сказать лишнего, что потом могло бы навредить ей.
- Идите, - тем временем продолжал Эрнесто, - Людовико проводит вас до машины, - он кивнул в сторону притихшего мужчины, - Мало ли что.
Когда процессия во главе с явно не хотевшим принимать в этом участие Людовико удалилась, Эрнесто обернулся к полицейской.
- Вам не кажется, что вы перегибаете палку?! Какого черта вы арестовали Соломона?! – командовать и качать права Эрнесто при посторонних людях, с которыми его ничего не связывало и не будет связывать в будущем, любил. Поэтому он охотно бросился восстанавливать справедливость, в какой-то момент искренне поверив, что Лила испугается и выпустит Вайсмана.
- А вам не кажется, что вы лезете не в свое дело?! – в тон ему ответила полицейская.
- Каликсто был другом Соломона, и тот никогда бы не убил его, - разъяснил Эрнесто, возвращаясь к образу проповедника, - И ты это прекрасно знаешь, просто по какой-то причине не хочешь искать настоящего убийцу, убивающего теперь среди бела дня прямо в офисе винодельни.
- А может быть, и замочил друга? – с вызовом спросила Лила, теряя терпение, - Велика важность, повздорили, и перерезал горло. Это очень легко доказать, так что как бы… тебе не пойти соучастником.
- И кто тебе заплатил за то, чтобы арестовали Соломона?! – нахмурился Эрнесто, норовя схватить полицейскую за руку. Но девушка ловко увернулась и, выхватив пистолет, направила его на Синклера. Тот, подрастеряв весь боевой дух, почему-то смутился и отступил назад, - Спокойно-спокойно, - вполне миролюбиво проговорил он, коря себя за то, что погорячился. В голове неожиданно прояснилось, и Эрнесто представил, что сам бы решил, застань, например, Лауру над трупом Марины. От такого сравнения он и вовсе поник.
- Немедленно убирайся отсюда! – перешла на крик Лила и, заметив испуганную Корделию, пытавшуюся спрятаться за своим рабочим столом, добавила, - И ты тоже! Никто не должен мне мешать! Никого не впускать, пока не приедут за Каликсто! Надеюсь, я ясно выражаюсь?! – не дожидаясь ответа, она вошла в кабинет Соломона, не забыв хлопнуть дверью.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:03

Лаура остановилась и прислонилась плечом к шершавой стене подвала, озираясь по сторонам. Несколько минут назад, поговорив с Саграрио и вкратце объяснив ситуацию, она отправилась в лабораторию, чтобы дать указания Рене, а затем подняться к Эрнесто. Но приблизившись к двери, услышала звонок собственного сотового, свидетельствующего о полученном сообщении. И вот теперь женщина брела по темным коридорам в надежде отыскать Алирио, попросившего ее срочно спуститься вниз, где якобы им было замечено грубое нарушение хранения вина. С самого начала, узнав об убийстве Каликсто, Лаура начала подозревать Алирио в причастности к этому, хотя и не могла найти причин, вынудивших молодого человека пойти на такое безумство. Однако после полученного сообщения ее подозрения только усилились. Погрузившись в собственные мысли, женщина не заметила, как оказалась в юго-западном крыле винного погреба. В тусклом свете ламп, постоянно горевших в подвалах, огромные деревянные бочки казались почти черными. Когда-то здесь хранили ящики с пустыми бутылками, но с тех пор, как Соломон Вайсман стал во главе винодельни, это крыло использовали для выдержки многолетних сортов вин. Несмотря на то, что в ее прямые обязанности входил уход и ежедневные проверки и этих сортов, Лаура всегда использовала лаборантов для этих целей. Именно они приносили в лабораторию образцы вина для химических анализов, занимались добавлением и смешиванием вина непосредственно здесь, а она сама и в мыслях не допускала для себя возможности когда-либо оказаться в этом месте, хранившем страшные тайны прошлого.
Поняв, где она находится, Лаура непроизвольно отдернула руку от стены и поежилась, настороженно оглядываясь назад и пытаясь убедить себя, что место, выбранное Алирио для встречи, всего лишь случайное совпадение. Она не приходила в эту часть подвалов почти 20 лет, с той самой ночи, когда был убит священник. Женщина снова опасливо посмотрела по сторонам, осознав, что где-то здесь в ту страшную ночь 3 января над ее телом надругался похотливый Адальберто. Тогда, кутаясь в обрывки одежды и заливаясь слезами, Лаура думала, что это самое страшное, что могло с ней произойти. Она и не подозревала, что впереди ее ждет нечто более ужасное, чем попытка изнасилования. Вспомнив о той ночи, Лаура горько усмехнулась и обернулась назад, услышав какой-то шорох.
В ту же секунду она увидела перед собой высокую фигуру женщины в длинном белом свадебном наряде. Полы платья были в бурых разводах, напоминающих кровь, а волосы и лицо скрыты под плотной фатой, свисавшей до самого пола. Лаура подняла глаза, надеясь узнать стоявшую перед ней невесту в полумраке погребов, но вместо лица смогла разглядеть только жуткую маску, напоминавшую череп. Почувствовав, как земля уходит у нее из-под ног, женщина покачнулась и схватилась за стенку, чтобы не упасть. Она попыталась что-то сказать, но дрожащие губы не слушались. Тогда Лаура бросилась назад, но, увидев, что это тупик, в ужасе прислонилась к бочкам и, закрыв глаза, начала медленно шептать слова первой попавшейся молитвы, пришедшей ей в голову.
- Великолепно, - донесся до нее знакомый мужской голос, без сомнения принадлежавший Алирио.
Лаура осторожно открыла глаза и вскрикнула от неожиданности. Лицо «невесты», снявшей с себя маску и фату и сжимавшей их в руке, тоже без сомнения принадлежало Алирио.
- Какого черта, - справившись с волнением, Лаура окинула молодого человека возмущенным взглядом. Сердце все еще бешено колотилось в груди, поэтому она, медленно отступив назад, присела на край бочки и попыталась успокоиться, трясущимися пальцами поправляя выбившуюся прядь длинных черных волос.
- Нет, ты, правда, испугалась? Что ты подумала, когда увидела меня? – начал расспрашивать ее Алирио, радостно улыбаясь, словно нашкодивший ребенок, довольный тем, что его шалость удалась.
- Может быть, ты снимешь с себя этот наряд, - Лаура оглядела его с ног до головы и нервно рассмеялась, заметив, как нелепо выглядит стоявший перед ней молодой человек в длинном платье невесты и кружевных перчатках, но тут же помрачнела, вспомнив, что несколько минут назад ей было совсем не до смеха, - Не знаю, что я подумала… На секунду мне показалось, что это Альтаграсия…
Алирио задумчиво оглядел себя и через несколько секунд произнес, одновременно снимая с себя платье:
- А это неплохая идея. Вообще-то, я придумывал образ Жены Иуды, но если она будет напоминать мою любимую тетушку, то так будет гораздо лучше…- ему удалось, наконец, стащить с себя наряд. Поправив пиджак, Алирио ловко скрутил платье, пряча в его складках фату и маску и продолжая рассуждать, ничуть не смущаясь пронзительного взгляда Лауры, - Придется прикупить парик из длинных черных волос. Тогда точно все подумают, что это Альтаграсия Дель Торо.
- Или я, - перебила Лаура, вставая с бочки и отряхивая брюки.
Алирио оценивающе посмотрел на нее и усмехнулся.
- Тогда придется тебе подстричься. Чем короче, тем лучше.
- Даже не надейся, - Лаура гневно взглянула на него, не давая договорить, - Я не собираюсь ради твоей глупой затеи с переодеванием обрезать свои волосы. И вообще, зачем тебе этот наряд? Что-то я не припомню, чтобы в Кароре устраивали маскарад. Или ты решил сменить пол и увести у Эммы жениха?
- Ха-ха-ха… - передразнил ее Алирио, вытаскивая из кармана пакет и запихивая туда платье, - Чтобы ты там себе не думала, но такой же наряд придется надевать и тебе.
- Ты определенно сошел с ума, - проговорила женщина, по опыту знавшая, что спорить с Алирио бесполезно. Гораздо проще было сделать вид, что она согласна, и поступить так, как считает нужным, - Где ты взял этот наряд? И что это за пятна? Надеюсь, что это не кровь…
- Конечно, кровь, - Алирио обиженно посмотрел на нее, - Самая что ни на есть кровь. Милый Каликсто был так любезен…
- Значит, это все-таки ты убил полицейского? – скорее утвердительно, чем вопросительно воскликнула Лаура.
- А вот и нет, - Алирио широко улыбнулся, - Я, Алирио Агуеро дель Торо, никого не убивал. Все это время я решал в подвалах производственные вопросы. А что касается бедного полицейского, то он стал жертвой жестокой убийцы. Жены Иуды.
Женщина в недоумении покачала головой, изумленно глядя на Алирио.
- Сейчас ты все поймешь, - начал Алирио, присаживаясь на бочку, где только что сидела Лаура, - Я долго думал, что нам следует сделать, чтобы винодельня оказалась наша. И Жена Иуды как раз то, что нам нужно. Никому в голову не придет, что под этими маской и платьем скрываемся мы с тобой…
- Алирио, я тебя не понимаю, - Лаура несколько раз прошлась взад-вперед и вопросительно посмотрела на молодого человека, - Неужели, ты собираешься бегать по Кароре в этом наряде и пугать людей, надеясь, что тебя примут за Альтаграсию? Эта затея скорее подходит сумасшедшей Беренис, но никак не тебе.
- Во-первых, не я, а мы. Это значит, что и ты тоже, - спокойно выслушав Лауру, ответил Алирио, вытаскивая из переднего кармана пиджака платок, - А во-вторых, бегать нам не придется. Достаточно убить пару человек, сделать так, чтобы нас заметили, и на утро уже вся Карора будет требовать, чтобы Альтаграсию арестовали и отправили в тюрьму.
- Что значит, сделать так, чтобы нас заметили? – вырвалось у Лауры, - Если в одну Альтаграсию, разгуливающую по Кароре в этом тряпье, кто-то и поверит, то увидев нас с тобой, будет трудно заставить поверить, что в поселке есть две Альтаграсии.
- Нас не должны видеть вместе, - Алирио скрестил руки на груди и в упор посмотрел на стоявшую перед ним женщину, - Лаура, ты должна решить, что тебе делать. Если тебе не нравится эта затея, и ты предпочитаешь выслеживать Эрнесто, надеясь когда-нибудь затащить его в церковь и обвенчаться, то желаю тебе удачи, хотя с трудом верю в успех этой затеи. Если же ты хочешь владеть винодельней, заставить всех этих никчемных людишек считаться с тобой, то прекрати строить из себя обиженную невинность. Кто-кто, а я-то знаю, что ты далеко не так безгрешна, как тебе хочется казаться.
Лаура судорожно вздохнула, растерянно скользя взглядом по помещению, в котором они находились. «Неужели, Алирио что-то знает об убийстве Себастьяна?» - промелькнуло у нее в голове, но она тут же отогнала от себя эту мысль, - «Нет, откуда он может об этом знать? Даже Альтаграсия не подозревает, кто на самом деле убил ее любовника».
- Алирио, я согласна тебе помогать, но я - не убийца, - неуверенно произнесла она, старательно отводя глаза в сторону и стараясь не встречаться взглядом с молодым человеком, - И я не могу, не хочу и не собираюсь никого убивать.
- А я, по-твоему, убийца? – усмехнулся тот, в упор глядя на женщину.
- Ты задушил Хулиана. А сегодня перерезал горло Каликсто, - тихо ответила она.
- А ты у нас, значит, ни при чем? – Алирио нахмурился, - Тебе напомнить, что именно ты завлекла Хулиана и первой ударила его, а потом привела меня к нему и всячески убеждала, как он может быть опасен?
- Но я не предполагала…
- Это не имеет значения, - Алирио нервно вскочил со своего места и не дал ей договорить, - Ты так же виновата в смерти Хулиана, как и я! Что касается Каликсто, - мужчина не спеша провел платком по лбу, продолжая буравить глазами Лауру, - Если бы ты не струсила и не сбежала тогда на Празднике Урожая, мы бы вместе избавились от трупа. И тогда мне бы не пришлось… - молодой человек резко замолчал, понимая, что проговорился.
- Не пришлось что? – спросила Лаура, заметив, как растерялся Алирио, и поэтому не сводила с него пристального взгляда.
- Не пришлось бы рисковать и давать повод Каликсто подозревать меня, - попытался выкрутиться Алирио, понимая, что получалось не совсем удачно.
- Каликсто не подозревал тебя, а подозревал твою мать. Но после того, как вы отправили ее в сумасшедший дом, вряд ли у него были бы шансы обвинить Чичиту в убийстве.
- Не в этом дело, - Алирио поднял глаза и старательно выдержал взгляд Лауры, - Каликсто оказался слишком любознательным и на удивление проворным, поэтому пришлось его убрать. В противном случае он мог бы быть опасным.
- Что такого удалось узнать Каликсто? Это должно быть что-то очень существенное, раз ты решился пойти на убийство да еще здесь на винодельне, - проговорила Лаура, по-прежнему глядя в упор на своего собеседника, - Ты что-то не договариваешь…
- Хорошо, хорошо… - Алирио сделал несколько шагов, раздумывая, как лучше рассказать Лауре правду о том, что случилось, - Дело в том, что на Празднике Урожая меня застала Лила рядом с трупом Хулиана. Она знает, что я убил его, но не знает, почему я это сделал…
- Что?! – перебила его Лаура, от неожиданности потеряв равновесие и опустившись на бочку с вином.
- Ничего страшного, - Алирио попытался беззаботно улыбнуться, как будто делился какой-то светской сплетней с друзьями, - О тебе она ничего не знает, и не должна узнать. Мы с ней давние знакомые, к тому же Лила – особенная полицейская, которой руководит не справедливость и закон, а прежде всего собственная выгода. Когда она увидела меня с трупом, то я пригрозил ей, что если она меня выдаст, я расскажу о ее темных делишках. В итоге мы нашли компромисс, и Лила даже помогла мне повесить Хулиана на дерево.
- При чем здесь Каликсто? – все еще не веря тому, что она услышала, проговорила Лаура.
- Ему каким-то образом удалось узнать о том, что связывает меня и нашу бравую полицейскую. Он догадался обо всем и… - молодой человек быстро провел пальцем по своему горлу и довольно улыбнулся.
- Чему ты радуешься? Ты хоть понимаешь, что от Лилы будут только одни неприятности…
- Не будет никаких неприятностей, - перебил Алирио, - Теперь Каликсто ничего не сможет доказать, а Лила будет шелковой после того, как ей станет известно о смерти начальника. Я оставил его в кабинете нашего славного президента…
- Лила уже знает, - нервно проговорила Лаура, обдумывая, что ей теперь делать, - Труп нашел Соломон. Лила каким-то образом оказалась там и арестовала Вайсмана. Сейчас наверху полно полиции.
- Ах, вот оно что, - довольно улыбнулся Алирио, - Бедный Соломон, но тем лучше для нас.
- Не понимаю, чему ты так радуешься… Теперь после смерти Каликсто, особенно такой смерти, - Лаура сделала ударение на предпоследнем слове, - Лила будет из кожи вон лезть, чтобы найти «убийцу» полицейского и спасти себя. И еще неизвестно, кого ей пришлют вместо Каликсто. Что-то мне подсказывает, что это убийство выйдет нам боком.
- Мне все равно, кого пришлют вместо Каликсто. Пока Лила в Кароре, мне ничего не грозит…
- Тебе? – воскликнула Лаура и выразительно посмотрела на молодого человека.
- Тебе тоже ничего не грозит, успокойся, - с покровительственной улыбкой ответил Алирио, - Кроме того, тебе не придется светиться и никого убивать. Ты будешь моей помощницей, вернее, помощницей Жены Иуды.
Лаура задумчиво посмотрела по сторонам и снова взглянула в лицо Алирио. Судя по всему, молодой человек не шутил. Да и убийство Каликсто было самым лучшим доказательством, что Алирио полон решимости осуществить свой план. Становиться у него на пути сейчас было, по меньшей мере, неразумно, а идти с признанием в полицию к Лиле – просто самоубийство.
- Хорошо, я согласна, - проговорила она, наконец, - Но с одним условием.
- Каким?
- Я не знаю, кого ты собрался убивать, но ты должен пообещать мне две вещи. Эрнесто будет жить, чтобы ни случилось.
- Лаурита, я и не думал, что у тебя все так серьезно с этим великорослым болваном… - Алирио расхохотался, но, заметив, как нахмурилась женщина, миролюбиво произнес, - Хорошо, я тебе обещаю, что Эрнесто не погибнет. Конечно же, я не обещаю, что с ним не произойдет какой-нибудь несчастный случай, но он не будет жертвой Жены Иуды, если только ты сама этого не захочешь. А вторая вещь?
- Ты избавишься от Лилы. Пусть она уедет, переведется в другое место, подальше от Кароры… Не знаю, что угодно, но только не здесь… Не понимаю, как тебе пришло в голову сделать полицейскую сообщницей.
- Лаурита, поверь мне, у меня не было выбора, к тому же Лила может нам помочь.
- Я ей не доверяю.
- Хорошо, я постараюсь от нее избавиться, но потом, - взглянув на наручные часы, Алирио добавил, - Думаю, что нам стоит подняться наверх. Тело уже должны были увезти. Надо проследить, чтобы Лила все сделала, как полагается. По-крайней мере пока она нам необходима. Что касается Жены Иуды, то мой план остается в силе. Но надо все хорошенько обдумать. Я тебе сообщу, когда приму решение.
Лаура безразлично пожала плечами. То, что она только что узнала, волновало ее куда больше призрачного плана Алирио.
- Я отправляюсь наверх.

Несмотря на уверенность Марины, что все сложится удачно, ночью она практически не спала, представляя, что же произойдет, когда на ранчо обнаружат труп Деоны. И если после разговора с Эрнесто на виноградниках женщина была полна оптимизма, то поздно вечером, оставшись одна у себя в комнате, ее спокойствие сменилось тревогой. И чем больше Марина думала о совершенном убийстве, тем сильнее нервничала. Она не сомневалась, что розарий рано или поздно приведет полицию к Альтаграсии, но еще неизвестно, куда «Жена Иуды» пошла, когда покинула церковь. Могло быть и такое, что у нее имелось железное алиби. «Надеюсь, что Альтаграсия не решила еще раз наведаться в участок», - раздражено думала мулатка, ворочаясь в постели и пытаясь уснуть.
Утром, так и не сомкнув глаз, Марина решила не спускаться к завтраку, боясь, что её состояние не останется незамеченным остальными обитателями особняка. Можно было придумать что-нибудь, но кроме Эрнесто в доме не было наивных идиотов, способных поверить каждому её слову. «А если уже нашли Деону?» - мулатка вскочила с кровати и быстрым шагом направилась к двери, натягивая тонкий шелковый халат, но в последний момент передумала, - «Нет, пока рано. Пусть все разъедутся, а потом спущусь вниз и расспрошу Дульсе о последних новостях. Если Альтаграсию уже посадили, то служанка, вообще, должна была узнать об этом одной из первых», - сделала заключение Марина, придерживаясь мнения, что прислуга всегда рада перемыть косточки хозяевам и их знакомым, поэтому лишних вопросов задавать не будет.
Женщина позволила себе немного расслабиться и направилась к постели, но как раз в этот момент в дверь постучали, и спустя секунду раздался голос Дульсе.
- Сеньорита Марина, - позвала та, - Я принесла вам завтрак.
- Мне? – искренне удивилась женщина и, подойдя к двери, распахнула ее. Дульсе, выдавив из себя натянутую улыбку, протянула сестре Альтаграсии поднос, на котором стояла банка с неизменным малиновым джемом, стакан апельсинового сока и лежало всего лишь два тоста. Марина, не ожидавшая такого поворота событий, взяла поднос и удивлено посмотрела на служанку.
- Сеньорита Эмма очень удивилась, что вы не спустились к завтраку, и попросила меня позвать вас, - нарочито вежливо пояснила Дульсе, - Я стучала, но вы, наверное, спали. И тогда сеньорита попросила меня позаботиться о вас и сказать, что в этом доме всегда рады гостям. Свежевыжатый апельсиновый сок полезнее кофе, а малиновый джем вам очень понравился.
По интонации, с которой говорила служанка, Марина догадалась, что последнее предложение произносила Эмма, а Дульсе всего лишь повторила его.
- Как это мило, - вымучено улыбнулась мулатка, скользя взглядом по комнате в поисках места, куда можно было бы поставить поднос, - А что нового происходит в нашей маленькой Кароре? – она подошла к прикроватной тумбочке и, опустив на неё поднос с завтраком, обернулась к Дульсе.
- А что тут твориться-то будет? – удивилась служанка, - Всё как всегда. С вашего позволения, - с этими словами девушка развернулась и поспешила покинуть комнату, давая понять, что не будет ничего обсуждать с гостьей.
Когда за Дульсе закрылась дверь, Марина тяжело вздохнула и медленно села на кровать. «Неужели, Маркос до сих пор не вернулся из Каракаса?» - подумала мулатка, пытаясь решить, что ей теперь делать. В следующее мгновение она выпрямилась и отрешено посмотрела в окно, - «А что, если Деона жива?» - от внезапной догадки у нее перехватило дыхание. Она наклонялась над старой знакомой, прислушивалась, дышит ли та, но побрезговала и не проверила пульс. Марина поежилась, хотя в комнате было тепло, - «Нет, это глупости!» - нервно хихикнула женщина, представив, как Деона с раной, нанесенной топором, встает, отряхивается и посылает проклятия в адрес своей убийцы, - «После такого никто не может выжить. Больше двух часов она протянуть не могла».
Это простое умозаключение успокоило Марину, но появились новые поводы до беспокойства, например, почему служанка, обязанная находиться в курсе всех событий, ничего не знает о смерти Деоны. Конечно, Дульсе могла не захотеть поделиться с ней последними сплетнями, но о новом убийстве сложно промолчать. Тем более, если оно не имеет никакого отношения к обитателям особняка или семье дель Торо. «Пока не имеет», - отметила мулатка про себя и, поднявшись, прошлась по комнате, борясь с желанием отправиться в поместье и посмотреть, лежит ли в конюшне Деона. Она даже медленным шагом направилась к двери, но остановилась и отступила назад.
- А если Маркос уже приехал? Просто пока новость не разлетелась по городу? Или он сейчас в пути? Да та же Моника могла… - Марина просияла, вспомнив, что собиралась поговорить с Маркосом о дочери Альтаграсии, но через секунду опять помрачнела, - Если Деону нашли, то там куча полиции, а мне нельзя попадаться им на глаза. Они могут попытаться найти связь между мной и этой дурой. Могут выйти на Кандиду и понять, кто я на самом деле.

Убегая из Кароры двадцать лет тому назад, Марина не думала, что она еще когда-нибудь сюда вернется, поэтому действовала напролом. Девушка действительно боялась гнева отца, но еще больше её пугало возможное наказание за совершенное той ночью убийство. События 3 января, перепутавшиеся в сознании Марины, поначалу казались однородной массой и вселяли ужас.
Каким-то образом она вместе с сестрой и ее подругами оказываются в подвалах винодельни. Пока они о чем-то переговариваются, Адальберто, друг Хулиана, который тоже пришел на венчание, начинает приставать к Лауре, ударяет ее и, швырнув прямо на каменный пол, наваливается на нее, но той удается в последний момент вырваться и убежать. Тогда разгоряченный мужчина переключает свое внимание на Рикарду. Испуганная девушка начинает визжать, в руках у Марины оказывается доска и, не понимая, что делает, она со всей силы начинает бить Адальберто по голове. Альтаграсия, Чичита и Хака тоже хватают доски и помогают ей справиться с озверевшим от боли мужчиной. Искаженное ужасом и окровавленное лицо неудавшегося насильника, слова клятвы и темнота.
Марина не помнила, каким образом она оказалась в особняке, а в мозгу билась только одна мысль: «Бежать, бежать и никогда не возвращаться». Как-то она видела, как Хуан Висенте достает из своего тайника деньги, поэтому перед тем, как покинуть город, обокрала отца. Только через пару дней девушка восстановила в памяти полную картину событий, но легче не стало, напротив, страх обрушился на неё с удвоенной силой, ведь в газете, где она прочитала о признании Альтаграсии в убийстве Себастьяна, не было ни слова об Адальберто.
Марина затерялась в Каракасе, но вскоре у девушки, не умеющей экономить, закончились деньги. Первой мыслью было позвонить отцу, но мулатка все еще боялась, что её тоже могут посадить в тюрьму, а после того, как она украла у отца деньги, тот даже слушать не станет оправданий, а забудет о ней точно так же, как и об Альтаграсии. Ведь не зря же журналисты язвили, что Хуан Висенте не предпринимает никаких попыток, чтобы помочь своей доченьке, оказавшейся за решеткой. Марина пыталась найти работу, но вскоре поняла, что только на первый взгляд всё кажется таким простым. Никто не горел желанием брать на работу девушку, которая ничего не умеет делать. Еще через пару недель её выгнали из квартиры, так как Марине не чем было платить за аренду, она задолжала сердобольным соседям немалые суммы денег и оказалась на улице, мысленно готовясь к тому, что придется сдаться. Но на неё, сидевшую на ступеньках и отсутствующим взглядом смотревшую куда-то вдаль, обратил внимание солидный мужчина, снимавший квартиру в том же доме. Он проявил заботу и позвал Марину к себе. Растрогавшись, она разрыдалась и рассказала о том, как ей сложно приходится. Правда рассказ был далек от реальности, но Марина почувствовала, что этот человек – её шанс. Он с сочувствующей улыбкой выслушал историю о непонимающих родителях, о том, как девушка сбежала и как не хочет возвращаться домой. Свое настоящее имя Марина не назвала, испугавшись чего-то, а сказала, что её зовут Кандида. Впрочем, мужчина не стал устраивать допросы. Он представился хозяином небольшого бара и предложил новой знакомой работу, заметив, что жить она может у него. Марина сразу же поняла, что именно от неё требуется, но возмущаться не стала. В конце концов, она ничего не умела, а это действительно был прекрасный шанс спастись и удержаться на плаву, но работать до конца своих дней на Мятежника, как называли её сожителя в определенных кругах, Марина не собиралась, а мечтала о том, чтобы стать независимой, поэтому на этот раз подошла к делу более тщательно. Постепенно осваивая науку обольщения, Марина находила все больше клиентов и откладывала почти все заработанные деньги, чтобы уехать из Каракаса и попытать счастья подальше от Мятежника, к тому времени считавшего её не иначе как своей собственностью.
За несколько дней до суда над Альтаграсией забытые страхи вернулись вновь, и Марина решила действовать. Сестра повторяла, что она убила Себастьяна и ничего не говорила о том, что была в церкви не одна, следуя клятве, придуманной Хакой, что ни одна из них не расскажет об убийстве Адальберто, но Марина не знала, как Альтаграсия поведет себя во время судебного заседания. Поэтому, забрав сэкономленные деньги, сеньорита Батиста отправилась в Чили, где потихоньку начала воплощать в жизнь свой план, придуманный еще в Каракасе. Она нашла людей, которые сделали ей поддельные документы на имя Кандиды Рольдан, и стала самостоятельно искать клиентов в престижных районах города. Но этих денег едва хватало, чтобы сводить концы с концами, поэтому предприимчивая девушка решила пойти ва-банк, чтобы заполучить достаточную сумму денег, которая могла бы позволить ей организовать собственный бизнес. Некоторое время Марина выбирала свою жертву, внимательно присматриваясь к потенциальным клиентам и выискивая среди них подходящую кандидатуру, а потом, добавив в напиток пожилому мужчине, поддавшемуся на ее чары, лекарство для сердца, собрала все находившиеся в доме драгоценности и деньги, пока несчастный бился в конвульсиях после бурной ночи, и, убедившись, что тот мертв, поспешила уйти. Украденных денег хватало на то, чтобы воплотить в жизнь свой план, но Марина не хотела возвращаться в Каракас с пустыми руками и не собиралась рисковать, поэтому еще пару раз прибегла к такому простому и безопасному, как ей казалось, способу обеспечить себе необходимую сумму денег. Продолжать в том же духе дальше она побоялась, хотя и не зарекалась.
В Каракас Марина вернулась под именем Кандиды Рольдан и без особого труда начала собственный бизнес, соблазняя юных девушек красивой жизнью и легкими деньгами. Но лишь немногие знали, что по документам их хозяйку зовут Кандидой, потому что для всех она была Госпожой Росалиндой. Одной из первых девушек, попавших в бордель, была Деона Лешнер, потом всячески подчеркивающая свое превосходство над остальными, замечая, что она чуть ли не правая рука Росалинды. Марина знала об этом, но не подавала виду, считая, что это её не касается, лишь бы бизнес приносил доход. Дела шли прекрасно, несмотря на возникавшие то и дело проблемы, которые Марина решала без труда, используя деньги, связи и свое обаяние. Одной из таких проблем стал хозяин соседнего борделя Мятежник, которому не нравился идущий в гору бизнес Росалинды, лишивший его многих клиентов. В течение многих лет им удавалось сотрудничать, но с годами требования бывшего сожителя росли, и Марина решила избавиться от него, используя тот же способ, который позволил ей обзавестись в прошлом необходимой суммой. Однако все вышло совсем не так, как планировала женщина, поэтому ей пришлось собственноручно прикончить жертву, после чего Марина подожгла его квартиру и сбежала. Однако полиция, расследовавшая это убийство, вышла на бордель, принадлежавшей Росалинде, и его хозяйке пришлось снова бежать, бросив все.
Кандида вернулась в Чили и исчезла, уступив место Марине Батисте, женщине с безупречной репутацией. Она устроилась на небольшую винодельню, закрутив роман с владельцем и даже не думая возвращаться в Венесуэлу, однако жизнь распорядилась по-другому.
- Нет, полиция не должна… - пробормотала мулатка, возвращаясь из мира воспоминаний в сегодняшний день, - Они могут узнать, что я жила по поддельным документам… - смерти, которые были на её совести, женщину совсем не волновали, никто не обратил внимания на кончину пожилых мужчин. Слишком много времени проходило между ними, к тому же они все были одинокими, поэтому полиция списывала все на инфаркт, и все были довольны, - Мне нужно узнать, что происходит в поместье, - поднявшись, женщина принялась мерить шагами комнату. Она остановилась и задумчиво посмотрела на телефон, но тут же махнула в сторону аппарата рукой и тяжело вздохнула, - Нет, звонить нельзя. Если там полиция, то они вычислят, откуда звонили, и никто из них не подумает, что это могла быть Дульсе, - Марина невесело усмехнулась.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:04

Микаэла, меряя шагами комнату, без особого интереса изучала статьи в газете двадцатилетней давности. Накануне она вместе с подругами ходила в архив муниципалитета и решила стащить номер, полностью посвященный убийству Себастьяна, но там не было ничего такого, что им не было бы известно. Девушка, тяжело вздохнув, приблизилась к столу и бросила на него газету.
- Не понимаю, почему все, с кем мы вчера говорили, твердили, что этот священник был божественно красив, - скривилась Петуния, увидев на первой полосе фотографию Себастьяна, - По-моему, ничего особенного.
- Из него сделали святого мученика, - усмехнулась Мика, переворачивая газету. Ей самой было не по себе от взгляда священника, слишком высокомерного для человека, решившего посвятить свою жизнь служению Богу, - Я не удивлюсь, если пройдет еще двадцать лет, и кто-нибудь напишет икону с его изображением. Хотя рассказики местных жителей – детский лепет по сравнению с тем, что придумал автор этой газетенки. Если ему верить, то странно, что Альтаграсии, вообще, удалось замочить Себастьяна.
- Почему? – удивилась Петуния.
- Потому что он – Бог, - пояснила Глория, игравшая с прядью волос, - Хотя ничего удивительного. Маркос ведь брат Себастьяна, а Сантия сказала, что после убийства священника у Рохас Пауля окончательно снесло крышу.
- Может быть, стоит съездить к нему? – Микаэла, медленно опустившись на диван, добавила, - Вдруг он расскажет нам что-нибудь интересное? А то все эти газеты старые, кассеты… там нет ничего, что могло бы потянуть на сенсацию и обеспечить нам высокий балл, - запнувшись, девушка беззаботно улыбнулась, - Вернее, это только подтверждает вину Альтаграсии, а нам её нужно оправдать. Правильно, Гло?
Петуния, откинувшись на спинку кресла, отрицательно покачала головой.
- Нет. Нам нужно смириться с тем, что придется поменять тему дипломной работы, - с трудом скрывая ликование, рвущееся наружу, произнесла она, - И чем быстрее мы вернемся в Каракас и начнем работать над новым фильмом, тем лучше. А вся эта история с Женой Иуды – пустая трата времени.
- Только не говори, что тебя напугала смерть какого-то там Хулиана? – сощурившись, спросила Микаэла.
- Представь себе – нет, - огрызнулась Петуния, - Просто в отличие от тебя я прекрасно понимаю, что без согласия Альтаграсии дель Торо никакого документального фильма не получится.
- Это еще почему?!
- Всё вот это, - Петуния кивком головы указала на бумаги, разложенные на столе, - Чужая работа. Того же Рохас Пауля. Если мы будем довольствоваться только теми материалами, которые есть, то получится, что наш фильм склеен из уже существующей информации, никакого личного взгляда на ситуацию, - она замолчала, чтобы перевести дух и, заметив, что Микаэла готова спорить, быстро продолжила, - К Маркосу мы можем съездить, только ничего нового он нам не расскажет. А вот если бы Альтаграсия согласилась хотя бы дать нам интервью, рассказать, что там произошло, то нам было бы за что уцепиться.
Микаэла открыла, было, рот, чтобы возразить, но лишь тяжело вздохнула и повела плечом. Как бы ей не хотелось признавать, но Петуния была права.
- Я не хочу возвращаться в Каракас, - горестно вздохнула Глория, - Потому что лучшей темы мы не найдем.
- Ты еще не искала, - парировала Петуния.
- Нам нужно добиться, чтобы Альтаграсия согласилась сотрудничать с нами, - подытожила Микаэла и, когда подруги посмотрели на неё, смущено улыбнулась, - Что вы так смотрите?
- Просто интересно, как ты себе это представляешь, - хмыкнула Петуния, откидываясь на спинку кресла. Она не сомневалась, что Альтаграсия не будет участвовать в этой авантюре, если сразу не дала свое согласие. Девушка не была в восторге от такой дипломной работы, но не хотела ссориться с подругами и выглядеть в их глазах жалкой трусихой, а так был шанс, что они уедут из Кароры и займутся чем-нибудь менее опасным, - «Не знаю, насколько меня хватит ходить по Кароре, разговаривать с сумасшедшими и подвергать свою жизнь опасности. Не думаю, что Хулиана убили по ошибке, и это значит, что мы можем стать следующими жертвами из-за нашего фильма».
- А чего мне представлять? – искренне удивилась та, - Пусть Глория уговаривает Альтаграсию.
- Я?! – растерянно воскликнула сеньорита Леаль, - Но почему? Я с ней уже разговаривала, теперь ваша очередь.
- Вот именно, потому что ты с ней разговаривала, пойдешь и сегодня, - терпеливо пояснила Микаэла, - Она тебя знает, увидит еще раз и проникнется. Сделаешь несчастную рожицу, объяснишь, что этот проект – вопрос жизни и смерти. А нас с Петунией она не знает, и вообще мы не вызываем жалости у людей.
- А я вызываю? – обиделась Глория.
- Ты же в зеркало каждое утро смотришься. Чего спрашиваешь? – заметив недовольство на лице подруги, Мика вскочила, - Вот! Вот с такой физиономией и иди к Альтаграсии. А мы… - девушка подошла к столу и взяла видеокамеру, - Пойдем в церковь и поговорим со священником. Вдруг он что-то знает о той давней истории.
- Просто великолепная идея, - буркнула Петуния, поднимаясь. Очередная попытка вразумить подруг потерпела фиаско, - «Может, священник попадется нормальный? Объяснит Микаэле, что лучше в это дело не лезть», - с надеждой подумала девушка.
- Если тебе не нравится, то можешь пойти вместе со мной к Альтаграсии, - оживилась Глория.
- Нет уж, - Петуния покачала головой, - Мне всё очень нравится.

К тому моменту, когда увозили тело Каликсто, Лила более-менее пришла в себя, и теперь, наблюдая, как двое санитаров выносят из кабинета её уже бывшего начальника, мысленно ругала себя на все лады, что сорвалась и позвонила Алирио, а затем еще угрожала Синклеру оружием. Слабым утешением было то, что в кабинете не удалось найти никаких улик, в том числе отсутствовало и орудие преступления, а охранник не видел никого из посторонних, кто бы входил в здание винодельни. «Если бы было хоть что-то, это можно было бы как-то обыграть и использовать против Алирио, а так я ничего не знаю, не говоря уже о таинственной помощнице, если таковая существует, еще хорошо, если это действительно Марина, а если нет?» - она тяжело вздохнула и, выйдя из кабинета, закрыла дверь. Не обращая внимания на Рикарду и Корделию, с любопытством смотревших на неё, девушка направилась к лестнице, - «Зато теперь мне никак не выпутаться из этого дела, потому что если опять выйдут на наше общее прошлое с Алирио, то после убийства Каликсто на него будут смотреть иначе».
О том, что придется докладывать начальству о смерти Каликсто, и что в Карору могут прислать нового инспектора, который может оказаться во много раз умнее бывшего начальника, она старалась не думать. Однако из одного безжалостно вытекало другое, и девушка поймала себя на мысли, что в сложивщихся обстоятельствах застрелиться самой – вовсе не такая плохая идея.
- По крайней мере, хуже точно бы не было, - прошептала она, медленно спускаясь вниз. Подняв взгляд и увидев Альтаграсию, о чем-то разговаривающую с охранником, Лила усмехнулась.
«А может быть, еще не все потеряно», - подумала она, направляясь к ним.
- Здравствуйте, сеньорита дель Торо, - стараясь, чтобы голос звучал относительно спокойно, поздоровалась полицейская.
- Что произошло? – встревожено спросила Альтаграсия и, бросив беглый взгляд на дверь, где несколько минут назад скрылись двое парней, выносивших на носилках труп, выжидающе посмотрела на Лилу.
- Сегодня утром здесь убили инспектора полиции Каликсто Ромеро, - после небольшой паузы ответила та и, покосившись на охранника, делающего вид, что не прислушивается к разговору, добавила, - Вы не могли бы уделить мне несколько минут?
Подниматься наверх Лила не стала, решив, что достаточно будет отойти от охранника в сторону, чтобы тот не слышал о чем они говорят.
- Мне очень жаль, что так произошло, - с неподдельным сожалением в голосе сказала Альтаграсия, не сводя с полицейской пристального взгляда, - Но надеюсь, что на этот раз вы не будете меня обвинять? Я только что пришла, вы и сами это видели.
- И зачем же вы пришли? – раздражено спросила Лила, игнорируя соболезнования и искренне жалея, что Альтаграсия не появилась раньше и не нашла труп Каликсто, тогда бы сейчас все было намного проще.
- Устраиваться на работу, - спокойно ответила сеньорита дель Торо.
- На работу?
- А что тут удивительного? До оглашения завещания еще целый год, а нам с матерью нужно на что-то жить. Та сумма, указанная в условиях договора аренды, которую Вайсман выплачивает маме ежемесячно, по нынешним меркам просто смешная. К тому же мне нужно знать, как здесь обстоят дела, чтобы потом не было проблем, когда винодельня вернется к законным хозяевам.
- Боюсь, что с сеньором Вайсманом вам поговорить не удастся, - произнесла Лила, - Он задержан по подозрению в убийстве Каликсто.
- Тогда я могу быть свободна? – ничуть не удивляясь и не расстраиваясь новости об аресте президента винодельни, поинтересовалась Альтаграсия.
- Последний вопрос, - прислонившись к стене, Лила внимательно посмотрела на женщину, - Помните, вы мне говорили, что в ночь на третье января ваши подруги тоже были в церкви?
Альтаграсия молча кивнула.
- Я никак не могу понять, почему Исабель их не видела, когда пришла в церковь. Они ждали вас снаружи?
- Нет, - не задумываясь, ответила Альтаграсия, - Они ждали внутри, в подсобном помещении.
- Спасибо за сотрудничество, - улыбнувшись, Лила направилась к выходу, но, увидев рядом с охранником Эрнесто, по-видимому, все это время наблюдавшему за ней и Альтаграсией, ускорила шаг, решив, что с теми, кто присутствовал на винодельне, когда она задержала Соломона, потом поговорят Виктор и Патиньо, - «Значит, Лаура обманула, когда сказала, что они ждали снаружи. Забыла? Вполне может быть, в этом нет ничего удивительного, ведь прошло двадцать лет, или же все они врут и не договаривают, просто сейчас не общаются и не решили сообща, что рассказывать, а что нет. Потом надо будет поговорить с матерью Альтаграсии, вот она может что-нибудь знать о той ночи», - подумала девушка, возвращаясь к тому, что произошло сегодня, - «А пока надо доложить Карденасу об убийстве Каликсто, посмотреть на его реакцию, потом разобраться с Соломоном и выяснить, чем сегодня занималась Марина. Может, удастся списать на неё, а если она еще и помощница Алирио, то вообще замечательно. Хотя охранник и говорил, что не видел посторонних, но это не значит, что их не было».

Глория не злилась на Микаэлу, понимая, что подруга не хотела её обидеть. К тому же в словах девушки была доля правды. Сеньорита Леаль без особого труда могла вызвать чувство жалости к себе и иногда пользовалась этим, чтобы получить желаемое. Всего-навсего ей надо было пустить слезу и беспрестанно тяжело вздыхать, как люди тут же шли на уступки, жалея бедняжку.
«Может быть, сказать Альтаграсии, что мы слишком часто меняли тему проекта, и нам больше не разрешат?» - думала Глория по пути в шале, пытаясь решить, что сможет убедить сеньориту дель Торо помочь им. Вспомнив лицо женщины, когда они разговаривали в первый раз, девушка горестно вздохнула, - «Как же, такой навешаешь лапши на уши».
Глории захотелось развернуться и отправиться к подругам в церковь, но, представив, как над ней будет подтрунивать Микаэла, когда узнает, что разговор с Альтаграсией не состоялся, нахмурилась и решительно ускорила шаг. Пути назад не было, и в какой-то степени Глория была согласна с Петунией, считающей, что без участия Альтаграсии они не смогут сделать документальный фильм. Только в отличие от своей подруги она не планировала возвращаться в Каракас, надеясь, что, если даже не удастся уговорить Альтаграсию, то будут другие очевидцы, от которых можно получить эксклюзивную информацию о событиях той ночи. Например, можно попытаться поговорить с матерью Альтаграсии, ведь ни для кого не секрет, что пожилые люди любят вспоминать прошлое и бывают болтливы.
Приближаясь к шале, девушка заметила на ступенях, ведущих к домику, какого-то мужчину, одетого в темный строгий костюм. Глория, не спуская с незнакомца настороженного взгляда, замедлила шаг. Подойдя поближе, девушка заметила белый воротничок на рубашке и догадалась, что перед ней стоит священник. Его лицо показалось ей знакомым, но Глория не могла вспомнить, где она видела этого человека. «Себастьян…» - неожиданная догадка заставила девушку зажмуриться и отступить назад, - «Этого не может быть, не может быть», - повторяла она про себя. Глории хотелось развернуться и убежать, но она не могла пошевелиться, ноги как будто приросли к земле. Прочитав коротенькую молитву, девушка вздохнула и рискнула открыть глаза, - «Какая-то чертовщина…» - подумала Глория, оглядываясь по сторонам и отмечая, что возле шале кроме неё никого больше нет. Она судорожно вздохнула и, почувствовав дрожь в ногах, торопливо направилась к растущему рядом дереву, чтобы, прислонившись к нему, не упасть. В памяти всплыло видение, посетившее её в День Праздника урожая, и девушка, сама того не желая, связала сегодняшнее явление Себастьяна и события того дня, когда был убит Хулиан. Она поправила выбившуюся прядь волос и нервно рассмеялась, - «Я слишком много думала об этом священнике. Не спала почти всю ночь, пытаясь разобраться в ситуации, а еще такая жара…» - девушка подняла взгляд на небо и, сощурившись, с несколько секунд изучала яркий диск солнца, пока ей удалось убедить себя в том, что это была обычная галлюцинация, вызванная переутомлением. Словно в подтверждение своей теории, девушка почувствовала усталость, стремительно сменявшую недавнее напряжение. Улыбнувшись, она вздохнула и медленно пошла к шале.
Не успела Глория дотронуться до кнопки звонка, как дверь неожиданно распахнулась, и перед ней возникла скромно одетая молодая женщина, с интересом изучавшая нежданную гостью.
«Неужели, она видела, что я тут вытворяла?» - промелькнуло у Глории в голове, и она почувствовала, что начинает краснеть. Справившись с собой, она тихо произнесла, - Здравствуйте, я бы хотела поговорить с Альтаграсией дель Торо.
- Её нет, - кратко ответила незнакомка и хотела что-то спросить, но послышались приближающиеся шаги, и рядом с ней появилась пожилая женщина.
- Ты к кому? – поинтересовалась та.
Глория, узнав в старушке мать Альтаграсии, которую она видела на фотографиях в газетах, решила воспользоваться случаем и попытаться поговорить с ней. Ничуть не смущаясь недовольных взглядов, которыми одаривала её неприятная особа, открывшая дверь, девушка произнесла:
- Может быть, я могла бы подождать Альтаграсию? Она скоро вернется?
- Не… - начала, было, молодая женщина, но замолчала под гневным взглядом старушки.
- Ивон, не будь такой невоспитанной, - сурово проговорила та и обратилась к гостье, - А что тебе надо от Альтаграсии?
- Меня зовут Глория Леаль, - представилась девушка и, заметив, что мать Альтаграсии побледнела, поспешила пояснить, - Я учусь в университете. Вернее, я его уже оканчиваю, осталась только дипломная работа, тема которой – История Жены Иуды, - она осеклась, когда пожилая женщина окинула её взволнованным взглядом, но расценила это по-своему и с жаром продолжила, - Выслушайте меня, пожалуйста. Я не верю в то, что Альтаграсия убила священника, и могу доказать это. Мой фильм поможет восстановить честное имя вашей дочери и даже всей семьи…
- Извините, но сеньориты Альтаграсии нет, - отрезала Ивон и, нежно обняв пожилую женщину за плечи, попыталась отвести в сторону, но старушка ловко высвободилась.
- Конечно же, ты можешь её подождать, - с дрожью в голосе произнесла Беренис и, схватив Глорию за руку, втянула в дом, - Ивон, скажи Монике, что у нас гости, а потом принеси нам чай.
- Гости? – услышав за спиной незнакомый голос, Глория обернулась и нос к носу столкнулась с той самой девушкой с Праздника Урожая, на которую она указала Вайсману, когда тот спросил, что их привело на торжество. Поймав на себе удивленный взгляд Моники, она смущено опустила глаза, - Надо же, - придя в себя, насмешливо спросила та, - Что ты тут делаешь?
- Вы знакомы? – насторожено поинтересовалась Беренис.
- Встречались… - поспешно ответила Глория и повернулась к Монике, - Я делаю проект о Жене Иуды и пришла поговорить с Альтаграсией.
«Проект, говоришь…» - мысленно усмехнулась Моника, оглядывая девушку с ног до головы, - «Интересный поворот событий. А тот спектакль с видениями, который она устроила, наверное, был частью этого самого проекта», - ей было о чем расспросить девушку, но в присутствии Беренис этого делать не следовало. Старушка и так болезненно реагировала на все, что было связано с Альтаграсией, - «Странно, что бабушка вообще впустила её в дом», - не без удивления отметила Моника, заметив, с каким обожанием Беренис смотрит на девушку.
- Не думаю, что мама согласится принимать в этом участие, - произнесла Моника, сделав акцент на слове «мама».
Глория, открыв рот, уставилась на девушку:
- Ты – дочь Альтаграсии?!
- А что тут удивительного? – довольно хмыкнула Моника, - Или у неё не может быть детей? Как бы там ни было, я уверена, что она выставит тебя на улицу, даже слушать не станет, - холодно улыбнулась девушка, - Поэтому я считаю, что тебе лучше уйти.
- Но донья Беренис сказала, что я могу… - попыталась возразить Глория.
- Бабушка не совсем в себе, - повысила голос Моника и медленно двинулась на гостью, заставляя ту отступать к дверям.
Беренис, молча наблюдавшая за разговором девушек, вклинилась между ними:
- Она никуда не уйдет! Глории надо поговорить с Альтаграсией! – она обернулась к растерявшейся девушке, - Подожди немного. Она пошла на винодельню. Совсем немного подожди. Скоро она придет, и вы поговорите. Вам есть о чем поговорить. О многом поговорить. Подожди…
Моника, увидев, что бабушка перестает контролировать себя, обняла её за плечи и отвела к креслу. Усадив неперестававшую что-то бубнить себе под нос старушку, она опустилась перед той на колени и заглянула в глаза.
- Бабушка! – когда Беренис посмотрела на неё, девушка тихо добавила, - Тебе плохо? – мать Альтаграсии никак не отреагировала на вопрос внучки, лишь взглянула на Глорию и вновь зачастила, что той нужно дождаться сеньориту дель Торо. Моника, тяжело вздохнув, обернулась к растерявшейся девушке и процедила, - Иди в мою комнату. Это там, - махнув рукой в нужном направлении, она пояснила, - Первая дверь на право, - повторять дважды не пришлось. Глория, кивнув головой, бросилась в указанном направлении, а, когда шаги стихли, Моника вновь посмотрела на бабушку, - Успокойся, пожалуйста. Ты пила сегодня своё лекарство?
- Нет, нет… - та отрицательно покачала головой, - Ничего не надо… Глория…
- Как же ничего не надо?! – возмутилась Моника, но, взяв себя в руки, уже тише продолжила, - Мама будет на тебя сердиться, когда придет. Эта девушка хочет сделать себе карьеру на нашей трагедии.
- Ты не должна так плохо отзываться о своей кузине, - выдержав паузу, выпалила Беренис.
Моника, вскочив, сделала несколько шагов назад. «Она сошла с ума», - думала девушка, ошарашено глядя на Беренис, пытавшуюся подняться с кресла и, по-видимому, собиравшуюся пойти к Глории, - «Кузина? Какой-то бред…»
- Она – дочь Бартоломе, - пояснила Беренис, когда ей удалось подняться. Приблизившись к Монике, она тихо продолжила, то и дело косясь в ту сторону, где находились комнаты, - Так получилось, что Бартоломе изменил Ванессе с Хакой, и у них родилась Глория. Это длинная история, как-нибудь я тебе все расскажу, а пока что будь с ней приветливее и задержи до возвращения Альтаграсии.
Моника не спешила выполнять поручение Беренис, считая, что это – фантазии больной женщины. Слишком уж невероятным казалось девушке то, что Глория может оказаться дочерью Бартоломе, если до этого Беренис твердила ей, что сын был очень счастлив в браке с Ванессой, и ни разу не упоминала никакой внебрачной дочери. Можно было предположить, что сама Глория сказала старушке, что она – дочь Бартоломе. Та бы непременно поверила, как и Монике ранее, но как показалось девушке, Глория, вообще, ничего не знает о семье дель Торо. «Но появилась она тут не спроста», - добавила Моника мысленно и позвала Ивон.
- Проследи, чтобы бабушка выпила таблетки, - попросила она служанку и, развернувшись, пошла в комнату.
- Только ничего не говори ей! – запоздало крикнула Беренис вслед внучке.

«Вот так попала!» - в сердцах воскликнула Глория, растерянно оглядываясь по сторонам, - «Надо было идти домой, а не выполнять приказы этой зазнайки. Беренис явно не в себе, с ней не удастся поговорить, зато Моника меня достанет», - Глория не сомневалась, что дочь Альтаграсии захочет узнать, почему та обманула Вайсмана и указала именно на неё. И хотя можно было сказать, что это было необдуманным поступком, сеньорите Леаль очень не хотелось выглядеть законченной дурой в глазах Моники. Обдумывая ответ, Глория мерила шагами комнату и, при неудачных вариантах, шептала в свой адрес ругательства.
Моника следила за передвижениями новоявленной «кузины» и тихо посмеивалась над поведением девушки. Она не спешила заявлять о своем присутствии, не зная, с чего начать разговор, поэтому терпеливо дожидалась, пока Глория сама её заметит.
- Ой… - негромко вскрикнула та, обернувшись к двери, и смущено добавила, - Я не слышала, как ты вошла…
- Ничего страшного, - Моника улыбнулась, вглядываясь в лицо Глории. Она пыталась найти сходство с Бартоломе, фотографии которого видела в альбоме Беренис, но тщетно. Невзрачная Глория не имела ничего общего с тем статным красавцем с фотоснимков.
- Это… - сеньорита Леаль повела плечом и исподлобья взглянула на Монику, - Как там твоя бабушка?
- С ней всё в порядке, просто она очень перенервничала из-за твоего проекта, - девушка говорила на удивление приветливо, что заставило Глорию насторожиться, - Хочешь чего-нибудь? Могу предложить чай или кофе, еще вино, но не думаю, что бабушка это одобрит.
- Я, пожалуй, пойду, - осторожно начала Глория, - Не хочу, чтобы донье Беренис из-за меня стало хуже.
- Пока что она в гостиной, так что незамеченной ты пройти не сможешь. Поэтому давай немного подождем, а потом уйдешь, - усевшись на диван, Моника снизу вверх посмотрела на гостью, - Мы ведь с тобой подруги. Так ты сказала Соломону?
- Извини, просто мне очень хотелось попасть на этот праздник, - пробормотала Глория и развела руками, - Я увидела тебя и…
- Сказала первое, что пришло на ум, - насмешливо закончила Моника, - Рискованно, ведь я могла не поддержать твою ложь, - когда Глория рассеянно улыбнулась, она тяжело вздохнула, - Ну а на праздник тебе зачем? Из-за проекта?
- Да, я вместе со своими подругами буду снимать документальный фильм о твоей маме, вернее, о Жене Иуды, - немного осмелев, Глория без приглашения устроилась в кресло, - Слушай, может быть, ты мне поможешь? – поймав на себе недоуменный взгляд Моники, она подалась вперед, - Я не верю, что твоя мама убила священника. И хочу узнать, что на самом деле случилось в ту ночь, когда убили Себастьяна. Ты ничего не слышала об этой истории?
- Нет, не слышала, - уверенно ответила Моника. Она решила не говорить Глории, что сама только недавно узнала о своем родстве с дель Торо, - А вообще ты странная. Ну почему ты считаешь, что Альтаграсия не убивала священника? Вдруг это правда?
При других бы обстоятельствах Глория прочитала Монике лекцию о доверии и любви к своим родственникам, но здесь пришлось сдержаться, ведь не было никаких доказательств, опровергающих вину Альтаграсии.
- Она же твоя мама, - произнесла Глория, проигнорировав вопросы девушки, - Неужели, ты веришь, что она – убийца?
- Вопрос не в том, во что я верю, - выкрутилась Моника, отметив про себя, что сидящая перед ней девушка меньше всего печется о справедливости, - «Ей подавай сенсацию, и, если когда-то кому-то удалось убедить людей в виновности Альтаграсии, то теперь можно попытаться доказать обратное», - подытожила девушка, а вслух произнесла, - Просто я ничего не знаю.
- А кто может знать? Твоя бабушка?
- Нет, бабушку я не разрешу тебе допрашивать, - возразила Моника, поднимаясь, - Она не в себе. У неё вся жизнь в голове перепуталась, поэтому её слова никто не воспримет всерьез. Да ты и сама видела, как она отреагировала на твою идею с фильмом.
- Неужели, ты не хочешь оправдать свою маму? – не унималась Глория, окончательно пришедшая в себя. Теперь она не испытывала перед Моникой неловкости, напротив, ей казалось, что у дочери Альтаграсии больше шансов убедить её помочь с документальным фильмом, а поэтому решила навязать свое мнение девушке.
- Глория, я повторяю еще раз, - практически по слогам произнесла Моника, - Я ничего не знаю, а если бы знала, то ничего не сказала. Это – личная жизнь Альтаграсии, и никто не имеет права вмешиваться. Я, конечно, рада, что ты не веришь в то, что она убила падре Себастьяна, но ты не знаешь этого наверняка, - замолчав, она внимательно посмотрела на Глорию, - «Нужно будет рассказать о документальном фильме Маркосу. Он, наверняка, возмутится, а может быть, постарается настроить Глорию и её подруг против Альтаграсии, а то этот проект может здорово испортить наши планы», - размышляла Моника, разглядывая Глорию, - «А еще нужно позвонить наставнику, пусть соберет информацию об этой девушке и её родителях», - мысленно чертыхнувшись, она обезоруживающе улыбнулась, - А как тебя зовут? Глория, а дальше? Когда придет мама, я скажу, что ты её искала.
- Глория Леаль, - охотно представилась та и, помолчав, спросила, - Донья Беренис сказала, что твоя мама пошла на винодельню…
- Да, она хочет устроиться на работу, - покривив душой, Моника повторила то, что сказала бабушка, когда она пришла домой и спросила об Альтаграсии, - «А это идея», - усмехнулась девушка про себя, - «Я могу отвести Глорию на винодельню. Для «мамочки» это будет большим сюрпризом, и, когда моя новая знакомая назовет свое имя, она должна будет как-то отреагировать, если эта девица действительно имеет какое-то отношение к семье дель Торо», - вздохнув, она обратилась к притихшей девушке, - Если хочешь, то можем прямо сейчас поехать на винодельню, и там поговоришь с мамой.
- Ты же вроде говорила, что она не станет меня слушать, - напомнила Глория.
- Но ты же все равно будешь пытаться поговорить с ней, - парировала Моника, - Лучше всё это провернуть так, чтобы бабушка ничего не знала.
- Пошли, - не долго думая, согласилась сеньорита Леаль, - «Может быть, когда она увидит меня вместе со своей дочкой, решит, что она находится на моей стороне и будет разговорчивее. А еще это прекрасный шанс познакомиться поближе с членами семьи дель Торо и сотрудниками винодельни».

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:04

Несколько часов спустя

- Значит, ты так и не поговорила с Альтаграсией? – не сводя с Моники задумчивого взгляда, спросил Маркос и, когда девушка виновато опустила глаза, вздохнул, - Почему ты тянешь?
- Я не тяну! – вскочив, возмущено воскликнула Моника и, отчего-то смутившись, медленно опустилась на диван, - Просто постоянно происходит что-нибудь такое, как сегодня, и нам приходится откладывать разговор.
- Конечно, - хмыкнул Маркос, - Когда же вам поговорить, если днем Альтаграсия не сидит дома, а вечерами гуляешь ты. Вот какого черта ты приехала сегодня? Ты даже не представляешь, какой шанс упустила! – мужчина принялся мерить шагами гостиную, - Альтаграсия на нервах, произошло еще одно убийство, в котором рано или поздно заподозрят её, и самое главное – она это прекрасно понимает. Ты должна находиться поблизости, чтобы завоевывать её доверие, поддерживать, а ты что делаешь?
- Я хотела посмотреть на её реакцию, когда она увидит Глорию, но, наверное, мы разминулись, - девушка пожала плечами, - А вообще даже не знаю, я же сказала, что Алирио встретил нас еще на первом этаже и быстренько выпроводил, сообщив об убийстве Каликсто.
- Так надо было вернуться в шале, а не ехать сюда! – рявкнул Маркос.
Моника, не зная, что можно сказать в свое оправдание, умоляюще посмотрела на Симона, стоявшего в дверном проеме и всем видом показывавшего, что его семейный спор не интересует, но, встретившись с племянницей взглядом, он тяжело вздохнул и обратился к брату:
- Маркос, мне кажется, что в этот раз ты перегибаешь палку. Чем упрекать Монику, лучше бы подумал, что будешь делать с Глорией Леаль.
- А что с ней делать? – искренне удивился журналист и, развернувшись, окинул Симона недоуменным взглядом, - Я не верю, что она имеет какое-то отношение к этой семейке. Беренис давно съехала с катушек, и принимать всерьез её не стоит.
Моника вздрогнула, когда Маркос, произнося последнее предложение, сделал на нем акцент, и хотя мужчина не смотрел на неё, девушка поняла, что это было сказано ей в упрек. Она исподлобья взглянула на дядю, который кивнул головой, как бы предоставляя ей право разговаривать с Маркосом.
«Нужно убедить его заняться этой Глорией, чтобы ни он, ни она не мешались у нас под ногами», - подумала Моника, пытаясь решить, с чего лучше начать разговор. Наконец, выдавив из себя жалкое подобие улыбки, девушка неуверенно произнесла:
- Может быть и так. Но то, что эта девица будет снимать фильм об Альтаграсии – правда, а не бабушкины фантазии, и вот как раз тут надо что-то делать. Ты не задумывался, что она может доказать, что Альтаграсия не убивала… - Моника запнулась, но, почувствовав на себе тяжелый взгляд Симона, тихо закончила, - Моего отца…
Маркос, который за все эти годы привык, что Моника зовет его «папой», закашлялся:
- Разумеется, она убила Себастьяна! Как ты можешь сомневаться в этом, если Альтаграсия сама призналась! А эта Глория или как ей там – обычная авантюристка, которой хочется славы, и её не нужно бояться. Ты сама сказала, что Альтаграсия не горит желанием принимать участие в создании фильма, а как к твоей матери относятся в Кароре, ты и сама прекрасно знаешь.
- Но потом она отказалась от показаний и сейчас, особенно если Глория будет настаивать, может согласиться.
- Та история очень темная, - вступил в разговор Симон, - Альтаграсию спешно отправили за решетку, даже не став вникать в детали, а тело нашего брата так и не было найдено. И сейчас Глория может доказать, что дело было шито белыми нитками и, вообще, добиться, чтобы Альтаграсию публично признали непричастной к тому преступлению. Это будет легко провернуть, ведь президент подписал ей амнистию, несмотря на пожизненное заключение. Да, народ в Кароре её ненавидит, но Венесуэла нашим городом не ограничивается.
Пока Симон говорил, Моника не сводила с мужчины обожающего взгляда, однако, понимая, что в комнате они находятся не одни, покосилась в сторону Маркоса, но тот, округлив глаза, тоже смотрел на младшего брата.
- Оставил бы ты все это, - продолжал Симон, не замечая, какую реакцию вызывают его пламенные речи, - Я уже говорил и повторяю еще раз, что не хочу потерять и второго брата, а в этой войне ты в любом случае проиграешь или сделаешь так, что Альтаграсия станет жертвой, обвиненной в самом страшном грехе.
- Нет, я никогда не оставлю эту убийцу в покое, - придя в себя, заявил Маркос, - Она убила нашего брата и заслуживает наказания, - он обернулся к Монике, - Ты должна как можно скорее поговорить с Альтаграсией, чем дальше будешь откладывать разговор, тем больше подозрений у неё будет возникать. Ясно?
- Да, но что делать с Глорией? – Моника с трудом сдержала улыбку, когда Симон страдальчески возвел взгляд к нему, показывая, что он очень расстроен, что не удалось заставить брата одуматься и оставить Альтаграсию в покое.
- Этой девчонкой займусь я лично, - усмехнулся Маркос, - Ты ведь говорила, что подружилась с ней? – когда Моника кивнула в знак согласия, он добавил, - Вот и попытайся отправить её ко мне, а заодно и сама приглядывай, мало ли.
- Она не знает, что ты меня удочерил, я с ней так говорила, что эта дурочка решила будто я – любимая дочь Альтаграсии.
- Вот и замечательно, - подвел итог Маркос, - Пусть считает, что ты любишь маму, всячески показывай это, ну а потом, когда откроется правда, то на твоем фоне Альтаграсия со своей ненавистью будет смотреться как минимум забавно. И больше времени проводи с Беренис, позиция матери ограничит Альтаграсию в возможностях, по крайней мере, старуха не даст выставить тебя вон.

Симон весь вечер внимательно наблюдал за Моникой, пытаясь заметить что-нибудь странное в её поведении, но девушка вела себя, как обычно, даже излишне весело, учитывая, что днем ей стало известно о том, что у неё, возможно, имеется кузина, способная разрушить их планы. Когда Моника укрыла одеялом уснувшего на диване Маркоса, осушившего за пару часов несколько бутылок пива, молодой человек поманил её рукой и, развернувшись, вышел из гостиной.
- Ты так убедительно рассказывал Маркосу, что может случиться, если Глория все же снимет свой фильм, - восхищено произнесла Моника, когда они пришли к Симону в комнату, и тот закрыл дверь, - Еще чуть-чуть и я бы сама поверила в то, что ты желаешь Альтаграсии добра.
Симон усмехнулся, но решил ничего не отвечать. Он и сам заметил, что немного увлекся, но куда больше его волновал розарий, лежавший в верхнем ящике стола, только молодой человек не знал, с чего начать разговор, чтобы не вспугнуть Монику.
- У тебя очень хорошее настроение, - наконец-то, заметил он, - Никак не можешь нарадоваться, что из-за очередного убийства и появления Глории удалось отложить беседу с Альтаграсией?
- Брось, Симон, ты становишься похожим на Маркоса, а тебе это совершенно не идет, - рассмеялась Моника, под маской беззаботности скрывая смущение, - Я просто очень рада, что ты приехал так неожиданно, - поймав на себе ироничный взгляд дяди, девушка поспешила добавить, - А еще весь вечер не было видно этой идиотки Деоны, уже одно это – неплохой повод для праздника.
- Я тут нашел одну вещь, - чуть дрогнувшим голосом произнес Симон и, подойдя к столу, открыл верхний ящик. Он не хотел рассказывать Монике о том, как нашел тело Деоны, считая, что, когда та увидит розарий, то сама во всем признается, - По-моему, это принадлежит тебе, - приблизившись к племяннице, он протянул ей розарий.
Моника, не особо церемонясь, выхватила находку у него из рук и, изучив, присвистнула:
- Вот это да! А бабушка Беренис уже второй день ищет эту штуку, все шале перевернула верх дном.
- Значит, это действительно принадлежит Беренис? – уточнил Симон и, представив, как старушка, которую он прекрасно рассмотрел, когда однажды отвозил племянницу в шале, замахивается топором, чтобы ударить несчастную Деону, с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться.
- Да, только она отдала розарий Альтаграсии на удачу, когда та шла в участок, но моя «мамочка» потеряла его, - объяснила Моника, пока Симон думал, какой вопрос задать следующим, - Естественно, через пару часов бабушка забыла, куда именно делся розарий. Теперь будет еще одно очко в мою пользу, - улыбнулась девушка, равнодушно разглядывая находку, - А где ты его нашел?
Симон, облегченно вздохнув, рассеянно улыбнулся.
- Когда я утром приехал, то Деона сказала мне, что ей срочно надо вернуться в Каракас, мол, у неё какие-то там проблемы, и попросила отвезти её в город. Я высадил её у автовокзала и решил прогуляться по Кароре, а розарий нашел как раз недалеко от участка, - молодой человек встревожено посмотрел на девушку, испугавшись, что та начнет спрашивать, почему он решил, что это она потеряла именной розарий, - «Наверное, Альтаграсия решила предупредить Маркоса, чтобы не вмешивался в её жизнь. Что же, очень жаль, что эту ситуацию нельзя использовать против неё, потому что расследование смерти Деоны может выйти мне боком».
- И Деона сюда больше не вернется? – радостно воскликнула Моника, всегда знавшая, что не нравится служанке. Кроме того, девушке казалось, что между Симоном и Деоной что-то есть, и хотя не было никаких оснований так думать, она жутко ревновала.
- Не знаю, может быть, и вернется, хотя она взяла расчет, - молодой человек безразлично пожал плечами и, посмотрев на настенные часы, продолжил, - Пожалуй, я отвезу тебя в шале, а то уже поздно, и твоя бабушка волнуется.
- Я бы хотела остаться здесь, - призналась Моника, - А завтра утром вернусь…
- Нет, так нельзя, - отрезал Симон, - Если ты продолжишь ночевать здесь, то скоро сомнения появятся даже у Беренис. Любой человек задастся вопросом, почему ты не хочешь поговорить с матерью, с которой якобы хочешь подружиться, ведь ты убеждаешь бабушку, что хочешь завоевать любовь мамы, да? – увидев, как Моника виновато опустила глаза, тем самым, подтверждая его слова, Симон вздохнул и открыл дверь, - Пошли.

Эрнесто медленно ехал по направлению к особняку «дель Торо», мысленно анализируя события уходящего дня. Он планировал раздать сотрудникам указания, а затем отправиться в участок, чтобы поддержать Соломона морально, но уже через полчаса задушил этот благородный порыв в зародыше. Никто не собирался выполнять свои рабочие обязанности, то и дело собираясь в небольшие группки и обсуждая убийство инспектора полиции и арест Вайсмана, поэтому Эрнесто, чтобы не выбиваться из графика, который он придумал тут же, носился по всему зданию винодельни, контролируя каждый шаг безответственных сотрудников.
«Чем я могу помочь Соломону, если буду в участке?» - размышлял Эрнесто, вглядываясь в дорогу, - «Ничем. Поэтому нужно ехать домой, чтобы позаботиться об Эмме. Это лучшее, что я могу сделать для друга, а с этим нелепым арестом пусть разбирается адвокат», - успокоить совесть, кричавшую, что он поступил не красиво, бросив Соломона на растерзание явно не совсем нормальной полицейской, с радостью хватавшейся за пистолет по поводу и без, Эрнесто удалось на удивление быстро. Но на смену одной головной боли пришла другая – Синклер ни секунды не сомневался в невиновности своего лучшего друга, - «Убийца кто-то из нас. Охранник сказал, что никто посторонний кроме Лилы не входил и не выходил», - мрачно подумал Эрнесто, отмечая про себя, что методом исключения преступника не вычислить, и если до этого момента он не торопился высказывать мнение об Альтаграсии, то теперь склонялся к тому, что женщину подставляют. Однако, вспомнив, как столкнулся с сеньоритой дель Торо на выходе из здания винодельни, он нахмурился, - «Вокруг неё слишком много тайн, а дыма без огня не бывает. Может быть, она не убийца, но что, если у Альтаграсии есть сообщник? И она пришла не на работу устраиваться, а посмотреть, как выполнили её приказ?»
Краем глаза мужчина заметил одинокую фигуру женщины, стоявшую на обочине дороги. Поравнявшись с ней, он почувствовал радость и облегчение, словно встретил хорошего друга, способного ответить на все мучавшие его вопросы.
Посигналив, чтобы привлечь внимание Марины, смотревшей куда-то вдаль, Эрнесто остановил автомобиль и вылез наружу.
- Привет, - он смущено улыбнулся, когда женщина подошла к нему, - Что ты тут делаешь в такое время?
«Проникла в поместье Рохас Пауля, чтобы посмотреть, лежит ли труп Деоны на конюшне, но в доме горел свет, а еще залаяли собаки, поэтому я испугалась и убежала», - Марина подавила желание высказать это вслух и, пожав плечами, ответила:
- Гуляю, - чувствуя на себе недоверчивый взгляд Эрнесто, мулатка выдавила из себя улыбку и, приблизившись к мужчине вплотную, вкрадчиво спросила, - А ты беспокоишься за меня?
- Учитывая последние события, мне ничего другого не остается, как беспокоиться обо всех, в то время как им самим наплевать на свое благополучие и даже собственную жизнь, - нежно отстранив Марину, на одном дыхании выпалил Синклер и, вздохнув, кивком головы указал на машину, - Я тебя подвезу, сейчас не самое лучшее время для прогулок.
Устроившись в машине, мулатка пристегнулась ремнем безопасности и с тревогой посмотрела на своего спутника. «Он слишком взвинченный», - мысленно заметила она, - «Неужели это из-за убитого полицейского?»
Марина так и не смогла придумать, каким образом ей узнать, что происходит в поместье Маркоса, поэтому решила погулять по Кароре и попытаться выяснить последние сплетни, рассчитывая на то, что плохие новости разносятся быстро. Однако все говорили отнюдь не об убийстве Деоны, а о произошедшей трагедии в офисе винодельни, где якобы Соломон Вайсман зарезал у себя в кабинете инспектора полиции. Поначалу мулатка удивилась и даже забыла на некоторое время о том, что совершила накануне, ведь если всё услышанное было правдой, то перед ней открывались новые возможности, но женщина быстро взяла себя в руки, понимая, что людьми управляет страх, а что там случилось на самом деле – пока что неизвестно. Тогда-то Марина и решила наведаться в поместье, куда её тянуло как магнитом, чтобы заглянуть в конюшню, где она убила Деону, руководствуясь тем, что если ничего не слышно о смерти служанки, то Маркос до сих пор мог находиться в Каракасе, и тело никто не обнаружил. О своем поступке мулатке пришлось пожалеть, когда она пробралась на территорию поместья: в доме горел свет, конюшни, утопающие в темноте, производили удручающее зрелище, и откуда-то взялись собаки, заливающиеся лаем и явно желающие познакомиться с сеньоритой Батистой поближе. Испугавшись, что её поймают, Марина убежала, и теперь, когда увидела Эрнесто, который был на удивление молчалив, хотя и приветлив, женщина решила, что произошло еще что-то помимо убийства Каликсто.
- Что-то не так? – встревожено спросила она.
- А ты не знаешь? – вопросом на вопрос ответил Эрнесто.
- О чем?
- Сегодня убили инспектора полиции, - пояснил мужчина, - Соломон нашел его в своем кабинете, Каликсто перерезали шею.
- Какой кошмар! – деланно ужаснулась Марина.
- И не говори, - нахмурился Эрнесто, - Мало того, что это случилось, когда рабочий день уже начался, так еще внезапно появившаяся Лила отчего-то решила, что Соломон убил Каликсто, и арестовала его.
- У меня просто нет слов, - совершенно искренне призналась мулатка. Она даже подумать не могла, что Эрнесто может так беспокоиться о Соломоне, ведь, если убрать Вайсмана с дороги, то Саграрио может получить свою долю наследства раньше назначенного срока, - Но каким образом убийце удалось проникнуть в офис? Пройти мимо охраны? Или её там попросту нет?
- В том-то и дело, что охранники клянутся, что никто посторонний мимо них не проходил, а значит, убийца среди своих, - мрачно заметил Синклер и, подумав, добавил, - Правда, когда шел из бухгалтерии столкнулся с Альтаграсией, она как раз уходила. Я потом уточнил у Питерсито, когда появилась твоя сестра…
- И? – нетерпеливо спросила Марина, когда Эрнесто неожиданно замолчал.
- Он сказал, что тело Каликсто увозили, когда появилась Альтаграсия, - мужчина выдержал паузу, решая, стоит ли говорить Марине о причине, побудившей сеньориту дель Торо наведаться в офис, и тяжело вздохнул, - Мне Альтаграсия сказала, что хотела устроиться на работу, так как до оглашения завещания еще целый год, а жить на что-то надо.
Марина подавила вздох разочарования, так и норовивший вырваться из её груди. Она бы предпочла, чтобы сестра появилась на винодельне раньше и попала под подозрение или же решила объявить Соломону войну. «Впрочем, мне тоже надо что-то делать, а то на заботе Эммы я долго не протяну», - подумала мулатка.
- Самое удивительное для меня в этой ситуации – поведение полиции, - продолжал между тем Эрнесто, - Ну вообще ни в чем не разобрались, а забрали невиновного человека, им лишь бы козла отпущения найти, а настоящий убийца может спокойно разгуливать на свободе.
- А ты уверен, что Соломон не убивал Каликсто? – поинтересовалась Марина, - Сам ведь говоришь, что никто не входил и не выходил из посторонних людей. Если только охранники не врут, покрывая кого-нибудь.
- Конечно же, он не виновен! – возмущено воскликнул Эрнесто и бросил гневный взгляд на Марину, поспешившую вжаться в сиденье, - И ребята не стали бы обманывать, потому что Соломон сам принимал их на работу!
- Это, конечно, очень серьезный аргумент, - в тон ему проговорила Марина, но охваченный праведным гневом Синклер ничего не заметил. Женщина, хмыкнув, уставилась в окно, пользуясь возникшей паузой, чтобы решить, что ей делать дальше и какую выгоду можно получить из сложившейся ситуации, - «А может быть, не все так и плохо? Из-за смерти этого Ромеро поднимется шумиха, и никто не будет заморачиваться с простой служанкой, тем более, что в полиции похоже собираются сделать убийцей Вайсмана. Жаль, что Альтаграсия снова не отправится в тюрьму, если так случится, но зато мне спокойней».

- Хочется верить, что этого маньяка скоро поймают, в противном случае, мне самому придется заняться его поисками, - пламенно вещал Синклер, когда они вошли в гостиную особняка «дель Торо», - Я собственноручно задушу этого…
Марина, которой порядком надоели рассуждения Эрнесто, тем более что она давно уже придумала, что ей делать дальше, и теперь не знала, как подступиться к охваченному праведным гневом Синклеру, огляделась по сторонам. Её взгляд задержался на бутылке вина, стоявшей на небольшом столике, а также нескольких бокалах, находившихся тут же.
«Надеюсь, что он станет разговорчивее, ведь теперь, когда Соломона арестовали, Эрнесто больше всех подходит на должность президента да еще он такой ответственный, что из принципа не позволит тому же Людовико прибрать к рукам винодельню», - размышляла Марина, направляясь к столику, - Тебе нужно расслабиться, а то ты слишком напряжен, Великан, - проворковала мулатка и, наполнив бокалы вином, подошла к Синклеру и протянула один из них ему. Когда мужчина взял бокал, она добавила, - Все эти размышления о том, кто же подходит на роль убийцы, могут плохо сказаться на твоем здоровье.
- Считаешь, что алкоголь может решить все проблемы?
- По крайней мере, ты не рискуешь умереть, - беззаботно улыбнулась Марина и, заметив недоумение на лице мужчины, невинно спросила, - За что выпьем?
- Мне кажется, что не совсем правильно сейчас произносить тосты, - нахмурился Эрнесто, вспомнив, что собирался поговорить с Эммой о Соломоне, - Ничего хорошего в последнее время не произошло, разве только урожай хороший… - мужчина мысленно чертыхнулся, - «Что же это такое? Мне нужно немедленно поговорить с Эммой, а не распивать вино с Мариной, я ведь и обещал сам себе…»
Марина, заметив, что собеседник задумался, дотронулась до его руки, и когда тот вздрогнул, одарила его виноватой улыбкой.
- А как же наше знакомство? Или ты ему тоже не рад?
- Конечно же, рад…
- Вот и давай выпьем за него, а еще за хороший урожай, - Марина, не дав договорить Синклеру, протянула ему бокал, но мужчина не спешил чокаться и неуверенно смотрел на стоявшую перед ним мулатку, - Эрнесто, если тебе в тягость мое общество, то только скажи, и я буду держаться от тебя на расстоянии…
- Нет, ты неправильно поняла, я вовсе не это имел в виду, - пробормотал Эрнесто, - «В конце концов, полчасика погоды не сделают», - подумал он, боясь обидеть Марину еще больше. К тому же, ему было чертовски приятно, что на него обратила внимание такая женщина, и уходить совсем не хотелось.
Бокалы звякнули. Пригубив вино, Марина окинула Эрнесто нежным взглядом и, отметив про себя, что пока еще рано цепляться к Синклеру с просьбами, чтобы он дал ей работу на винодельне, решила воспользоваться случаем и попытаться соблазнить его.
- Знаешь, я никогда не встречала человека, с которым у меня было бы столько общего… - прошептала она, приблизившись к мужчине, боявшемуся пошевелиться, - «Чем чаще мы будем вместе, тем сложнее ему будет избегать меня», - не колеблясь ни секунды, Марина впилась в губы Эрнесто поцелуем и, как она и ожидала, тот даже не пытался высвободиться. Она уже хотела подтолкнуть Синклера к выходу из гостиной, планируя подняться с ним наверх, но неожиданно он оттолкнул её от себя и недоуменно уставился в сторону входа.
- Что… - начало, было, Марина, но, проследив за взглядом Эрнесто, осеклась.
Они так увлеклись, что не заметили, как в гостиную вошел Соломон: взъерошенный, уставший и очень недовольный. Марина покосилась на Эрнесто, но тот стоял с таким видом, словно это он только что пришел и увидел нечто непристойное в гостиной своего дома. Покачав головой, Марина улыбнулась и обратилась к молодому человеку:
- Соломон, мы не слышали, как ты вошел…
- Я заметил, - сухо ответил Вайсман и мельком взглянул на притихшего друга.
Тот расценил взгляд Соломона по-своему и быстро заговорил, словно кто-то невидимый нажал наконец-то кнопку «пуск», заставляя двигаться и общаться:
- А тебя уже выпустили так быстро? Поймали настоящего убийцу? Да?
- Нет, никого не поймали, просто разобрались в ситуации, извинились и даже домой привезли, - ответил Соломон, стараясь не смотреть на Марину, - Завтра поговорим, Эрнесто, а то я очень устал и хотел бы отдохнуть, - он смущено улыбнулся, - Простите, не хотел вам мешать, - с этими словами Соломон вышел из гостиной.
Когда шаги стихли, Синклер выругался и обратился к Марине:
- Я разве не просил тебя больше так не делать? – он запнулся, - Пойми, мы с Лаурой очень давно вместе и… - Эрнесто замолчал, сомневаясь, что с Мариной стоит обсуждать невесту. Кроме того, вопреки собственным принципам ему хотелось продолжения, но он лишь тяжело вздохнул, - Зря мы это всё...
Уловив в голосе мужчины нотки неуверенности, мулатка решила воспользоваться ситуацией. Схватив его за руку, она уверенно повела его наверх. К её большому удовольствию, Эрнесто не пытался вырваться, а покорно следовал за ней. Возле двери, ведущей в её спальню, она остановилась и отпустила его, но тот никуда не ушел, а продолжал стоять, как вкопанный. Расценив это, как призыв к действию, Марина поцеловала его и, не давая больше возможности опомниться, втянула в свою комнату. Захлопнув дверь, она продолжила покрывать поцелуями лицо мужчины, одновременно расстегивая пуговицы на его рубашке.
- Марина, не надо… - хриплым голосом начал, было, Эрнесто и попытался отстранить от себя Марину, но, встретившись с ней взглядом, окончательно потерял голову и принялся стягивать с неё одежду.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:04

Когда Моника приехала в шале и тихо открыла дверь собственным ключом, уверенная, что в такой поздний час все уже спят, ее ожидал сюрприз. Прямо перед ней, скрестив руки на груди и не сводя с девушки пристального взгляда, стояла Альтаграсия.
- Нам надо поговорить – произнесла женщина.
Моника смело посмотрела в глаза матери.
- Что ж, можно и поговорить, - девушка захлопнула дверь и, бросив рюкзак на столик, прошла в гостиную.
- Как ты узнала, что являешься моей дочерью? Кто тебе сказал, и что самое главное, когда ты об этом узнала? – спросила Альтаграсия, следуя за Моникой в комнату.
- А разве Вы... ты... - девушка запнулась и отвела взгляд в сторону. Несмотря на то, что она подготовила для Альтаграсии трогательную историю своей жизни, основанную на версии Беренис, в самый ответственный момент Моника растерялась. Набрав в легкие воздуха, она скороговоркой продолжила, - После того, как я родилась, ваш отец сразу отдал меня в приют. А потом меня удочерил Маркос, - Моника взглянула на Альтаграсию и заметила, что женщина внимательно ее слушает, - Много лет я думала, что он мой папа, - девушка подошла к окну, - Я всегда хотела знать, где моя мама, а он говорил, что в тюрьме, и запрещал расспрашивать. Но недавно он сам решил рассказать мне правду о моем происхождении. И даже сказал, за что Вас посадили, - Моника обернулась и смело посмотрела матери в глаза, - Ты убила его брата. Священника… - голос девушки едва заметно дрогнул, но она не отвела взгляда, - Сначала я ужасно расстроилась, а потом решила, что я ни в чем не виновата. Что не хочу прятаться и должна рассказать всем, кто я на самом деле. Бабушка была очень рада узнать обо мне, - Моника улыбнулась, но, встретившись взглядом с Альтаграсией, всё-таки опустила глаза и спросила, - Пап… Маркос сказал, что моим отцом был Хулиан Морера. Это правда? Он знал о моем существовании? Почему ты… почему его убили?
- Убили? – губы Альтаграсии скривились в холодной усмешке, - Ты хотела сказать совсем не это. Ты уверена, что это я его убила, не так ли? К сожалению, придется тебя огорчить, я его не убивала. Наоборот, мне очень хотелось с ним поговорить, но не успела. Дело в том, Моника, что когда у меня родилась дочь, я была уже в тюрьме. Потом, когда малышка родилась… Роды были тяжелыми. Я потеряла много крови, а моя дочь... Бедняжка родилась мертвой. Так сказал мне врач. Зачем ему было лгать? - из груди Альтаграсии вырвался печальный вздох, - Мне жаль, но ты не можешь быть моей дочерью, потому что моя дочь умерла много лет тому назад.
- Почему ты так уверена, что я не твоя дочь? – голос Моники дрогнул. Пусть она не испытывала к этой женщине ничего, кроме ненависти и презрения, но ей было больно слышать, как родная мать отказывалась от нее, даже не желая разобраться в ситуации.
- Тот факт, что якобы моего ребенка берет на воспитание Маркос, наталкивает меня на подозрения. Маркос способен на такую страшную ложь, потому что он ненавидит и готов на все, лишь бы уничтожить меня. Я не верю ему... Кем бы ты ни была на самом деле, я уверена, что Маркос все подстроил и сделал это вовсе не из добрых намерений. Он просто использовал мое горе, чтобы уничтожить меня, причинить боль, заставить страдать, как будто не достаточно того, что мне пришлось пережить, - женщина перевела дыхание и продолжила свою тираду, - Сейчас уже не важно, убила я священника или нет. Я заплатила за это убийство и имею право начать новую жизнь. И я не позволю Маркосу лишить меня этого шанса. Мне жаль, что он решил использовать тебя в своих целях, но это не дает тебе право причинять мне боль, подыгрывая ему и пытаясь убедить, что ты моя дочь. Неужели, ты думаешь, что я настолько глупа? Мы с тобой совершенно чужие люди.
Моника широко открыла глаза. «Вот это прямота! Как будно из ведра холодной водой окатила», - подумала она.
- Отлично, - заявила девушка, - Не хочешь мне верить, не надо. Я тоже отказываюсь от тебя. У меня есть только Маркос, вырастивший меня и заменивший семью. А еще у меня есть бабушка, которая мне верит и искренне любит меня. А ты… Такая мать мне не нужна, - выкрикнула Моника и, резко развернувшись, почти бегом направилась в свою комнату. Хотя она и ожидала от Альтаграсии такой реакции, но все равно наравне со злостью испытывала и какое-то непонятное ей самой разочарование.

Накануне вечером Лауре так и не удалось поговорить с Саграрио, которая старательно отмалчивалась и на все вопросы неохотно отвечала только «Да» или «Нет». В конце концов, она оставила свои попытки разговорить девушку и после ужина отправилась в свою комнату. Спать ей не хотелось, но ещё меньше хотелось продолжать играть в молчанку или слушать разглагольствования отца про убийство Каликсто, распоясовшегося убийцу, бездействующую полицию и несчастную Альтаграсию. Лаура позвонила Эрнесто в надежде, что тот сможет развеять ее плохое настроение, но его сотовый был отключен, а в особняк в такое позднее время она звонить не решилась. «Наверное, уже спит», - подумала Лаура и решила тоже попробовать уснуть. Лежа в постели, женщина снова и снова проигрывала в голове свой разговор с Алирио, и неожиданно для себя вспомнила о Марине. Она никогда её не любила, но теперь помимо неприязни мулатка внушала ей тревогу. Включив ночник, Лаура снова набрала номер Эрнесто, но, как и в первый раз, сотовый был отключен. Пытаясь не думать о плохом, Лаура ещё долго крутилась в постели, пока не забылась сном. Проснувшись рано утром, она снова попыталась дозвониться до Эрнесто, но сотовый по-прежнему был выключен. Чтобы хоть как-то занять себя и отвлечься от тревожных мыслей, женщина направилась на кухню и занялась приготовлением завтрака.
Сонная Саграрио, разбуженная звоном посуды, не спеша вошла на кухню и, плюхнувшись на стул, поздоровалась с мрачной Лаурой, при одном взгляде на которую становилось понятно, в каком настроении проснулась сеньорита Брисеньо.
- Доброе утро! Что-то случилось? Ты поссорилась с дядей?
- Я? Нет, ты же вчера всё слышала. Мы не ссорились, но его сотовый отключен. Может, с ним что-нибудь случилось? – с самого утра Лаура пыталась отогнать от себя назойливую мысль, что Алирио, несмотря на свое обещание, мог что-то сделать с Эрнесто.
- Не стоит так переживать из-за этого, возможно он просто не зарядил батарейку в телефоне, а ты сразу думаешь о плохом, - попыталась ободрить ее Саграрио.
Лаура налила в чашку горячий чай и, сделав глоток, тихо произнесла:
- Знаешь, мне кажется, что тебе следует переехать в особняк, - заметив, как девушка нахмурилась, она уверенно продолжила, - Конечно, если ты хочешь, то можешь жить здесь. Но в этом случае ты рискуешь остаться без наследства и винодельни. Альтаграсия вернулась, Марина тоже да еще поселилась в особняке. Двадцать лет не появлялась здесь, а теперь приехала за наследством! И если ты не поторопишься, то они с Альтаграсией всё у тебя отберут. А ещё есть Моника, Людовико с сыновьями... - она поставила чашку на стол и выразительно посмотрела на девушку, - Думаю, что если ты переедешь в особняк, то сможешь хотя бы контролировать их действия.
«А заодно и своего дяди», - мысленно добавила Лаура, ожидая реакции Саграрио на свое предложение.

Эрнесто, почувствовав, что кто-то гладит его по щеке, резко открыл глаза и подскочил на кровати.
- Ты... - хрипло произнес он, озираясь по сторонам и стараясь не смотреть на сидевшую рядом с ним Марину в коротеньком кружевном пеньюаре, соблазнительно обнажавшем ее восхитительное тело и оставляя слишком мало места для воображения, - Мы... это... – остатки сна развеялись с молниеносной быстротой, а на смену им пришло воспоминание о проведенной вместе ночи.
- Доброе утро, Великан, - улыбнулась женщина, от которой не ускользнул испуг любовника, - Я подумала, что после такой прекрасной ночи тебе захочется восстановить силы, и решила принести завтрак сюда.
«Лаура...»- внезапная мысль пронзила сознание Синклера, и он сразу помрачнел, но, сделав над собой усилие, виновато улыбнулся, косясь на поднос с завтраком и двумя чашками свежего ароматного кофе.
- Какие у тебя планы? Может, сходим куда-нибудь?
- Сегодня суматошный день, - промямлил Эрнесто, непроизвольно отодвигаясь от Марины. Он хотел подняться с постели, но заметив собственную наготу, судорожно вцепился в простыню и беспомощно принялся разглядывать разбросанную по полу одежду, - Мне надо на виноградники...
- В таком виде тебе не стоит никуда ехать, - искренне рассмеялась Марина, наслаждаясь смущением на лице любовника. Казалось, мужчина желал провалиться сквозь землю, и мулатка в очередной раз пожалела, что Лаура не могла этого видеть. «Было бы великолепно, если бы она сейчас зашла сюда и застала своего жениха в моей постели», - подумала женщина, представляя, как изменилась бы в лице та, окажись сейчас здесь.
- Марина, то, что случилось... Мы не должны были... – Эрнесто обмотавшись простыней, поднялся с постели и, избегая смотреть в лицо женщине, продолжил, - Это ошибка...
- Нет, - Марина наклонилась вперед и умоляюще сложила руки, - Прошу тебя, Эрнесто, не говори так... Ты разбиваешь мое сердце... Такая ночь не может быть ошибкой, ведь нам было так хорошо вмес...
- Я... не свободен, - перебил Синклер, мысленно отпуская в свой адрес парочку проклятий, - И...
- Не говори ничего... Я все понимаю, и никому ничего не скажу, - она заискивающе посмотрела на Эрнесто, - Вот только... Соломон... Ты уверен, что он нас не выдаст?

Алирио медленно открыл глаза и оглядел комнату. Наконец сообразив, где он находится, мужчина нашел на кресле рубашку и брюки, оделся и вышел из спальни. Рене кружился вокруг плиты, от которой шел аппетитный запах.
- Доброе утро, - он чуть обернулся и посмотрел на друга, – Ты проспал.
- Я, кажется, никуда не опаздываю, - Алирио присел за стол, и тут же перед ним возникла огромная чашка с кофе, – Когда возвращается твой сосед?
Рене пожал плечами.
- Он звонил и предупредил, что ему придется задержаться.
Мужчины замолчали. Закончив готовить, Рене поставил на стол тарелки и сковороду, на которой шипела яичница. Алирио брезгливо поморщился.
- Сам готовь, если не нравится, - Рене начал с аппетитом есть, - Сначала заваливаешься ко мне под утро, а потом еще и недоволен.
- Я просто был не в состоянии доехать до дома, а твоя квартирка оказалась как раз по пути. Ты же не хочешь, чтобы твой друг детства уснул за рулем и въехал в какой-нибудь столб?
- Я заметил, что ты был не в состоянии… - усмехнулся Рене и подмигнул ему, - Ты был у Маргариты?
- Не твое дело.
- Да ладно, я просто так спросил… Из любопытства, - почувствовав на себе хмурый взгляд, торопливо произнес Рене, - Меня, между прочим, Марго не интересует.
- Даже, если бы и интересовала, у тебя нет никаких шансов, потому что у этой девушки нет материнского инстинкта, чтобы жалеть и голубить, - снисходительно улыбнулся Алирио, - Кстати, я, кажется, видел тебя с какими-то девицами вчера в баре.
- С Петунией и Микаэлой? - Рене принялся рассказывать о подругах и их охоте за Женой Иуды.
- И они туда же, - усмехнулся Алирио, – В этом городе все окончательно свихнулись. Наверное, кислотные испарения от новых удобрений, закупленных Эрнесто, так действуют на людей. Кстати, как зовут эту девушку, которая все затеяла?
- Глория Леаль, - Рене насмешливо посмотрел на друга, – Она не в твоем вкусе.
- Глория… - Алирио задумчиво повторил имя, – Она случайно не подруга Моники?
Рене кивнул.
– И почему же она не в моем вкусе?
- Потому что тебе нравятся такие, как Маргарита. А Глория… Она из тех, кто на тебя не клюнет.
- Думаешь, что она мне не по зубам?
- Абсолютно, - Рене довольно улыбался, а Алирио, между тем, представил себе девушку. Темные волосы, белая кожа в веснушках… Мужчина торопливо прогнал наваждение.
- Готов спорить, что она будет моей.
- Спорить не буду, - Рене покачал головой. – Она подруга Микаэлы и…
- И поэтому ты мне поможешь. Где она живет, эта охотница за Женой Иуды? Думаю, я нанесу ей визит, - проговорил Алирио и довольно рассмеялся.

Эмма сладко потянулась в постели и прижалась к Соломону.
- Доброе утро, любимый, - нежно проворковала она, покрывая поцелуями его обнаженную грудь. Увидев сонную улыбку на лице мужчины, девушка нежно коснулась губами его щеки, - Хочешь, я принесу тебе кофе? Или ты хочешь сока? А может, ты хочешь чего-нибудь еще?
- Доброе утро, Эмма,- Соломон нежно отстранил девушку и потянулся, - Нет, ничего не надо. У меня нет времени, хочу как можно быстрей поехать в офис. После вчерашнего, - молодой человек нахмурился и осекся, - Слишком много дел...
- Вот именно после того, что случилось вчера, ты можешь позволить себе отдохнуть. Мы можем куда-нибудь поехать, развеяться. Хочешь, отправимся в Каракас? Помнишь, там был такой миленький итальянский ресторанчик...
- Эмма, - мягко перебил ее Соломон, - О чем ты говоришь? Вчера на винодельне, в моем собственном кабинете убили Каликсто! – он развернулся к ней и выразительно посмотрел в глаза, - Ты понимаешь, что это значит?
- Пусть этим занимается полиция, - обиженно протянула Эмма, понимая, что ее фантазии так и останутся таковыми, по-крайней мере, в ближайшее время.
- Полиция... – начал, было, Соломон, но, махнув рукой, решил сменить тему разговора, по своему опыту зная, что спор ничем хорошим не кончится, - Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался он, поднимаясь с постели.
- Приходил доктор, сказал, что мне нельзя волноваться, надо обложиться позитивной литературой и получать только положительные эмоции. Еще выписал мне успокоительный чай и ушел, сказав, что я могу звонить в любое время, - тоном, полным сарказма, ответила Эмма и, не удержавшись, съязвила, - Такой милый, любезный доктор… Знаешь, если бы я не встретила тебя, то обязательно вышла бы замуж за врача, а не за винодела.
- Ты еще не вышла, да и помолвку не поздно расторгнуть, - парировал Соломон, но замолчал и миролюбиво предложил, - Будет лучше, если сегодня ты останешься дома, а вечером мы сходим куда-нибудь поужинать, договорились?

Глория проснулась в ужасном расположении духа. Размышляя, что им с подругами лучше предпринять в сложившихся обстоятельствах, девушка спустилась вниз и теперь мерила шагами холл пансиона, пытаясь придумать достойную отговорку для матери. Глория не сомневалась, что после убийства инспектора полиции Хака, не задумываясь, погрузит их вещи в грузовик и увезет из Кароры. Тяжело вздохнув, девушка опустилась в кресло и потянулась к чашке с остывшим кофе, но в этот момент услышала, как раздался стук в дверь. Проклиная всех возможных постояльцев, она не хотя встала и направилась к выходу. Распахнув дверь, Глория удивленно оглядела незваного гостя.
- Ты?
- Привет, - как ни в чем не бывало, поздоровался Алирио и протянул ей огромный подсолнух, - Цветок для ослепительной красавицы из Каракаса, которую случай занес в нашу провинцию.
Однако девушка не спешила принимать подарок и, искоса посмотрев на парня, хмыкнула:
- Подсолнухи далеко не самые любимые мои цветы... Алирио… Тебя, кажется, так зовут…
- Да, я - Алирио Агуеро дель Торо, - он отвесил шутливый поклон, - Мы виделись на празднике и вчера в офисе.
- Я помню, как ты нас выставил. И что тебе здесь нужно?
- Увидеть тебя. Или этого недостаточно, чтобы ты перестала хмуриться и хотя бы раз улыбнулась? У тебя очаровательная улыбка.
- Спасибо, - смутившись, поблагодарила девушка и решилась все-таки взять цветок.
- Можно войти или ты так и будешь держать меня на пороге?
- Проходи, - Глория сделала шаг назад и, пропустив молодого человека в комнату, пошла следом, - Прости, просто мне показалось странным такое внимание к девушке, которую ты видел от силы три раза да и то мельком. Учти, что я не верю в любовь с первого взгляда.
Алирио расхохотался. Когда Рене за завтраком упомянул эту девушку, он решил, что попытка приударить за ней может быть неплохой идей, чтобы отвести от себя любые подозрения. Тем более, если учесть желание этой девушки узнать все о Жене Иуды. Алирио был уверен, что при таком раскладе никому и в голову не придет связать его с убийствами.
- Это визит вежливости. Я всего лишь пришел пригласить симпатичную девушку позавтракать и совершить небольшую экскурсию по незнакомому городу, чтобы хоть как-то скрасить мрачную атмосферу. Все эти убийства, возвращение Альтаграсии дель Торо… Бр-р... Но лично я не верю, что это ее рук дело. Никогда не верил, что моя тетушка Альтаграсия способна на убийство. И потом, труп священника тогда так и не нашли, - молодой человек взвесил все «за» и «против» и продолжил, - Но несмотря ни на что, в этом есть и свои плюсы. Как ни крути, но легенда о «Жене Иуды» существует только здесь. Ведь тебя именно это привело в Карору?
- Я пожалуй приму твое предложение... - оживилась Глория, увидев, что в отличие от всех остальных этот юноша не пытается уклониться от этой темы, - Так что ты знаешь о Жене Иуды?

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:04

Когда Беренис вышла из комнаты, кто-то постучал во входную дверь, и Ивон пошла открывать. Увидев на пороге Марину, Беренис поперхнулась от неожиданности.
- Марина Батиста, собственной персоной! Кто бы мог подумать… С чем пожаловала?
- Разве так встречают старых знакомых, Беренис? - усмехнулась Марина, предвидя такой приём старухи, - Я пришла навестить тебя.
Беренис не собиралась быть любезной, поэтому довольно грубо бросила Марине:
- Неужто, соскучилась? Я не нуждаюсь в твоей заботе! Не видела тебя двадцать лет и ещё столько бы не видела. Говори быстрее, зачем пришла, и убирайся, а то у меня от твоего присутствия цветы вянут!
В этот момент Моника как раз вышла из своей комнаты, но замерла, услышав крики, доносившиеся из холла. Один голос принадлежал бабушке, а второй она не узнала. Сделав несколько шагов, девушка оказалась в гостиной и сразу же увидела Беренис, разговаривающую с Мариной.
- На Празднике Урожая я видела девушку, поразительно похожую на тебя в молодости, - не обращая внимания на возмущенные возгласы пожилой женщины, заявила мулатка, не зная, как еще начать разговор о дочери Альтаграсии, - Хотела узнать, имеет ли она к тебе какое-либо отношение. Просто так, праздное любопытство.
В отличие от Марины Беренис заметила появление Моники, а, когда та подошла к ним, обняла внучку и ответила гостье:
- Не понимаю, о чем ты говоришь! Кстати, познакомься с Моникой. Она - моя внучка, одна из трех молодых наследниц дель Торо. Правда, красавица?! Молодая кровь дель Торо! - лицо Беренис светилось любовью и гордостью. Она посмотрела на девушку и небрежно указала рукой на мулатку.
- Познакомься, это и есть Марина Батиста, о которой я тебе рассказывала. Результат блуда твоего деда, позор нашей семьи.
Шокированная Моника вымученно улыбнулась бабушке, затем взглянула на Марину, о существовании которой давно была наслышана и от Маркоса, и от самой Беренис, но встретилась лицом к лицу впервые.
- Что вам угодно? – из-зо всех сил стараясь не выдать своего волнения, спросила девушка.
- А кто её знает? Небось пришла что-нибудь разнюхать, - встряла Беренис и развернулась к Марине, - Ты язык проглотила или разучилась говорить по-испански?
- Интересно, - огрызнулась Марина, теряя над собой контроль, - Если я результат блуда, то кто же эта девица? Дочь Альтаграсии? Или может быть приблудная дочка твоего сына? Хороши наследницы, ничего не скажешь!
- Не смей оскорблять моих внучек, - завопила Беренис, надвигаясь на Марину, - Не твое дело, где они родились. У меня три внучки, три законные наследницы - Моника, Саграрио и Глория. Им и достанется все состояние дель Торо. А ты можешь убираться из моего дома и из Кароры!
- Уж не тебе указывать мне, что делать, - парировала Марина, - Я увидела что хотела - гниение рода дель Торо. И больше я не сомневаюсь в том, что всё здесь должно принадлежать только мне...
- Это еще почему? – Монике с трудом удалось удержать наступающую на Марину бабушку.
- Потому что я в три раза более чистокровная дель Торо, чем эти девицы из тюрьмы и с улицы! - с этими словами Марина вылетела из шале, хлопнув дверью. «Этим соплячкам не удастся отнять у меня наследство Хуана Висенте! Будь я не Марина Батиста, если им достанется хоть сентаво!»
- Всегда была лицемеркой и лгуньей! Терпеть её не могу! – крикнула вслед уходящей женщине Беренис, а затем перевела взгляд на внучку, - Ты куда-то собралась?
Моника быстро прокручивала в голове услышанное, понимая, что Глория действительно её кузина и теперь она становилась реальной соперницей за наследство: «Да и эта Марина может серьёзно помешать».
- Бабушка, я как раз хотела встретиться сегодня с Глорией, у меня же кроме тебя никого нет. Мама вчера, - Моника изобразила скорбную мину, - Не особо приветливо со мной разговаривала, а вот Глория очень мила. Поэтому хочу с ней подружиться, - Моника очаровательно улыбнулась, обняла бабушку и поцеловала, - Обещаю, я буду очень-очень осторожна!
Беренис нежно посмотрела на Монику и сказала:
- Хорошо. Если вы с Глорией подружитесь, вам будет легче противостоять этим хищникам.

Лила мысленно составляла план действий на день, когда вошла в участок и столкнулась с Рохас Паулем, который мерил шагами небольшую площадку возле кабинета. «Его только не хватало для полного счастья», - с досадой подумала девушка, все еще не пришедшая в себя от нового назначения, о котором ей сообщили по телефону из Главного полицейского управления. В другой ситуации Лила была бы безумно рада стать инспектором даже такого захудалого городишки в провинции, но в данный момент решение начальства расходилось с ее собственными планами на будущее. Вместо того, чтобы уйти в тень и через какое-то время смыться из Кароры, теперь ей придется брать на себя расследование этих двух преступлений, совершенных Алирио и его сообщницей, если таковая существовала. Находясь в ужасном настроении, Лила решила, что будет лучше всего проигнорировать журналиста, поэтому, открыв дверь, она сразу же вошла в кабинет, сделав вид, что не заметила стоявшего в коридоре там Рохас Пауля.
Маркос несколько секунд постоял в недоумении, а затем быстро вошел следом.
- Что вам угодно, сеньор журналист? Интервью я не даю! – девушка, тяжело вздохнув, обернулась к нему.
«Она еще и огрызается, нахалка!» - мысленно возмутился Маркос.
- Я хотел узнать, как продвигается расследование. Есть подозреваемые или только трупы?
- Вы - наивный человек, Маркос, если считаете, что я вам что-нибудь скажу, зная про вашу антипатию к Альтаграсии дель Торо, - она подошла к столу и принялась раскладывать бумаги, оставленные здесь накануне, - Будет лучше, если вы уйдете и не будете мне мешать работать. У меня много дел и я не могу тратить свое время на бессмысленные разговоры с вами.
- А при чем тут мое отношение к Альтаграсии?! – спросил Маркос, - «Значит все-таки она не такая дура, и подозревает Альтаграсию дель Торо. Молодец девчонка! Не до конца пропала!» - промелькнуло у него в голове, - Хорошо... Можешь не отвечать и не надо смотреть на меня, словно удав на кролика. Я хочу тебе помочь. Я много знаю о той истории и могу защитить тебя от Жены Иуды.
- Кто вам сказал, что меня нужно защищать? – хмуро осведомилась Лила и, не дожидаясь ответа, продолжила тоном, не терпящим возражений, - Сеньор Рохас Пауль, прошу вас покинуть мой кабинет и позволить заниматься своими обязанностями без вашего руководства.
- Значит, ты отказываешься от моей помощи? Думаешь, что сама справишься? Как бы ни так! – воскликнул Маркос, раздраженный пренебрежительным отношением к себе, - Когда тебя убьют, я плакать точно не буду!
- Виктор! - громко позвала полицейская. В кабинете появился высокий молодой человек и хмуро посмотрел на начальницу. Лила кивком головы указала на Маркоса, - Будь добр, покажи этому сеньору, где находится выход, а то он видимо забыл.
Виктор скрутил Маркосу руки и потащил его к дверям.
- Больной какой-то... - поежилась Лила, наблюдая за удаляющимся журналистом в сопровождении полицейского. С Маркосом уже говорили ранее, и стало понятно, что кроме ненависти к Альтаграсии и любви к бутылке, стремительно растущих с каждым днем, его в жизни больше ничего не интересует, - «Такой человек не то, что с Алирио не свяжется, но и сам не в состоянии на решительные действия типа убийства человека. Другое дело прикрываться какой-то девушкой, якобы являющейся дочкой Альтаграсии, и стравливать их», - подытожила Лила.

Размышляя о событиях последних дней, Людовико сам не заметил, как оказался на пороге шале, где его чуть не сбила с ног выбежавшая оттуда Моника. Посмотрев вслед девушке, Людовико проговорил:
- Какой ужас! Чуть не убила и даже не подумала извиниться, - с этими словами он вошел в дом.
Беренис, увидев открывающуюся дверь, решила, что это вернулась Моника, которая что-то забыла. Но приветливая улыбка мгновенно исчезла с её лица, когда она увидела Людовико, бесцеремонно вошедшего в дом и усевшегося на диван в гостиной.
- Как ты посмел появиться здесь, вор и обманщик! - закричала на него Беренис.
Людовико ничуть не смутился. Он давно уже привык к таким вот встречам со своей теткой.
- Беренис, не нервничай! Тебе это вредно, может случиться удар, а мне ещё надо у тебя кое-что узнать. Скажи, кто эта сумасшедшая и невоспитанная девчонка, которая только что выбежала отсюда? Мне кажется, я её видел на Празднике Урожая.
Беренис решила не тратить нервы на этого болвана, своего племянника, тем самым сократить его присутствие до необходимого минимума. По опыту она знала, что если он решил прицепиться с расспросами, то от него не отделаться. Вздохнув и усевшись в свое любимое кресло напротив Людовико, она попросила Ивон принести им чая и обратилась к племяннику:
- Эту девушку зовут Моника. Она - дочь Альтаграсии.
Людовико удивился и спросил:
- Что значит, дочь Альтаграсии? Откуда у неё дочь? Кто отец?
- Что тебя так удивляет? Да, Моника - дочь Альтаграсии. Кто её отец, тебя не касается. Я же не спрашиваю, кто настоящий отец Алирио! Моника такая же дель Торо, как и Альтаграсия. Она одна из трех юных наследниц.
Людовико решил пропустить мимо ушей намёк Беренис про Алирио. Его очень удивило, что Беренис говорит о трех наследницах. Совсем недавно существовала только одна – Саграрио. Потом появилась еще одна, то откуда третья? «Может, старуха напутала», - подумал Людовико, но решил проверить и, как ни в чём не бывало, спросил:
- А кто третья?
Беренис поставила чашку на стол и взглянула на Людовико. В её глазах светился огонёк злорадства.
- Третья наследница - Глория Леаль.
Такого поворота событий Людовико не ожидал. От изумления он выронил чашку, которая со звоном упала на пол и разбилась.
- Кто такая Глория Леаль? Откуда она взялась?
Беренис начал утомлять этот разговор, поэтому она встала и указала Людовико на дверь:
- Глория Леаль - моя внучка. Она здесь в Кароре. Ты обязательно с ней познакомишься. А теперь иди, я устала и хочу отдохнуть.
С этими словами она удалилась в свою комнату, оставив Людовико с Ивон, собиравшей осколки разбитой чашки.
Людовико ничего не оставалось, как уйти. Он поспешил в офис, по дороге думая у кого бы узнать, кто такая Глория Леаль.
«Надо осторожно всех расспросить, может кто-нибудь её знает», - думал он.

- Папа, постарайся вспомнить, куда ты мог сунуть эту чертову доверенность, - взмолилась Лаура, стоя посреди спальни отца и взглядом, полным отчаяния, обводя комнату, пытаясь представить, где ее отец мог хранить важный документ столько лет так, что ни один из них не наткнулся на него. После разговора с Саграрио, женщина еще больше уверилась в правильности собственного решения. «Совершенно незачем сидеть в Кароре, испытывая собственную судьбу. Теперь, когда Альтаграсия вернулась, а следом за ней приехали Марина и Хака, правда о той истории может всплыть на поверхность, особенно, если выжившая из ума Беренис решит покаяться. Не говоря уже об Алирио... Один неосторожный шаг, и его подружка-легавая с удовольствием защелкнет наручники», - размышляла Лаура, пытаясь решить, как ей поступить в сложившейся ситуации. Самым разумным ей казалось уехать из Кароры вместе с Эрнесто. Рано или поздно Саграрио станет наследницей если не всего состояния, то какой-то его части, а до этого момента ей самой лучше держаться подальше от бывших подруг и Кароры. Прикидывая в уме, куда они могли бы отправиться, Лаура вспомнила о том, как отец рассказывал о каком-то счете, открытым ее матерью для будущего ребенка. Поразмыслив, что даже жалкие гроши за эти годы могли превратиться в приличную сумму денег, женщина решила сама отправиться в банк и выяснить все детали, однако для этого ей была нужна та самая доверенность, которую ее отец никак не мог отыскать.
- Дочка, это было так давно, - беспомощно развел руками в стороны Буэновентура, - Зачем тебе эта доверенность сейчас? Я потом ее найду и отдам тебе...
- Я не могу ждать, - оборвала отца Лаура, - Мне необходимо сегодня, сейчас найти эту доверенность, чтобы поехать в банк и все выяснить. Не понимаю, как ты можешь быть таким безответственным во всем, что касается денег! Просто уму непостижимо!
Буэновентура открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент раздался звонок в дверь. Вздохнув, пожилой мужчина направился в холл, оставив дочь в одиночестве.
- Нет, я не собираюсь сдаваться и отказываться от этих денег. Эта доверенность должна быть где-то здесь, и я ее найду, - пробубнила Лаура себе под нос и решительно направилась к комоду.

Открыв дверь, к своему изумлению Буэновентура обнаружил стоящую на пороге Альтаграсию.
- Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть...
- Мне надо поговорить с Лаурой. Это возможно? Она дома?
Буэновентура согласно кивнул головой и, жестом пригласив гостью следовать за собой, повел ее в свою комнату.
Тем временем Луара вытащила из нижнего ящика все, что там находилось, и бросила на пол, собираясь открыть следующий ящик, но в этот момент заметила в самом низу какую-то деревянную коробку, напоминавшую подарочную упаковку вина «дель Торо». Она осторожно вытащила ее наружу и принялась разглядывать. Коробка была плотно закрыта и не поддавалась на попытки её открыть, а сбоку красовалась именная печать Хуана Висенте. Не долго думая, Лаура схватила лежавший на столе нож для писем и, усевшись на кровать, попробовала отковырять.
Альтаграсия задумчиво следовала за Буэновентурой, мысленно пытаясь подготовиться к шквалу обвинений и проклятий из уст его дочери, однако стоило им оказаться в комнате, как Буэновентура вскрикнул и бросился к дочери.
- Лаура, не смей! Закрой сейчас же! – выхватив у нее из рук полуоткрытую коробку, он прижал ее к груди и испуганно посмотрел на изумленных женщин, - Это копия завещания Хуана Висенте дель Торо, которое он доверил мне, - Буэновентура крепче прижал к себе коробку, - Никто не должен открывать это до оглашения завещания.
- Копия завещания у тебя? - поразилась Лаура, - И всё это время ты знал и скрывал от меня?
- Лаурита... - попытался оправдаться мужчина, запоздало понимая, что не стоило ничего объяснять, - Меня же попросил Хуан Висенте. Я поклялся выполнить его просьбу. Я не мог тебе сказать об этом, потому что это касается семьи дель Торо.
Лаура перевела взгляд на Альтаграсию, застывшую около двери, словно вкопанная, и выпалила:
- Отлично, тогда унеси это завещание и спрячь в надежном месте. До оглашения ещё целый год! Будем считать, что я ничего не находила.
- Значит, у тебя есть копия завещания? Буэновентура, как ты мог такое скрыть от меня? Я тебе доверяла, а ты меня предал! - Альтаграсия, наконец-то, пришла в себя, - Хочешь ты этого или нет, но это завещание должно быть оглашено не когда истечет срок аренды, а в течение нескольких дней. Я сегодня же займусь этим, - не дожидаясь ответа, женщина развернулась и, громко хлопнув дверью, покинула дом.
Буэновентура печально вздохнул и с укором посмотрел на дочь, а затем, прижав к себе коробку и ни слова не говоря, бросился следом за Альтаграсией.
Лаура в растерянности оглядела комнату и тоже помчалась к входной двери, около которой была вынуждена остановиться.
- Вы – сеньорита Лаура Брисеньо? – испуганно спросил посыльный, переминаясь с ноги на ногу. Заметив, как женщина кивнула, он поспешно сунул ей в руки букет и бросился вон из квартиры.

Одна из секретарш передала Алирио, что Людовико пришел в офис и замучил всех вопросом о какой-то девушке. Заинтригованный мужчина направился в кабинет к отцу.
Увидев сына, Людовико вскочил.
- Скажи, ты случайно не слышал о некой Глории? Глории Леаль?
- Глория? Да, я знаком с ней. Кажется, она – подруга Моники, но зачем она тебе?
Людовико не ожидал такого поворота событий. Плюхнувшись обратно в кресло, он растерянно пробормотал:
- Какой такой Моники? Внучки Беренис?
Алирио хмуро кивнул.
- Да, она говорит, что приходится дочерью Альтаграсии.
- Значит та самая! - протянул Людовико. Он принял важный вид и торжественно произнес, - А знаешь ли ты, сын мой, что эта Моника и эта Глория - наследницы семьи дель Торо?
Алирио мысленно признался себе, что Людовико редко удавалось его удивить, но на этот раз, лишь только услышав слова отца, он изумленно раскрыл рот и так же молча его закрыл, не сумев ничего сказать.
- Что? – наконец-то пробормотал он, - Наследницы семьи дель Торо? Еще наследники на мое состояние? - поймав взгляд отца, Алирио тут же поправился, - Наше состояние?
С заговорщицким видом Людовико приблизился к сыну и затараторил:
- Я заходил сегодня к Беренис, она мне рассказала, что есть три наследницы: Глория, Моника и Саграрио. Старуха почему-то уверена, что всё состояние достанется именно им. С Саграрио всё понятно, Моника - дочь Альтаграсии, но с какого бока Глория унаследует что-то? Чокнутая Беренис не пожелала рассказать, а раз ты знаком с этой проходимкой, то тебе нужно обязательно выяснить, кто она такая и какое отношение имеет к дель Торо.
Алирио молча кивнул. Глория - дель Торо? Не может быть!
- Я встречаюсь с Глорией сегодня после обеда. Постараюсь выяснить. Она дочь Хаки, - вдруг добавил он, - Помнишь ту подругу мамы и Альтаграсии? - Алирио внимательно посмотрел на отца.
Людовико радостно захлопал в ладоши.
- Что же ты сразу не сказал? Хака в молодости крутила роман с братом Альтаграсии. Это я точно помню. Она еще уехала с Альтаграсией в Испанию на полгода, а кузен постоянно туда наведывался, причем один, без Ванессы. Вот почему Глория - наследница! Она дочь Хаки и Бартоломе! Но в этом случае она незаконнорожденная, а значит, ей не светят денежки дель Торо!
Алирио вздохнул. Он давно привык к столь быстрой смене настроения отца, стоило тому узнать хорошую или плохую новость, а вот у него энтузиазма не прибавилось.
- Это как посмотреть, папа, - он покачал головой, - Если они сумеют доказать, что Глория - дель Торо, то что-то она да получит. Впрочем, - Алирио сделал паузу, - Может, мы сумеем все повернуть в нашу пользу.
Людовико уже было не остановить. Он радовался, как ребенок, что таинственная Глория всего лишь незаконнорожденная дочка шоферки.
- Алирио, мы своего не отдадим! Всё достанется нам, горбатящимся на виноградниках, а не этим соплячкам!
Алирио снова вздохнул. Ну почему он не мог разделить радости отца? Вроде все было легко и понятно.
- Папа, первое, не будем забывать о Саграрио. А второе, есть еще и Альтаграсия с Беренис, которая, не забывай, вдова Хуана Висенте. И Альтаграсия зубами вцепится, но 50% для мамочки, а вернее для себя, урвать постарается.
Людовико задумался, но через секунду его лицо снова засияло:
- Беренис сумасшедшая, отправим её в лечебницу. А уголовницу никто слушать не станет!
- А у Саграрио есть Лаура и Эрнесто. И уж тогда они возьмут на себя заботу о «бабушке Беренис» и её состоянии, - Алирио изо всех сил пытался остудить пыл отца, но Людовико не собирался впадать в отчаяние.
- Алирио, мы найдем способ, как избавиться от Саграрио. В погребах всегда может произойти несчастный случай. Саграрио даже с Лаурой и Эрнесто не сможет отнять у нас наследство. Главное, что мы умнее! Пусть себе грызутся между собой, а мы будем пожинать плоды. Надо бы рассказать Саграрио про прибавление в её семье, чтобы нос не задирала!
- Папа, вот этим ты и займись, только... - Алирио задумался, - Только не говори никому, что ты рассказал мне этот секрет. Не спрашивай почему. У меня тут появилась одна интересная мысль, - и задорная улыбка человека, уверенного в своем превосходстве, появилась на губах мужчины.
- Какая мысль?
- Я решил поухаживать за Глорией. Если каким-то чертом она получит наследство, то... – Алирио многозначительно замолчал, улыбнувшись отцу, - А Исмаэль пусть за Моникой побегает, - тут же добавил он.
Людовико согласно закивал:
- Насчет Глории очень дельная мысль. А вот на твоего брата рассчитывать не приходится. Ты же его знаешь, бродит в одиночестве, ни с кем не разговаривает, себе на уме...
- Ты же его знаешь, делает все нам назло. Но пусть он хоть какой-то интерес к Монике проявит, он у Беренис в любимчиках ходит, она поможет, - Алирио поднялся, - А ты придумай, как его заставить.

Чуть не сбив с ног выходившую Маргариту, Лаура влетела в кабинет Алирио. Молодой человек попытался скрыть свое удивление столь внезапным приходом и спокойно дожидался, когда секретарша покинет его офис. Но как только за ней закрылась дверь, Алирио вскочил и яростно зашептал, хватая Лауру за руку и увлекая в дальний угол кабинета:
- Ты с ума сошла? Я же ясно сказал, что не хочу, чтобы нас видели вместе. Чем меньше мы будем встречаться, тем лучше, особенно теперь, когда Лила спит и видит, чтобы узнать, кто является моим сообщником.
- Думаешь, я этого не понимаю? – разозлилась Лаура, вырываясь и потирая запястье, - За кого ты меня принимаешь? Мне меньше всего нужно, чтобы твоя бывшая любовница вышла на меня, но дело слишком серьезное.
- Ты могла бы позвонить… - недовольным голосом протянул Алирио, но Лаура не дала ему договорить.
- Это не телефонный разговор, - она сделала паузу, обдумывая, с чего ей лучше начать, - Оказалось, что старик дель Торо сделал копию своего завещания и передал моему отцу. Все эти годы она хранилась у нас дома, прямо у меня под носом в какой-то коробке из-под вина, - из ее груди вырвался тяжелый вздох, - Сегодня я случайно на нее наткнулась, - продолжила она, решив, что не стоит рассказывать Алирио все подробности, - Как раз тогда, когда чертова Альтаграсия зачем-то пришла к нам. Папа, увидев меня с этой коробкой, жутко разволновался и, как последний идиот, признался, что в ней находится копия завещания Хуана Висенте. Альтаграсия устроила скандал и пообещала, что потребует оглашения завещания своего отца раньше срока.
Алирио внимательно слушал, не пропуская ни одного слова.
- Где теперь эта коробка? – глухо спросил он, вытащив из кармана платок и яростно сжав его в кулаке.
- Папа забрал ее с собой, - Лаура судорожно вздохнула, - Если Альтаграсия потребует немедленного оглашения, не думаю, что адвокат ей откажет, поэтому в самые ближайшие дни, если уже не сегодня, это проклятое завещание будет оглашено.
- Ты пыталась узнать у отца, что там? Может быть, он знает, кто наследники?
- Конечно, пыталась, но ты же его знаешь. Он ничего не скажет даже под страхом смерти, - Лаура отвела взгляд, вспомнив, как по дороге сюда порывалась найти отца и отобрать у него завещание.
- Да уж, твой отец – сама честность, ты уверена, что его дочь? – вырвалось у Алирио, но, заметив, как сверкнули глаза Лауры, он пожал плечами и продолжил, нахмурившись, - Попробуй найти Буэновентуру и попытайся убедить его рассказать все, что он знает. А если не получится, то… Нам останется только дождаться оглашения, а потом решать, что делать. Не стоит привлекать внимание… Пусть все идет своим чередом, а там будет видно… Делай вид, что ничего не случилось, и это завещание тебя не волнует, а я попробую выяснить что-нибудь… Надеюсь, что у нас есть в запасе несколько дней.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:05

Саграрио уныло оглядела кабинет директора по связям с общественностью, еще недавно принадлежавший сеньоре Чичите Агуеро дель Торо, но благодаря расторопной Эмме уже утром было готово и подписано распоряжение президента о новом назначении на эту должность. Однако девушка, так давно мечтавшая занять этот кабинет и забыть, наконец, о постоянных туристах и гостях винодельни, с которыми ей приходилось работать в последние несколько лет, не чувствовала радости и ликования. Все ее мысли были заняты утренним разговором с Лаурой. Саграрио не давали покоя слова, сказанные невестой дяди по поводу будущего, всегда казавшегося ей хоть и далеким, но гарантированным и обеспеченным. А теперь состояние деда и винодельня, казалось, уплывали из ее рук, так и не став реальностью. И как бы девушке не хотелось это признавать, отрицать очевидное не было смысла. Больше нельзя было оставаться в тени, прячась от проблем и успокаивая себя мечтами о безоблачном будущем. Теперь настала пора действовать, причем незамедлительно, иначе непонятно откуда взявшиеся претенденты на наследство, могли разрушить ту сказку, которую Саграрио себе придумала. Девушка понимала, что Лаура и ее забота были отнюдь не бескорыстными, но это ее ничуть не смущало и не умаляло той любви и привязанности, которую она испытывала к невесте дяди. У неё никогда не было иллюзий в отношении сеньориты Брисеньо, которая хоть и не была доброй феей, но, тем не менее, взяла на себя заботу о ней тогда, когда Саграрио больше всего в этом нуждалась. Даже дядя, любивший ее, как родной отец, не смог бы сделать и половины того, что сделала для нее Лаура. Понимая это, Саграрио была готова «отблагодарить» женщину, как только представится возможность, и чувствовала себя обязанной сейчас, когда невеста дяди практически вынуждала ее к действию. Впрочем, Лаура, как всегда, была права, и это Саграрио прекрасно понимала, а поэтому даже не обижалась на тон и ту фамильярность, которую позволяла себе сеньорита Брисеньо, когда речь шла о будущем самой девушки.
Теперь оставалось самое сложное - принять решение и идти вперед, чего бы это не стоило. Сначала поговорить с Соломоном, затем переехать в особняк, потом добиться того, чтобы ее тетки Альтаграсия и Марина, а тем более, неизвестно откуда появившаяся дочь Альтаграсии держались как можно дальше от особняка и винодельни. Может, даже добиться преждевременного оглашения завещания деда, которое, как считала девушка, расставит все по своим местам и лишит права наглых выскочек вроде Моники претендовать даже в мечтах на состояние дель Торо, единственной полноправной наследницей которого Саграрио видела только себя.
Сеньорита дель Торо еще раз обвела глазами кабинет и, откинувшись на спинку кресла, довольно улыбнулась. Рано или поздно эта винодельня, как и все состояние, будет принадлежать ей. Она станет единственной полновластной хозяйкой виноградников и тогда расквитается со всеми обидчиками, первым в списке которых числился ее троюродный брат Алирио. Подумав о нем, Саграрио нахмурилась, но силой заставила себя снова улыбнуться. «Теперь этой мой кабинет, а Чичита будет до конца своих дней сидеть в психушке, где ей самое место. И это только начало», - подумала девушка, мысленно наслаждаясь своей первой и маленькой победой.

«А вообще было бы не плохо при сложившихся обстоятельствах посадить Альтаграсию за решетку, это избавило бы меня от многих проблем, в том числе и от Алирио, который только этого и ждет», - мысленно рассуждала Лила, поднимаясь по ступеням к шале. Она все-таки решила нанести визит вежливости и попытаться выведать, что известно пожилой женщине о ночи 3 января, - «Если бы это еще было так просто сделать…» - тяжело вздохнув, девушка нажала кнопку звонка.
Ей повезло, и дверь открыла сама Беренис, которая, оглядев очередную незваную гостью с ног до головы, нахмурилась.
- Добрый день, донья Беренис! – крикнула Лила, решив, что мать Альтаграсии на старости лет может страдать глухотой, - Вы меня помните?!
Беренис опешила от того, что девушка, в буквальном смысле этого слова, орала ей прямо в ухо. Придя в себя, она ворчливо произнесла:
- Это не дом, а проходная на винодельне. Помню, только не понимаю, что тебе от меня понадобилось.
Лила протиснулась в холл и, пройдя без приглашения в гостиную, обернулась к спешащей следом Беренис.
- Как ваше здоровье, донья? Как ваша внучки? Моника и Саграрио навещают вас? – спросила она, одарив пожилую женщину льстивой улыбкой, а про себя добавила, - «Не стоит сразу же переходить к делу, для начала надо понравиться ей и усыпить бдительность», - оглянувшись по сторонам, девушка устроилась в мягком кресле и выжидающе посмотрела на вдову Хуана Висенте.
«Какая наглость!» - подумала Беренис, заметив, что полицейская уселась в её любимое кресло. С важным видом она подошла к столу и начала поправлять цветы в вазе, сделав вид, что кроме неё в гостиной никого нет.
«Какая милая бабушка», - хмыкнула Лила, - «Так бы и удушила её собственными руками. Но ничего, я тоже не подарок. Не хотите по хорошему? Будем, как всегда – бить по больному».
- Знаете, у меня сегодня был Рохас Пауль и в очередной раз пытался обвинить Альтаграсию во всех смертных грехах. Вы, наверное, слышали про гибель инспектора Ромеро? Начальство торопит меня с поимкой Жены Иуды, а ваша дочь лучше других подходит на эту роль…
Беренис спокойно продолжила разбирать цветы и как бы невзначай бросила, не дав девушке закончить мысль.
- Маркоса не стоит принимать всерьез, у них с Альтаграсией давние проблемы, а теперь, когда Моника живет со мной, все только усугубилось, - вздохнув, женщина с деланным безразличием продолжила, - Маркос ведь удочерил Монику.
- А вы уверены, что эта девушка действительно ваша внучка?
- А что тебя так удивляет? – повернувшись к Лиле и пристально посмотрев на неё, раздражено спросила Беренис, - Да, она моя внучка, одна из трех принцесс Кароры, наследниц состояния дель Торо, - излишне пафосно закончила пожилая женщина.
- Трех? – оживилась полицейская, моментально забывшая о своем намерении расписать Беренис, что именно грозит Альтаграсии, чтобы старушка захотела помочь дочери и рассказать все, что знает, - Вы хотели сказать – двух? Саграрио и Моника?
- Нет, трех! – возмущенно воскликнула Беренис.
Лила, поднявшись с кресла, прошлась по гостиной и, остановившись, помассировала виски: «Еще чуть-чуть и можно воспользоваться адресом лечебницы, в которую Людовико запихал жену. Эта Беренис кого угодно с ума сведет».
Пожилая женщина, довольно улыбнувшись, подошла к креслу, в котором только что сидела Лила, и устроившись в нем, приветливо спросила.
- Может чайку? – не дожидаясь ответа, она крикнула, чтобы Ивон принесла им чай. Указав кивком головы на диван, она принялась терпеливо объяснять, - У меня был сын Бартоломе… - голос Беренис дрогнул, но уже в следующее мгновение, она взяла себя в руки, - У него есть две дочери – Саграрио и Глория. Еще у меня есть внучка Моника – дочь Альтаграсии, Хулиана и Маркоса, - произнося два последних имени, женщина поспешно перекрестилась и покосилась на девушку, недоуменно смотревшую на неё, - Ну как можно быть такой непонятливой, детка? И кто тебя только пустил в полицию, а потом удивляются, почему в нашей стране такой высокий уровень преступности. Меня это шокирует.
Лила открыла, было, рот, чтобы расспросить о таинственной Глории, но в этот момент в гостиную вошла Ивон и, аккуратно поставив чашки на стол, поспешила удалиться.
- Пей, очень вкусно, - радушно предложила Беренис.
- Спасибо, - девушка недоверчиво посмотрела на гостеприимную хозяйку и отодвинула от себя чашку, - «Пить чай в этом доме? Увольте…» - подумала она и, вздохнув, спросила, - Значит, говорите, что у Бартоломе есть еще одна дочь?
- Глория, - лицо Беренис озарила счастливая улыбка, - Очень славная девочка, истинная дель Торо.
«Глория? Не та ли это девушка, которая была на Празднике Урожая? Виктор говорил, что в участок приходила некая Глория вместе со своей матерью, но я до сих пор не просмотрела их показания, этим занимался Каликсто», - подумала Лила, растерянно поглядывая на Беренис.
- Совсем скоро этим самозванцам придется убраться отсюда, - между тем продолжила мать Альтаграсии, - И вернуть все украденное моим внучкам.
- А почему же о Глории никто не знает? – поинтересовалась полицейская, - Жители Кароры с удовольствием обсуждают жизнь вашей семьи, но я ни разу не слышала об этой девушке, в то время как имена Моники и Саграрио всплывают постоянно, как и то, что последняя не живет с вами и даже не навещает.
- Потому что они – идиоты, - процедила Беренис, - А если веришь дешевым сплетням, то должна знать, что Саграрио предпочитает общество шлюхи. Глория же… - старушка блажено улыбнулась, - Она с матерью приехала пару дней назад из Каракаса. После ареста Альтаграсии они ни разу не были в Кароре, но сейчас, когда мою дочь освободили, Хака…
- Хака? – Лила подалась вперед и медленно уточнила, - Это сокращение от имени Хоакина, да? – Беренис громко хмыкнула, но на поставленный вопрос не ответила. Полицейская, тяжело вздохнув, мысленно чертыхнулась, - «Вот и нашлась еще одна подруга Альтаграсии. Мне следовало изучить все показания, а теперь получается, что я возвращаюсь к тому, с чего начинала. Появление еще одной подруги любезно дарит еще одну подозреваемую», - она внимательно смотрела на Беренис, ожидая ответа, но та продолжала упрямо молчать, - Хорошо, тогда расскажите мне о том, что произошло ночью, когда убили падре Себастьяна.
«Так и знала, что этим кончится», - подумала Беренис и, горестно вздохнув, сказала:
- Это было слишком давно и не имеет никакого отношения к тому, что происходит сейчас.
- А мне так не кажется, - возразила полицейская, отмечая про себя, что сеньора дель Торо не такая уж сумасшедшая, какой кажется на первый взгляд, по крайней мере, когда речь зашла о той роковой ночи, она быстро нашлась, что ответить, - Ваша дочь не рассказала тогда всей правды, в церкви она была вместе со своими подругами, среди которых были Хоакина и Марина, появившиеся на Празднике Урожая…
- Да какая теперь разница, что тогда произошло? – слишком быстро проговорила Беренис, - Надо было тогда искать правду, но вы предпочли всё свалить на мою дочь, не разбираясь, а сегодня… это уже не важно. Я не хочу об этом говорить, - с этими словами пожилая женщина поджала губы и встала с кресла, давая понять, что не намерена больше разговаривать с Лилой.
- Поймите, - не унималась девушка, - Опасность от Альтаграсии не отступила. Вполне возможно, что она и сейчас может угодить в тюрьму по обвинению во всех этих убийствах, но если она не виновна, тогда «Жена Иуды» кто-то из её подруг, решивших подставить вашу дочь, чтобы подобраться к наследству дель Торо, - она обречено вздохнула, когда Беренис отрицательно покачала головой и, махнув рукой, вновь занялась цветами. Приблизившись к пожилой женщине, она тихо спросила, - Почему вам так сложно рассказать мне о событиях той январской ночи?

Глория задумчиво изучала записи подруг, сделанные после разговоров с местными жителями и священником, надеясь найти среди бессмысленной информации что-нибудь интересное или противоречивое, чтобы потом озадачить Алирио. От встречи с молодым человеком она ждала многого, будучи уверенной, что тот знает о ночи на 3 января больше других, ведь не зря же так уверенно говорит о невиновности сеньориты дель Торо.
Увлекшись, девушка не расслышала, как открылась дверь и в комнату вошла Хака, а опомнилась, лишь когда та подошла к ней и попыталась взять один из исписанных листков, разложенных на кровати. Глория вздрогнула от неожиданности и, мысленно коря себя за беспечность, принялась поспешно собирать записи.
- Где твои подруги? – не сводя пристального взгляда с дочери, раздраженно спросила Хака.
«Похоже, что она узнала о том, что произошло в офисе», - отметила про себя Глория, делая вид, что поглощена бумагами, - «Главное, не выдать себя, мама не должна понять, что мне уже известно о новом убийстве».
Накануне Глория была шокирована тем, что случилось с Каликсто, и старалась не попадаться Хаке на глаза. Та обязательно заметила бы, что дочь не такая как всегда, начала задавать вопросы, а потом и вовсе увезла из Кароры, заявив, что не позволит «единственному ребенку подвергать жизнь опасности из-за какого-то каприза».
- Будешь играть в молчанку? – не дождавшись ответа, Хака позволила себе повысить голос.
- Они гуляют, - поспешно ответила Глория и, стараясь не встречаться с матерью взглядом, бросила папку с записями на прикроватную тумбочку, - А я не захотела, - переборов себя, девушка все-таки посмотрела на стоявшую перед ней женщину, - Что-нибудь случилось?
- Ничего особенного, всего лишь еще одно убийство, - саркастически заметила Хака и замолчала, ожидая реакции Глории, но та скользила взглядом по комнате и не спешила комментировать самую громкую новость дня. Понимая, что дочь не собирается ей ничего рассказывать, даже если знает, Хака подошла к шкафу и распахнула створки, - Сегодня же возвращаемся в Каракас.
Заявление матери ошарашило Глорию, и она забыла о своем намерении делать вид, что ничего не знает о последних событиях.
- Почему это?! – возмущенно воскликнула девушка и, вскочив, приблизилась к Хаке.
Та, развернувшись к Глории, окинула её недоверчивым взглядом. Когда утром Сантия рассказала Хаке об убийстве Каликсто и освобождении Вайсмана, которого задержала полиция, женщина сразу же связала это событие с непривычным поведением Глории, которая весь вечер не выходила из комнаты. Хака попыталась узнать у Микаэлы и Петунии, чем девушки занимались днем, но те наперебой рассказывали о своем визите в церковь, восхищались иконами и изящными статуэтками, но ни слова не сказали о Глории. Этого было достаточно, чтобы Хака уверилась в своей правоте и пришла к выводу, что если девушка не понимает, чем ей грозит частное расследование, то и терять время на объяснения нет смысла. Остается посадить в грузовик, если надо, то можно привязать к сиденью, и увезти в Каракас от греха подальше.
- Потому что вчера убили инспектора полиции, - ответила Хака, так и не поняв, притворяется Глория, или же она ошиблась, и дочь действительно ничего не знала.
- Ну и что? Убили и убили! Из-за этого теперь уезжать? – девушка пожала плечами, - Кстати, в Каракасе тоже постоянно происходит что-нибудь плохое, но тебя это не останавливает…
- Там нет Жены Иуды!
- Правильно, там я не смогу делать свой дипломный проект, - проворчала Глория, устраиваясь в мягком кресле, - Вот так бы сразу и сказала, что не хочешь, чтобы я этим занималась и…
- Хватит! – крикнула Хака и, вытащив из шкафа дорожную сумку, бросила её девушке, - Собирай вещи! Как только вернутся Микаэла и Петуния, мы уедем отсюда! – заметив, что Глория хочет возразить, она предупреждающе подняла руку, - Ни слова! Я, конечно, понимаю, что для тебя смерть что-то далекое-далекое, потому что в жизни ты с нею по-настоящему ни разу не сталкивалась. Подумаешь, какой-то там Морера или никчемный полицейский, я уже молчу о священнике, убитом двадцать лет назад. Меня не удивляет твоя беспечность, но глупость добивает, ведь ты даже не задумываешься, что сама можешь стать жертвой Жены Иуды или те, кого ты любишь, потому что убийца обязательно попытается тебя остановить.
- Но Жена Иуды не Альтаграсия! – выпалила Глория, не особо вслушиваясь в слова матери и думая, как ей остаться в Кароре, чтобы продолжить работу над проектом, тем более, что после разговора с Алирио дело обязано сдвинуться с мертвой точки.
Хака, проигнорировав высказывание Глории, принялась доставать из шкафа вещи и складывать их на кровать.
- Мам, но я не могу уехать… - тихо произнесла девушка, поднимаясь с кресла.
- Ничего с тобой не случится, возьмешь себе другую тему для диплома, и все будет прекрасно.
- Дело не в дипломе, просто… - увидев, что Хака остановилась и пристально смотрит на неё, Глория опустила глаза, - Я заключила контракт с Соломоном.
- Что еще за контракт? С какой стати?
- Да так… - глупо улыбнулась девушка, - Я буду делать рекламный ролик для винодельни «дель Торо», а если мы уедем, то придется…
- Когда ты только успела?! Нет, я все-таки была слишком хорошего мнения о тебе… По какому праву ты будешь снимать ролик для компании, если… ты вообще знаешь, как они снимаются? Делала это когда-нибудь? Да ладно ты… Вайсман куда смотрит?
- А что тут такого? – обиженно спросила Глория, - Или считаешь, что я не справлюсь? – под тяжелым взглядом Хаки, девушка отвернулась, - Вчера я была на винодельне, - услышав вздох матери, Глория продолжила, не давая той возможности наброситься с очередной лекцией, - Это было еще до того, как убили полицейского, поэтому я ничего не знала. Я рассказала Соломону, где училась, и он предложил сделать ролик, ну а я согласилась.
- Детский сад… - процедила Хака.
- Теперь ты понимаешь, что я не могу уехать? Я должна выполнить свои обязательства.
- Прекрасно, сейчас же поеду на винодельню и потребую, чтобы он аннулировал этот контракт, - не дожидаясь ответа, она резко развернулась и направилась к двери, но Глория оказалась проворнее и преградила ей путь, - Что еще?
- Соломон в участке! – нашлась Глория.
- Сантия сказала, что его отпустили еще вчера, так что можешь не беспокоиться и собирать вещи.
- Не надо тебе туда идти. Давай я сама поговорю с Соломоном и все объясню… - поймав на себе недоверчивый взгляд Хаки, девушка замялась, - Ну как это будет выглядеть со стороны? Что обо мне подумает Соломон? Ты же не хочешь, чтобы все считали меня дурой?
- Они и так считают, так что хуже уже не будет. Кроме того, мы уезжаем, и лично мне все равно, что они подумают, - заметила та, пытаясь пройти мимо Глории.
- Я сама поеду на винодельню, а ты собирай вещи и ни о чем не беспокойся, - выпалила девушка. Не дожидаясь ответа и надеясь, что Хака не бросится следом, она поспешила убежать.
«Неужели нельзя было придумать что-нибудь другое? Вот уж действительно дура дурой… из огня да в полымя», - злилась она на себя, спускаясь по лестнице.

Альтаграсия рассеянно посмотрела на шале и, решив, что для начала было бы неплохо успокоиться и решить, что рассказывать Беренис, прислонилась к дереву.
Она не спала почти всю ночь, думая о разговоре с Моникой и гадая, не была ли она чересчур жестока. В конце концов, кем бы не была эта девушка, она ни в чем не виновата, а кто и заслуживает грубости, так это Маркос. К тому же для человека, собиравшегося мстить и имеющего в рукаве не один козырь, Моника выглядела слишком растерянной и напуганной. Всё это заставило Альтаграсию посмотреть на ситуацию под другим углом, но, тем не менее, она не могла наплевать на свое предчувствие и попытаться сблизиться с девушкой. Ведь, если риск не оправдается, то пострадает не только она, но и Беренис, а возможно, даже Глория и Саграрио. Не зная, как ей быть, Альтаграсия хотела поговорить с матерью о Монике, чтобы восстановить полную картину того дня, когда девушка появилась на пороге шале и назвала себя внучкой Хуана Висенте дель Торо, а после этого еще раз поговорить с той.
«Если я расспрошу маму о Монике, а потом огорошу новостью о завещании отца и предательстве Буэновентуры…» - Альтаграсия тяжело вздохнула, вспомнив с какой любовью престарелая мать отзывалась о старом друге мужа, одном из немногих, кто не отвернулся от неё, когда в жизни семьи дель Торо наступила черная полоса. Она не сомневалась, что для Беренис предательство Буэновентуры будет очень сильным ударом, но умалчивать о таком нельзя, ведь неизвестно, что еще скрыл от них сеньор Брисеньо, прикрываясь обещаниями и благородством.
Заметив какое-то движение в окне, Альтаграсия обреченно вздохнула и направилась в сторону шале, но стоило ей приблизиться к двери, как та распахнулась и на пороге возникла взволнованная Беренис.
- Где ты была? Тебя опять хотят арестовать? Да?
- Всё в порядке, - устало произнесла Альтаграсия, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься к матери на шею и, разрыдавшись, рассказать, что больше никому нельзя доверять, и они остались совсем одни. От недавней рассудительности не осталось и следа.
Дождавшись, пока Альтаграсия закроет входную дверь и пройдет в гостиную, Беренис поспешила следом за ней:
- Ты ходила в участок?
- Нет, - отозвалась Альтаграсия, открывая и заглядывая в ящики комода в поисках записной книжки, - Я была у Буэновентуры… - она осеклась, зная, что мать почему-то недолюбливает Лауру и не обрадуется, если узнает, что дочь хотела поговорить с подругой юности по душам, чтобы попытаться найти общий язык, - «Худой мир лучше доброй ссоры», - несвоевременно подумала Альтаграсия и, обернувшись к Беренис, спросила, - Где твоя записная книжка?
- Зачем тебе? – спросила пожилая женщина.
Альтаграсия тяжело вздохнула. В какой-то момент ей показалось, что удастся оттянуть неприятный разговор, но вопрос Беренис лишил её этой иллюзии.
- Нас предали, - коротко ответила она и, заметив недоумение на лице матери, начала мерить шагами комнату, наивно полагая, что это поможет совладать с эмоциями, - Он прикидывался другом, помогал нам, утешал, а на деле оказался таким же, как и все остальные…
- О ком ты говоришь?
- Если бы не он, то тебе не пришлось уезжать из особняка в это никчемное шале! Ты была бы здорова! – Альтаграсия, больше не заботясь о реакции пожилой женщины, перешла на крик, - Буэновентура все эти годы хранил у себя дома копию завещания папы, представляешь?! Столько говорил, сетовал, что не может помочь, а сам и не пытался! – остановившись, она обернулась к Беренис, - Понимаешь? Нас все предали, абсолютно все. Но остальные хотя бы не прикидываются нашими друзьями, они откровенны, а Буэновентура… он…он…
Беренис открыла, было, рот, чтобы что-то ответить, но не нашла нужных слов и медленно опустилась на диван. Ивон, услышавшая громкие голоса, доносившиеся из гостиной, и пришедшая посмотреть, что случилось, бросилась к пожилой женщине.
- Но я это так не оставлю. Сегодня же позвоню адвокату Лисазо и потребую объяснений! – продолжала бесноваться Альтаграсия, - Не знаю, каким образом, но я добьюсь, чтобы завещание отца было вскрыто раньше срока! Я не позволю и дальше издеваться над нами!
Ивон, боясь перечить Альтаграсии или задавать какие-то вопросы, встревожено покосилась на Беренис, сосредоточено смотревшую куда-то вдаль.

автор Carmonka Вс 13 Сен 2015 - 22:05

«В худшем случае сбегу из дома вернусь в Карору, чтобы продолжить заниматься проектом», - тяжело вздохнула Глория, поймав себя на мысли, что она понятия не имеет, что говорить президенту винодельни, - «Не думаю, что он бросится предлагать мне работу. Но было бы неплохо устроиться сюда, ведь Моника говорила, что её мама собиралась работать на винодельне. Я смогла бы разговаривать с Альтаграсией хоть каждый день, пока не удалось бы убедить её помочь мне».
- Сеньор Вайсман ждет вас, - вежливо сообщила Корделия, не без интереса разглядывая незнакомую девушку, представившуюся Глорией Леаль и заявившую, что у неё к президенту винодельни важное дело.
- Спасибо, - взволновано произнесла та и, поднявшись с кресла, быстрым шагом направилась к ближайшему кабинету, на который секретарша указала рукой.
Возле двери Глория остановилась и оглянулась назад, отметив про себя, что Корделия не сводит с неё заинтересованного взгляда. Рассеяно улыбнувшись, девушка глубоко вздохнула и уверенно нажала на дверную ручку.
Но стоило Глории войти в кабинет и увидеть Соломона, сосредоточенно просматривающего какие-то бумаги, как энтузиазма поубавилось. Пока девушка обдумывала возможность уйти незамеченной, Вайсман поднял взгляд на посетительницу.
- Присаживайся, Глория, - поднявшись, он указал рукой на свободное кресло и, когда девушка, не сводя с него взгляда, подчинилась, спросил, - Корделия сказала, что у тебя какое-то важное дело ко мне?
- Да, - смущенно улыбнулась девушка, теряясь под изучающим взглядом молодого человека, - Я бы хотела устроиться на работу, - подумав, она быстро добавила, - Сделать рекламу для винодельни.
Соломон, сев в новое кресло, которое ему утром привезли взамен старого, откинулся на его спинку, задумчиво посмотрел на девушку. Лицо Глории казалось знакомым, но он никак не мог вспомнить, где они встречались.
- Рекламу? – переспросил он, подумав, что Праздник Урожая, а затем гибель инспектора полиции здесь на винодельне и его собственный арест по подозрению в убийстве Каликсто, щедро разрекламировали «Бодегас дель Торо» на годы вперед.
- Ага, - расценив молчание Соломона, как призыв к действию, бойко заговорила Глория, - Я слышала, что вы собираетесь запустить рекламную компанию, и решила предложить свои услуги, - заметив, что президент винодельни заинтересованно слушает её, девушка окончательно расслабилась и, удобнее устроившись в кресле, продолжила фантазировать, - Вы не представляете, какая это удача. Никогда не работаю, находясь в отпуске, но Карора и ваша винодельня меня настолько поразили, что я не могла пройти мимо этого заманчивого предложения.
Когда девушка замолчала, Соломон подался вперед и улыбнулся.
- Ты работаешь одна?
- Одна? – растерялась Глория, но тут же взяла себя в руки и беззаботно рассмеялась, - Нет, конечно. У меня целая команда, - она принялась играть с прядью волос, стараясь не встречаться с потенциальным работодателем взглядами, - Они, кстати, тоже в Кароре и с нетерпением ждут результатов нашего разговора.
- Извини за вопрос… - замялся Соломон, - Сколько тебе лет?
Глория, собиравшаяся продолжить расписывать свою значимость, рассеянно посмотрела на молодого человека, словно видела его впервые и, помедлив, ответила:
- Двадцать один.
- И у тебя уже есть целая команда?
- Мы вместе учились в университете, - после короткой паузы ответила Глория, пытаясь понять, что заставило Соломона озаботиться её возрастом, - Очень сдружились и не смогли расстаться, теперь мы с ними практически сестры.
- Ты – подруга Моники, - вспомнил Вайсман и, откинувшись на спинку кресла, внимательно посмотрел на свою собеседницу, которая, как казалось, не обрадовалась его хорошей памяти.
Нахмурившись, она согласно кивнула головой и, немного помолчав, неуверенно проговорила:
- Именно на Празднике Урожая мы и прониклись атмосферой Кароры. Но при чем тут это?
- Ты сказала, что Моника пригласила тебя на праздник…
- Верно, - слишком быстро ответила Глория, не дав Соломону возможности закончить, - Я как раз думала, где мне лучше отдохнуть, когда позвонила моя подруга и пригласила сюда.
Соломон, удивившись такой перемене в поведении Глории, но, справедливо решив, что Моника действительно не имеет никакого отношения к делам винодельни, поинтересовался:
- Я так понимаю, что ты с подругами уже не первый год занимаешься рекламой. В каких компаниях вы работали?
- В разных, - вымученно улыбнулась Глория, чувствуя, что еще пара вопросов из этой области, и обман будет раскрыт. Она оглянулась назад, прикидывая, успеет ли убежать из здания прежде, чем Соломон прикажет охранникам её задержать, потом покосилась на телефонный аппарат, стоявший на столе, и опустила глаза.
- В разных… - задумчиво повторил Соломон и, нахмурившись, добавил, - А поточнее нельзя? С чем конкретно вы имели дело? Может быть, у тебя есть телефоны владельцев?
Глория отрицательно покачала головой, мигом растеряв весь боевой дух.
- А какой университет ты окончила?
- Не совсем… - пробормотала девушка и резко замолчала, пытаясь сообразить, что ей говорить теперь. В начале было легко, но она не подумала, что Соломон окажется таким дотошным и начнет засыпать её вопросами, а если назвать университет и факультет, то он наверняка бросится проверять эти сведения, - Можно сказать…
- Так окончила или нет? – сухо спросил тот.
- Я вам все объясню, - дрожащим голосом произнесла Глория, понимая, что дальше нет смысла врать, и коря себя за болтливость, - «Надо было молчать или хотя бы постараться быть скромнее», - она открыла, было, рот, чтобы придумать очередную ложь, объяснить свои слова, но, встретившись, взглядом с Вайсманом, промолчала.
- Думаю, что тебе лучше уйти, - холодно произнес Соломон, поднимаясь со своего места, - Спасибо, но мы в твоих услугах не нуждаемся.
- Выслушайте меня! – вскочив, воскликнула Глория, - От вас зависит мое будущее!
- Боюсь, что ты преувеличиваешь мои возможности, - криво усмехнулся Соломон, указывая рукой на дверь, - Не вынуждай меня вызывать охранников, они не будут такими же любезными.
Увидев, что Вайсман не шутит, Глория, разрыдавшись, села в кресло и на одном дыхании выложила истинную цель своего визита.
- И если я не устроюсь на винодельню, то мы с мамой сегодня уедем в Каракас, - всхлипнув, закончила она, - И я не смогу делать проект о Жене Иуды.
- Не понимаю, что тебе надо, - признался Соломон, вглядываясь в лицо сидевшей перед ним девушки и пытаясь понять, говорит ли она теперь правду или это очередная ложь. Увидев, что Глория готова повторить свою историю, он потянулся к телефону, намереваясь все-таки вызвать охранников.
- Но тогда… - начало, было, Глория, но договорить не успела.
Послышались приближающиеся шаги, а спустя секунду раздался настойчивый стук в дверь. Не дожидаясь приглашения войти, в кабинет заглянул Буэновентура, прижимавший к груди ящик из-под коллекционного вина «дель Торо». Увидев заплаканную девушку, он смущенно произнес:
- Прости, Соломон, я не знал, что ты не один. Корделии не было на месте и…
- Ничего страшного, девушка уже уходит, - сделав ударение на последнем слове, Соломон выжидающе посмотрел на Глорию.
- Вы не понимаете! – воскликнула та, не обращая внимания на тон Вайсмана.
- Глория, у меня много работы и нет времени на всякие глупости, - устало отозвался тот. Устраивать на винодельне очередное цирковое представление не хотелось, поэтому Соломон надеялся, что теперь, когда в кабинете появилось еще одно действующее лицо, девушка перестанет врать и унижаться, моля о работе. Но в следующее мгновение он пожалел, что не вызвал охрану сразу, а решил предпринять еще одну попытку выпроводить Глорию.
Ничуть не смущаясь присутствия Буэновентуры, она повторила уже сказанное ранее, правда теперь в версии появились новые подробности. Например, то, что она хочет устроиться на винодельню, чтобы быть вблизи Альтаграсии .
- Здесь ты работать не будешь… - начал, было, Соломон, схватив со стола телефон, но резко замолчал, услышав громкие голоса, доносившиеся из приемной.

Эрнесто с самым хмурым видом создавал видимость работы, подолгу разглядывая виноградные грозди и делая ничего незначащие пометки в своем блокноте. После пятой записи, понятной только ему одному, мужчина выпрямился и посмотрел на наручные часы. К его глубочайшему сожалению, время не летело, как обычно, а тянулось, словно намеренно отдаляя разговор с Лаурой, которого он боялся и ждал одновременно.
Несколько дней назад он и представить не мог, что способен изменить невесте да еще с женщиной, с которой был едва знаком. Это противоречило всем его жизненным принципам, которым он следовал много лет, но больше всего Эрнесто угнетало то обстоятельство, что, как он ни старался откреститься от прошедшей ночи и списать её на досадную ошибку, ему понравилось то, что произошло между ним и мулаткой. И если бы его спросили, как бы он поступил, обладай возможностью перемещаться во времени, Синклер не смог бы дать однозначного ответа.
К своему стыду он вновь и вновь прокручивал в голове прошедшую ночь, переживая все заново.
Мужчина попытался вернуться к своим рабочим обязанностям, но уже через минуту снова мечтательно уставился куда-то вдаль, захваченный в плен приятными воспоминаниями. Эрнесто не мог понять, что изменилось после знакомства с Мариной, ведь привычный уклад жизни его вполне устраивал. Он не спешил вести Лауру в церковь, но фактически они уже несколько лет жили в гражданском браке, и временами Синклер ощущал себя по настоящему счастливым человеком – долгожданная стабильность была достигнута. Однако с появлением сестры Альтаграсии в нем что-то сломалось, и если до сегодняшнего дня Марина привлекала его в основном, как увлекательный собеседник с похожими интересами, то после проведенной вместе ночи мулатка будила в нем страсть и желание обладать ею.
Тяжело вздохнув, Эрнесто медленно побрел с территории виноградников, продолжая терзаться сомнениями. Конечно же, он не собирался оставлять Лауру из-за Марины, хотя такая мысль тоже приходила ему в голову.
«Нет, это все не так», - размышлял Синклер, - «Лаура всегда была рядом со мной, она – залог стабильности и благополучия, а Марина…» - попытка сравнить двух женщин, а уже потом сделать какой-то вывод, была задушена в зародыше. Эрнесто не мог ставить их на одну линию, понимая, что они слишком разные, - «Жаль, что нельзя оставить все как есть», - тяжело вздохнул он.
В понимании Эрнесто у настоящего мужчины должна быть одна женщина – жена и любовница в одном лице, та, ради которой он готов расстаться с жизнью, и Синклер отвел эту роль Лауре. Он был уверен в ней и видел их совместное будущее, именно такое, о каком он всегда мечтал и к которому стремился.
«Тогда в чем же дело?» - в очередной раз задался вопросом Эрнесто, когда перед глазами возник образ Марины, перед которой он вопреки своей воле терялся и превращался в мечтательного мальчишку, не задумывающегося об обязательствах и завтрашнем дне.
Остановившись и оглядевшись по сторонам, Эрнесто достал из кармана брюк мобильный телефон, но, подумав с несколько секунд, убрал обратно. Ему было необходимо поговорить с Лаурой, услышать её голос, однако какой-то подсознательный страх мешал этому намерению.
- Нет, еще немного подожду. Может быть, она сама позвонит, - одернул он себя.
Утром, едва выйдя из комнаты Марины, Эрнесто позвонил в цветочный магазин и попросил отправить в квартиру Брисеньо двадцать пять роз. Это был излюбленный прием Синклера, когда он совершал какую-нибудь глупость, а после этого чувствовал себя виноватым. Но сейчас даже это не помогало, слишком большой оказалась глупость. К тому же, он на самом деле не знал, в чем кроется причина несвойственного ему поведения, заставляющего действовать и совсем не думать. И хотя когда-то такой вихрь эмоций, затмевающих разум, уже был, Эрнесто это ничуть не успокаивало, скорее напротив.
«Давно такого не было», - решился на внутренний монолог Синклер, чтобы попытаться отогнать красочные воспоминания о минувшей ночи, любезно предоставленные памятью, - «Последний раз я так глупо себя вел, когда только начал встречаться с Лаурой».
Эрнесто горестно вздохнув, вспомнив какие безрассудства тогда совершал, но потом все как-то тихо и даже незаметно сошло на нет, а он, убедив себя, что все отлично, зациклился на стабильности и спокойной семейной жизни. Марина заставила его вернуться назад и напомнила о том, что он давно забыл или заставил себя забыть.
- Но она не та… - вслух произнес мужчина, как бы отвечая на свои мысли, - Марина, конечно, прекрасный человек, но она не Лаура.
«Нельзя из-за минутной слабости перечеркнуть столько лет жизни», - мрачно подумал он, - «В Лауре я могу быть уверенным, мы многое пережили, и я знаю, что меня с ней ждет, а Марина…» - мужчина досадливо поморщился, кляня себя за слабость. Он никак не мог определиться в своих желаниях, раздражаясь все больше.
Чтобы он не говорил или не думал, мысли о мулатке не собирались исчезать. Кроме того, на поверхность начали вылезать его самые смелые желания, в которых главную роль исполняла Марина. Стыдясь собственных фантазий, Эрнесто ускорил шаг.
«Нет, нет и еще раз нет. Я должен думать о Лауре, о нашем с ней будущем, о семье…» - он попытался отогнать наваждение воспоминаниями о невесте, но, как назло, ничего дельного не шло на ум. Всё было слишком обыденно, и ни в какое сравнение не шло с тем, казалось бы, бесконечным ощущением счастья, которое он испытал с Мариной, - «Я не смогу сопротивляться… если опять увижу Марину, то…»
Синклер, приблизившись к автомобилю, открыл дверцу и оглянулся на виноградники, словно ожидая, что те дадут ему совет и развеют сомнения. Выждав с несколько секунд, он тяжело вздохнул и сел в машину. Мысли путались, не желая складываться в целостную картинку, но Эрнесто казалось, что решение его проблемы находится на поверхности, нужно только лучше присмотреться.
«Может быть, жениться на Лауре и переехать жить к ней?» - невесело подумал он и тут же отмахнулся от этой идеи, - «Это неправильно, ведь вокруг такое творится, что людям не до торжеств. Со стороны это вообще будет выглядеть издевательством».
Откинувшись назад, он закрыл глаза и тихо произнес:
- Мне необходимо что-то предпринять, если действительно хочу сохранить свое будущее и не потерять Лауру…
Он не любил начинать с нуля, предпочитая довольствоваться тем, что есть, и идти по дороге жизни прямо, не сворачивая и не рискуя лишний раз. И эта ситуация не стала исключением из правил.
«Я почти весь день пропадаю на виноградниках, домой могу возвращаться за полночь, когда Марина уже будет спать», - он нахмурился, вспомнив, как мулатка пришла на виноградники, заявив, что ей скучно дома, но предпочел списать это на единичный случай, - «Я должен как можно больше времени проводить с Лаурой. Она ничем не хуже, даже лучше Марины, нужно только возродить былое. Если бы я встретил Марину несколько лет назад, то она бы не произвела на меня никакого впечатления»
Эрнесто то и дело ловил себя на мысли, что не верит в подобное решение проблемы, но идея ему нравилась. Если бы у него получилось заново завоевать Лауру, пережить тот ураган страсти и безумной любви, который когда-то был неотъемлемой частью их жизни, да еще и сохранить его, то никакие бы Марины его не заинтересовали, а он не отступился бы от жизненного плана, составленного несколько лет назад.
Тяжело вздохнув и отметив про себя, что легче не стало, Эрнесто повернул ключ в зажигании.
«Нужно объяснить Соломону, что тот поцелуй с Мариной ничего не значил, а то мало ли, проговорится Эмме, а та, будучи подругой Лауры, доложит ей», - мысленно заметил он, силясь перебороть себя и прекратить думать о мулатке.

Марина, нервно меряя шагами комнату, обдумывала всё, что случилось за последние два дня, и пыталась решить, как ей поступить дальше. Уверенность, что отец включил её в завещание, с каждым днем уменьшалась, зато прибавлялось родственников, которым женщина, вопреки расхожему мнению, совсем не была рада.
- Как будто Моники мне было мало, - негодовала она, мысленно коря себя за несдержанность. Следовало быть терпимее и не делать громких заявлений, чтобы потом попытаться поговорить с Моникой и попытаться либо переманить на свою сторону, либо убрать с дороги, - После того, что я устроила в шале, она будет держаться от меня на расстоянии, - невесело заключила Марина, вспомнив, с каким страхом на неё смотрела «племянница».
Задумавшись, женщина прошлась по комнате еще раз и села в мягкое кресло. Отказываться от разговора с Моникой она не собиралась, считая, что просто обязана выяснить, что у той на уме. Марина подумала, что было бы неплохо все-таки поговорить с Маркосом, воспитавшим девушку. Но стоило ей вспомнить о нем, как перед глазами появилась мертвая Деона, и Марина, вскочив с кресла, принялась метаться по комнате, пытаясь отогнать наваждение.
Впервые молчание полиции заставляло её нервничать, а не радоваться.
- Куда же она делась? – прошептала Марина, но, запоздало спохватившись, что в этом доме даже у стен могут быть уши, мысленно чертыхнулась.
«Может быть, Рохас Паулю было выгодно не поднимать шума? И он решил похоронить Деону где-нибудь во дворе?» - она тяжело вздохнула, пытаясь успокоиться, - «Если нет тела, то нет и преступления. Даже если Маркос нашел служанку и до сих пор не сообщил в полицию, то может не торопиться, а то в итоге его и посадят».
Обрадовавшись открывшимся перспективам, женщина позволила себе улыбнуться, но тут же посерьезнела, усилием воли отгоняя мысли о Деоне и возвращаясь к своим племянницам, которых считала одной из главных преград на пути к наследству отца. Но если она представляла, что ей делать с Моникой, то в отношении Глории не было никаких идей.
Марина была склона верить тому, что ей рассказала об этой девушке Беренис. В конце концов, она сама прекрасно знала, что за пару лет до убийства Себастьяна, Хака вместе с Альтаграсией ездила в Испанию, а Бартоломе зачастил туда по делам, оставляя Ванессу с Саграрио в Кароре. В город Альтаграсия вернулась одна, а Хака появилась здесь только после трагической гибели Бартоломе и его жены. Марина слышала о том, что у подруги Альтаграсии есть маленькая дочь, но не придала этому значения.
- Надо бы и с Глорией познакомиться, - произнесла женщина, посмотрев отсутствующим взглядом на дверь, - Посмотреть, что эта девчонка из себя представляет. Только как это сделать… Хака, наверное, не спускает с неё глаз…
На фоне исчезновения трупа Деоны и появившихся ниоткуда племянниц, Марина окончательно убедилась в том, что ей ни в коем случае нельзя упускать Эрнесто – ключ если не ко всем деньгам отца, то хотя бы к их части. Кто-кто, а Саграрио должна была получить свой кусок пирога, потому что в отличие от новоявленных внучек Хуана Висенте с туманным прошлым, девушка была истинной дель Торо.
«Ты от меня так просто не сбежишь», - Марина непроизвольно улыбнулась, вспомнив выражение лица Эрнесто, когда тот проснулся и понял, что произошло ночью. Она не сомневалась, что теперь Синклер будет по возможности избегать её, он дал понять это еще утром. И в этот раз, мучаясь чувством вины, Эрнесто подойдет к делу со всей серьезностью, поэтому нужно как можно скорее решить возникающую проблему.
- Альтаграсия собиралась устроиться на винодельню, - задумчиво произнесла Марина, - А чем я хуже?
С каждой секундой эта идея нравилась ей все больше. Работая на винодельне, она была бы в курсе дел компании, могла бы наблюдать за Альтаграсией и остальными, но самое главное – можно убедить Вайсмана, что Эрнесто нужна помощница.
- Соломон сделает так, как ему скажу, - Марина села в кресло, - А возможно, что даже больше. Нужно только хорошо попросить… - мечтательно вздохнув, она подытожила, - Но я уверена, что Эрнесто не сможет долго сопротивляться и скоро сдастся. Главное держаться за него и ни за что не отступать.

Моника, забравшись с ногами в плетеное кресло, стоявшее на террасе, задумчиво смотрела на изрядно перебравшего с самого утра приемного отца, который решил отправиться на верховую прогулку и теперь объяснял лошади, кто здесь главный. Животное, не терпящее запах алкоголя, относилось к хозяину на удивление терпимо – игнорировало. Маркос, придя в негодование от такой наглости, попытался влезть на лошадь и в очередной раз оказался на земле. С трудом поднявшись на ноги, Рохас Пауль пригрозил строптивому зверю кулаком и, бормоча что-то себе под нос, пошел к дому.
«Мститель…» - хмыкнула Моника, когда за журналистом закрылась дверь. Поднявшись с кресла, девушка оглянулась на дом и быстрым шагом направилась к лошади.
- Не повезло нам, - тихо произнесла она, приблизившись к животному вплотную, - Только все и делают, что унижают. Не бойся, - добавила Моника, когда Ярость отступила назад, - Я не причиню тебе вреда, - погладив лошадь, она ловко взобралась на неё и, выждав с несколько секунд, направила к выходу с территории поместья.
Моника хотела побыть одна, но в поместье это не представлялось возможным. Сейчас Рохас Пауль демонстративно молчал, разозлившись, что она не сумела завоевать доверие Альтаграсии, а днем и вовсе сбежала из шале, прикрываясь ложью о предстоящей встрече с Глорией. Но, как правило, после второй бутылки низкосортного вина, которая дожидалась его дома, Маркос становился очень разговорчивым и, забывая об обете молчания, начинал обрушивать недовольство жизнью на того, кого считал виновником всех своих бед.
Оказавшись за воротами, Моника натянула поводья, заставляя Ярость повернуться и направляя в сторону дороги, ведущей к озеру.
- Вот и молодец, - похвалила она лошадь и, тяжело вздохнув, посмотрела вперед.
Несмотря на то, что разговор с Альтаграсией вышел именно таким, каким Моника его себе представляла, она была разочарована. Девушка не испытывала душевной боли, так как сеньорита дель Торо всегда была для неё чужим человеком, но задевало то, что она подвела наставника, не сумев убедить маму в своих искренних чувствах, и тем самым добиться, чтобы та официально признала её. К тому же Моника корила себя за то, что болезненно отреагировала на слова Альтаграсии, поддавшись непонятному чувству, вызванному равнодушным тоном женщины. Чтобы загладить вину, она предложила наставнику убрать Альтаграсию, чтобы могла спокойно обрабатывать наивную бабушку, но эта идея была воспринята в штыки.

- А если убить Альтаграсию и все обставить так, словно это дело рук Жены Иуды?
- Нет, - хотя Моника и не видела своего собеседника, она могла поклясться, что тот усмехнулся, - Полиция в замешательстве, и кто бы не подставлял Альтаграсию, но пока ему это удается, ведь твоя мама – главная подозреваемая. Если её убить, то полицейские подойдут к делу с другой стороны, и ты тоже можешь попасть в их черный список. Понимаешь, чем нам это может грозить? – наставник замолчал, давая Монике возможность переварить полученную информацию, - К тому же, если Альтаграсия действительно убила всех…
- И? – осторожно спросила Моника, понимая, что развивать мысль собеседник не будет, - Что будет?

На эти вопросы девущка так и не получила ответов, но они Монику и не интересовали. Если наставник считает, что Альтаграсию нельзя убить, то нужно искать другие решения. О том, чтобы еще раз говорить с «матерью» не могло быть и речи. Моника была уверена, что та ни за что не поверит ей и не признает своей дочерью, поэтому решила затаиться и следить за развитием событий.
«В конце концов, отвергнутая дочь и должна страдать молча», - усмехнулась Моника, - «А пока что попытаюсь подружиться с Глорией и постепенно настроить эту дуру против Альтаграсии», - подумала она. Хотя Маркос утверждал, что Беренис рассказала о внебрачной дочери сына во время очередного приступа, девушке так не казалось, - «Нет уж, у бабушки и раньше случались кризисы, здесь было что-то совсем другое. Но все равно во всех своих воспоминаниях она подчеркивает, что Бартоломе любил Ванессу больше жизни. Впрочем…» - вспомнив Марину, девушка хмыкнула, - «Она все время твердит, что Хуан Висенте её боготворил, а сеньорита Батиста, наверное, подтверждение этому. Так чему я удивляюсь? Кем бы ни была Глория, но от дружбы с ней я только выиграю, а еще надо бы познакомиться поближе с Саграрио и с детьми Людовико…»
Монике казалось, что втереться в доверие к ним будет легче, а если все удастся, то они могут поддержать её, когда поднимется вопрос с наследством Хуана Висенте дель Торо, или хотя бы будут настроены против Альтаграсии. Что делать с матерью она не знала. Можно было использовать Глорию и расследование студенток, чтобы донести до полиции, что именно Альтаграсия – Жена Иуды, развеять их сомнения и отправить женщину за решетку, но Моника не представляла, что она будет делать потом.
«Наверное, родственники могли бы потребовать, чтобы завещание вскрыли уже сейчас. Марина точно подсуетилась бы, но ведь Глория может рассказать полиции обо мне, и тогда они захотят повстречаться со мной и будет то, чего так не хочет наставник. Другое дело, если бы они сами вызвали меня в участок и допросили, тогда бы все выглядело непринужденно», - в том, что Альтаграсия убила священника, Моника не сомневалась, но она была неуверенна, что и в теперешних преступлениях виновна сеньорита дель Торо, - «Многим выгодно, чтобы Альтаграсия снова отправилась за решетку. Подставлять её может та же Марина или Людовико, даже Маркос…» - вспомнив, как тот пытался оседлать шагию или время от времени разводил философию на пустом месте, Моника искренне рассмеялась, - «Нет, и как я только могла подумать, что Маркос убил Хулиана? Если только по пьяни, но тогда бы улик было предостаточно. Здесь же действовали с умом…» - она передернула плечами, - «Впрочем, это не важно. Нам только на руку, если и впредь будут убирать всяких идиотов, которые могли чем-то мешать Альтаграсии. А что действительно важно, так это разговор с Беренис. Нужно вызвать у неё жалость и еще больше привязать к себе, чтобы она заступалась за меня перед Альтаграсией и уговаривала признать. Само собой Альтаграсия не сделает этого даже по просьбе матери, но не сможет выжить меня из шале».

Месть - текст

Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст

Re: Месть - текст